Дядя Лёша - Мария Семенова

Сексуальный опыт Кристины был небогат — был шуточный роман с Максимом, который кончился тем, что она потеряла невинность в парке Победы на скамейке у пруда рядом с барельефом, на котором бронзовые пионеры встречаются с бронзовым же дедушкой Лениным. После того случая она не могла больше видеть Максима, а проходя мимо барельефа, всегда отворачивалась.

Но ей казалось, что с Вадимом будет иначе.

Кристина вышла из широких ворот института и оказалась у громадной колоннады Казанского собора. Сейчас втянуть голову в плечи, пробежать мокрым Невским до метро (жаль, вход на канале закрыт), потом семнадцать минут в переполненном вагоне…

И она добежала до станции «Гостиный двор» и вскочила в уже закрывающиеся двери, так что они прихватили кусок все того же многострадального плаща. «Следующая станция “Василеостровская”», — сказал диктор.

Когда Кристина сошла со ступеней на Седьмую линию, уже совсем стемнело. Она пошла по бульварчику, поросшему редкими мокрыми деревцами, и вышла на Большой. Сердце колотилось все сильнее и сильнее. Это уже совсем рядом. Где-то тут неподалеку — Он. Она не помнила номера дома и квартиры, но была уверена, что найдет их. И с каждым шагом росла неизвестно откуда взявшаяся уверенность, что она непременно его увидит. Обязательно. Сердце стучало так сильно, что в ушах как будто бил колокольный звон; казалось, еще миг — и сердце выпрыгнет из груди, и она упадет на асфальт, и алая кровь хлынет безудержным потоком.

Кристина перебежала Большой, так что скрипнули тормозами какие-то машины и крикнули что-то прохожие, но сейчас это было не важно. Она бежала, не разбирая дороги, и вдруг увидела дом — выложенный cнаружи красным и желтым кирпичом, дом с эркерами. Булочная на углу. Тут.

А вот и парадная. Кристина попыталась вспомнить, какой это был этаж. Отошла на другую сторону узкой улочки. Окна были темны. Неужели его нет? Сердце упало. «Вот тебе и предчувствия», — с иронией сказал холодный разум. Но сердце продолжало биться. Кристина зашла в парадную. Поднялась на третий этаж и подошла к двери.

Та самая дверь, за которую она хваталась. Вот сюда она выбежала босая. Как давно это было. Она спустилась вниз на пролет и села на подоконник. Мыслей не было. Она сидела и смотрела, как по покрытому квадратными шашечками полу из-под ее сапог растекается грязная лужа.

Вадим захлопнул дверцу машины и легко взбежал на третий этаж. Тело немного ломило от усталости, но эта усталость после хорошей тренировки была приятной. Теперь горячая ванна, чашечка некрепкого кофе и теплая постель.

На подоконнике между вторым и третьим этажом Вадим заметил какую-то темную фигуру. Он хотел пройти мимо и уже почти прошел, как вдруг его тихо позвали:

— Вадим.

Он в первый миг не понял, что это говорится ему. Затем обернулся. На него смотрела девчонка. Та самая, которую он сбил на машине, та смешная, которая в одних трусиках бегала по лестнице.

— Ну привет. Какими судьбами…

— Я… пришла, — прошептала девчонка. Она смотрела на него в упор круглыми глазами, которые в полумраке казались почти черными, и в них застыло вопросительно-тревожное выражение.

«Чего же ей надо, — недоуменно подумал Вадим. — Неужели решила жаловаться? Поздно, милая. Поезд ушел».

— Зачем? — спросил он и улыбнулся.

— Я… — Кажется, она потерялась и не знала, что сказать. Она почти выдавливала из себя слова: — Я… думала о тебе. И вот… пришла.

Вот это да! Ну и дела!

Вадим ожидал чего угодно, но только не этого. Вот уж действительно, с этими женщинами не знаешь, на каком ты свете. То в окно готовы выпрыгнуть, только чтобы ни-ни, то сидят тут на лестнице, дожидаются.

Он снова взглянул на Кристину. И опять она напомнила ему Пеппи, только теперь это была особенная Пеппи, о которой еще не написали — Пеппи Влюбленная. Это выглядело так трогательно и одновременно так забавно, что он не мог не рассмеяться.

Кристина смотрела на него, не понимая, что значит этот смех.

— Давно ждешь? — спросил Вадим.

— Нет, не очень, — покачала головой Кристина.

— Ладно, пойдем, ты замерзла же совсем.

Вадим взял ее за руку. Рука оказалась холодной как лед и немного влажной.

«Э, да как мы нервничаем», — подумал он.

— Пойдем, пойдем, тебе надо согреться.

Кристина сползла с подоконника. Это вышло неуклюже, и она почему-то вспомнила Лидию. Та, наверное, указала бы на то, что движения должны быть изящными.

