Мэдук - Джек Вэнс

Казмир! Напрасно день и ночь

Судьбу ты тщишься превозмочь:

Наследным принцем разрешится

Сульдрун, твоя шальная дочь.

За круглый стол, на древний трон

Вместо тебя воссядет он,

Когда судьба твоя свершится

И опустеет Хайдион.

Казмир уже много лет пытался разгадать смысл этого предзнаме- нования. Поначалу оно казалось совершенно бессмысленным, так как единственным ребенком принцессы Сульдрун, судя по всему, была дочь, принцесса Мэдук. Но Казмир подозревал, что во всей этой исто- рии что-то было не так; в конце концов ему удалось докопаться до ис- тины — и его пессимизм оказался вполне оправданным. Сульдрун действительно родила мальчика, но фея из Щекотной обители подме- нила его своим отродьем, девочкой-полукровкой. Таким образом, ко- роль Казмир и королева Соллас, ни о чем не подозревая, приютили и вскормили найденыша, объявив на весь мир, что это безродное поро- ждение лесной нечисти — их внучка, «принцесса Мэдук».

Теперь пророчество Персиллиана уже не представлялось полным парадоксом — а значит, стало еще более зловещим. Казмир организо- вал повсеместные поиски, разослав множество агентов, но тщетно: сын Сульдрун пропал бесследно.

Сидя в Камере Вздохов и схватившись толстыми пальцами за руч- ку буковой кружки, король Казмир напрягал ум вопросами, которые задавал себе уже тысячу раз: «Кто этот сын, будь он трижды проклят?

Как его зовут? Где он прячется, ускользая от внимания самых искус- ных и пытливых шпионов? А! Если бы я только знал! Я смел бы это препятствие со своего пути, как ураганным ветром!»

Как всегда, однако, на эти вопросы не было ответа, и безвыходное беспокойство не проходило. Мэдук давно уже официально признали дочерью принцессы Сульдрун, отречься от нее было практически не- возможно. Для того, чтобы придать законность ее существованию, сочинили романтическую легенду о благородном рыцаре, тайком при- ходившем на свидания с Сульдрун в старом саду, о брачной церемо- нии, состоявшейся при лунном свете, и о ребенке, превратившемся в чудесную маленькую принцессу, любимицу всего двора. Легенда эта была ничем не хуже любых других и, подобно многим сказкам, в ка- ком-то смысле почти соответствовала действительности — если не считать факта подмены ребенка, во всем Хайдионе известного только королю. Никто уже не заботился о том, чтобы установить личность любовника Сульдрун — опять же, кроме короля Казмира, в ярости бросившего несчастного молодого человека в подземную темницу, не поинтересовавшись предварительно тем, как его звали.

У Казмира присутствие принцессы Мэдук вызывало только раз- дражение, доходившее до исступления. Согласно общепринятым представлениям, дети эльфов и фей, вскормленные человеческой пи- щей и выросшие среди людей, постепенно теряли волшебные свойства и становились практически неотличимыми от обычных смертных. Но в некоторых случаях — по словам ведунов, знакомых с повадками лесного народца — подкидыши такого рода, озорные и коварные, взбалмошные и неуживчивые, сохраняли диковатый характер и отли- чались необъяснимыми странностями. Казмир иногда спрашивал себя, не взял ли он на себя слишком большой риск, выкормив столь йена- дежное существо. Действительно, Мэдук отличалась от других деву- шек, воспитывавшихся при дворе, а иногда проявляла черты характе- ра, вызывавшие у короля замешательство и даже тревогу.

Тем временем, Мэдук еще ничего не знала о своем истинном про- исхождении. Она считала себя дочерью принцессы Сульдрун — поче- му бы она стала в этом сомневаться, если в этом никто не сомневался? Тем не менее, королева Соллас и дамы, обучавшие ее придворному этикету, рассказывали ей истории, расходившиеся в подробностях, что заставляло о многом задуматься. Принцессу Мэдук воспитывали леди Будетта, леди Дездея и леди Мармона. Мэдук недолюбливала каждую из трех воспитательниц и ни одной не доверяла, потому что каждая из них по-своему пыталась сделать Мэдук не тем, чем она была, а Мэдук твердо решила оставаться собой.

Девятилетняя Мэдук, длинноногая и подвижная — даже непосед- ливая — издали выглядела почти как мальчик, но у нее была лукавая и привлекательная девичья физиономия. Иногда она перевязывала коп- ну золотисто-медных кудрей черной лентой, но нередко распускала волосы, позволяя локонам болтаться на лбу и закрывать уши. Взор ее небесно-голубых глаз заставлял таять все сердца; ее широкий рот находился в постоянном движении: губы то растягивались, то поджима- лись, их уголки то поднимались, то опускались, причем нередко не в унисон, отражая изменчивые и противоречивые чувства. Мэдук счита- ли непослушной и своевольной; пытаясь определить ее темперамент, окружающие прибегали к таким выражениям, как «капризная вообра- жуля» и «неисправимо испорченный ребенок».

Когда Казмир впервые узнал правду о происхождении Мэдук, сначала он не мог поверить своим ушам, пребывая в состоянии шока, а затем пришел в такую ярость, что, если бы в этот момент Мэдук попа- лась ему под руку, он вполне мог бы свернуть ей шею. Успокоившись, Казмир понял, что ему оставалось только сделать хорошую мину при плохой игре: так или иначе, через несколько лет ему, несомненно, удалось бы выгодно выдать принцессу замуж.

Покинув Камеру Вздохов, Казмир направился в свои частные апартаменты. По пути он проходил по верхнему коридору с внутрен- ней стороны Королевской башни; коридор превращался в сводчатую галерею, открывавшуюся на служебный внутренний двор с высоты примерно в два человеческих роста. Выйдя в галерею, король тут же остановился, заметив Мэдук — девочка стояла на цыпочках, наклонив голову над балюстрадой в арочном проеме, и приглядывалась к чему- то внизу, на служебном дворе.

Нахмурившись, Казмир не двигался с места и продолжал наблю- дать: как всегда, поведение принцессы вызывало у него подозрения, смешанные с раздражением. Король заметил, что на балюстраде рядом с локтем Мэдук находилась миска, наполненная подгнившими плода- ми айвы, причем один из плодов она осторожно взяла пальцами пра- вой руки.

Не замечая Казмира, Мэдук подняла руку, прицелилась и кинула айву в какую-то цель, находившуюся на дворе. Пронаблюдав за ре- зультатом, она весело отскочила от балюстрады, давясь от смеха.

Казмир прошествовал к принцессе и остановился рядом, сурово взирая на нее сверху: «Какими еще шалостями ты занимаешься?»

Застигнутая врасплох, девочка резко обернулась, запрокинув го- лову с полуоткрытым ртом. Облокотившись на балюстраду, король взглянул вниз через арочный проем: прямо под ним стояла багровая от злости леди Дездея, убиравшая платком остатки айвы с шеи и корсета и озиравшаяся в попытке определить виновника неслыханного хули- ганства; ее модная треугольная шляпка сбилась на сторону, повредив тщательно ухоженную прическу. Заметив смотревшего сверху короля Казмира, Дездея оцепенела от изумления, лицо ее вытянулось. Не- сколько долгих секунд она не могла собраться с мыслями. Затем, оп- равившись, она опустилась в церемонном реверансе, поправила шляп- ку и поспешила скрыться во дворце.

Казмир медленно повернулся к принцессе: «Почему ты бросаешь- ся фруктами в леди Дездею?»

«Потому что Дездея вышла на двор первая — Будетту и Мармону я еще не видела», — с обезоруживающей откровенностью пояснила Мэдук.

«Вопрос заключается не в этом! — отрезал король. — Теперь леди Дездея считает, что я швырнул в нее гнилую айву!»

Мэдук серьезно кивнула, выражая полное согласие: «Может быть, так даже к лучшему. Теперь ей придется хорошенько подумать о сво- ем поведении; если бы она считала, что айва упала на нее с неба, она могла бы решить, что это просто случайность».

«Неужели? И чем леди Дездея заслужила столь суровое наказа- ние?»

Мэдук с удивлением раскрыла большие голубые глаза: «Прежде всего, государь, она бесконечно надоедает с поучениями и попреками, просто остановиться не может! Кроме того, она еще и хитрющая, как крыса — подслушивает, подглядывает, все вынюхивает, обо всем до- гадывается! А еще она требует — вы не поверите! — чтобы у меня швы получались ровно, как по линейке!»

«А! — махнул рукой Казмир, уже терявший интерес к происшест- вию. — Тебе пора бы остепениться. Чтобы больше ни в кого не броса- лась фруктами, слышишь?»

Мэдук нахмурилась и пожала плечами: «Лучше бросаться фрук- тами, чем другими вещами. Если уж сравнивать, леди Дездея, навер- ное, предпочтет, чтобы в нее кидали фруктами».

«Другими вещами тоже нельзя бросаться! Принцессы королевской крови должны выражать неудовольствие изящно и благосклонно».

Мэдук задумалась: «Что, если другие вещи будут падать ей на го- лову сами по себе?»

«Нельзя допускать, чтобы какие-либо вещества или предметы — грязные, дурно пахнущие, причиняющие ушибы или царапины, вызы- вающие отвращение и какие бы то ни было — падали под собствен- ным весом или как-либо иначе, будучи направлены твоей рукой или оставлены тобой в том или ином месте, на леди Дездею, на леди Бу- детту, на леди Мармону или на кого-нибудь еще. Короче говоря, не- медленно перестань хулиганить!»