Снова та самая прихожая. Квартира, полная чудес. Другой мир. Вадим снял с нее промокший насквозь плащ, Кристина начала стягивать сапожки, он наклонился, чтобы помочь.

— Да не надо, я сама, — пробормотала девчонка и неловко скинула один сапог.

— Да нет, давай-ка я за тобой поухаживаю. Ты все-таки гостья, — усмехнулся Вадим и, опустившись вниз, снял второй сапожок. — Да у тебя же ноги насквозь мокрые, милая моя! И носки? Да… Так и воспаление легких заработать нетрудно. Что, других нет?

Кристина только отрицательно покачала головой.

— Ладно, сейчас что-нибудь придумаем. Носки снимай. Придется тебе надеть мои, хотя они тебе будут великоваты. Ничего. А обувку свою давай сюда, поставим сушиться. Ты, кстати, надолго?

Кристина не ожидала такого вопроса. Она только беззвучно пожала плечами. И застыла, смотря на него. Она не могла поверить, что снова видит это лицо. Это было чудо. Но перед ней действительно был он. Вадим Воронов. Человек, о котором она мечтала все эти дни.

Он смотрел на нее, улыбался чуть насмешливо, но совсем не злобно. Волнение у Кристины прошло, но сменилось пустотой — она как будто ничего не чувствовала. Раньше, воображая эту встречу, она представляла себе, как бросится ему на шею, как осыплет его поцелуями, как признается во всем, что чувствовала и думала эти две недели. Но сейчас этот миг настал, а она просто стоит, не чувствуя ничего, и только смотрит на него, все еще не в силах осознать, что она действительно его видит.

Вадим отвел Кристину на кухню, включил электрическую кофеварку, поджарил на тостере пару кусочков булки. Приключение было неожиданным, но, пожалуй, не лишенным приятности. Сумасшедшая девчонка. Он, правда, еще не решил, что с ней делать. Скорее всего, напоит ее кофе и выставит восвояси. Может быть, на машине подвезти? Да нет, пожалуй, проводит до метро, и хватит с нее.

Он вынул из резного буфета две кофейные чашки и поставил одну перед Кристиной.

— Какая тонкая, — удивилась девчонка. — Как бумага.

— Ломоносовский завод, — ответил Вадим. — Мама их коллекционирует. Вот, посмотри. Это называется «костяной фарфор».

За стеклянной дверцей буфета стояло несколько десятков чашечек — таких же изящных и тонких.

Вадим разлил кофе.

— Может быть, шампанского? — предложил он, вспомнив, что в холодильнике стоит початая бутылка.

— Можно, — прошептала Кристина.

— Хотя какое сейчас шампанское: совсем замерзнешь. — Он достал из буфета пару объемистых полукруглых стаканов с толстым дном и налил коньяку, совсем понемногу, может быть на палец.

«Как в кино», — подумала Кристина.

Вадим отхлебнул кофе и стал перемежать его мелкими глотками коньяка. Кристина последовала его примеру. Коньяк немного пощипывал язык и горло, но горячий кофе смывал это ощущение. Скоро изнутри по всему телу побежали волны тепла. Пару минут они пили молча.

Вадим внимательно разглядывал свою съежившуюся в кресле гостью. Было совсем тихо. В нем росло чувство какой-то пронзительной нежности и жалости; почему-то захотелось завернуть ее в плед, взять на руки и носить, убаюкивая.

Из гостиной послышался мерный бой часов, Кристина вздрогнула.

— Ба, совсем забыл! Ведь дама заказала шампанское…

На столе появились новые бокалы, на высокой ножке. Через минуту в них пенился Новый Свет.

— Ну что, за знакомство? — предложил Вадим.

— За знакомство, — кивнула Кристина.

— Слушай, а почему Кристина? Ты, что ли, эстонка? Или латышка?

— Да нет, теоретически я полька, Калиновская. Но вообще-то обычная русская.

Холодное шампанское обжигало, как раскаленное. Оно сразу бросилось в голову, и весь мир вокруг стал восприниматься сквозь легкую дымку. И Вадим показался еще красивее, еще прекраснее и еще ближе.

— Я люблю тебя, — прошептала Кристина.

Вадим увидел, как порозовели ее скулы.

«Какая она все-таки красивая, — думал он. — Хотя совсем смешная. Может быть, действительно… Раз сама напрашивается…»

— А дома тебя не ждут? — спросил он.

— Я сейчас позвоню бабушке, — сказала Кристина. Вадим вышел и вернулся с телефоном, длинный провод от которого тянулся в коридор.

— Звони.

Кристина нерешительно взяла трубку.

— На кнопочки нажимай.

Кристина послушалась и скоро услышала протяжные гудки, а затем знакомый бабушкин голос: