Одегон – 03,14 - Лариса Харахинова

Поиск потенциальных совладельцев осуществлялся методом анкетирования случайных прохожих у какого-нибудь торгового центра. Как правило, выглядело это следующим образом. Подходит к вам замерзшая девушка с кипой бумаг и синими дрожащими губами просит ответить на несколько вопросов. Человек, понимая, что девушка эта, скорее всего, студентка, вынужденная таким образом подрабатывать, из чувства сострадания отвечает на несколько вопросов из серии «что и когда вы предпочитаете из указанного: чай-кофе-потанцуем». Кто-то говорит свое ФИО и оставляет номер домашнего телефона, получив в качестве награды за пять уделенных минут какой-нибудь пробник или просто спасибо, вкупе с чувством облагодетельствования бедной девочки. Впоследствии этот номер попадает в базу данных колл-центра, и целая группа телефонистов начинает вести прозвон-осаду каждого абонента, предлагая разделить счастье обладания дивным островом в синем океане, покрытом зеленью вдоль и поперек.

Работа «звоночника» болезненна для неокрепших ушей начинающего. Его задача – не просто сообщить, а фактически чуть ли не под ручку довести семейство в полном составе, мужа и жену, до вечерней церемонии супружеского «овладевания островом».

Дашка однажды, ещё до работы в колл-центре, побывала на такой презентации – много громкой музыки, столики с белой скатертью, бокалы с шампанским, девочка с нереальным загаром за каждым столиком, которая «вчера приехала с того самого острова» и «завтра туда же едет». Ведущие во фраке и декольтированном люрексе в пол, плакаты и ролик лазурного моря и белого пляжа. И бесконечные улыбки, улыбки, улыбки… Зубы, зубы, зубы… Оскал нарождающегося в стране капитализма. Дашка просидела за столом с одной из таких загоревших девочек, у которой периодически кто-то спрашивал: «Ой, Сонь, ты уже приехала оттуда, и как?» На что она отвечала: «И ещё раз туда поеду!» Звучало как в известном анекдоте, и потому Дашка решила, что это стёб, и никто никуда не ездил.

Итак, в колл-центре, уже по сю сторону сказки об острове. Весь день звонки по списку. Весь день слышишь самые разнообразные ответы. От вежливо-интеллигентных до грубо-простонародных. Можно услышать в свой адрес весьма сомнительные комплименты. Иной раз открытым текстом посылали в эротический тур на этот самый остров. Самое душевное, что Дашка услышала в свой адрес, было: «Девушка с нежным голосом, не звоните мне больше».

Пару недель она проработала на этом тайм-шэре телефонисткой, а когда поняла, что компания не собирается платить за эти недели, потому что из прозвоненных семей «никто не пришел на собрание», несмотря на их горячие заверения, то есть время было потрачено зря. Когда выяснилось, что денег никому не светит, смена на прощанье прозвонилась за счет конторы по межгороду. Каждый позвонил домой и бодренько отчитался, что все о’кей, и здоровье нормально, но Дашке не повезло, в её городе было уже далеко за полночь.

Казино – три пули в голову

Следующей обнадеживающей точкой стало казино. Дашка пришла на отбор крупье. На собеседовании два молодых веселых парня в белых рубашках стали задавать вопросы: владеет ли она английским, попросили умножить несколько двузначных цифр и удивились скорости выдачи результата. Спросили, откуда у Дашки такой прекрасный русский язык и «флуэнт инглиш» плюс зачатки французского, и просто невероятная скорость в устном счете. Потом спросили, умеет ли Дашка ходить на каблуках и является ли она «совой». Работа предполагалась ночная, и потому надо уметь всю ночь стоять на каблуках, мило улыбаться, говорить на двух языках и мгновенно вычислять в уме, по-прежнему мило улыбаясь. По всем критериям Дашка прошла на ура. Ученичество должно было пройти за несколько недель, с 10 утра до 6 вечера, с перерывом на обед.

В первый день учебы, стоя среди 15 таких же новобранцев – будущих крупье, Дашка весь день училась чиповать. Это значит складывать фишки в стэк, то есть столбик, двумя руками. Красивым элегантно-небрежным движением рассыпать их в две параллельные дорожки и, собрав эти дорожки в стэк, как показывал ведущий, звонко щелкнуть друг об дружку не кончиками скукоженных пальцев, обхвативших стопку, а самыми последними фишками в стэке. И так весь день – разложить дорожку и собрать её. Чем длиннее пальцы, тем проще. У соседки справа ладошка была почти детская, и ей просто физически не хватало длины пальцев, чтобы охватить все фишки. Они рассыпались и не хотели собираться в один столбик. После обеденного перерыва девочка не вернулась в зал.

А Дашке понравились её собственные успехи. И открывающаяся перспектива. Единственные минусы – не отпустили на семинар по специальности, и болела спина от долгого стояния. Зато, если пройти курс обучения, через несколько недель откроется другой мир – деньги, деньги, деньги. Богатые красавцы, смокинги и лимузины. Что там ещё? Меха, бриллианты, шампанское и снова деньги, деньги, деньги. Как-то примерно так рисовалось то будущее, ради прикосновения к которому, пусть и снаружи, надо было стоять по 8 часов за столом и чиповать до дрожи в пальцах.

Крупье Дашка не стала. Проучившись ровно пару дней, она забросила курсы. Возможно, на впечатлительную её натуру повлияла история о том, как проигравшийся в пух и прах товарищ вернулся в казино и выпустил в голову девушки-крупье 3 пули, а потом застрелился сам. Такое случается не только в кино, увы, и Дашкина карьера крупье закончилась, так и не начавшись.

В поисках света – в салоне люстр

Еще Дашка пару раз попала на сеанс маркетингового исследования – более часа среди нескольких десятков человек надо было потратить на заполнение многостраничной анкеты, чтобы получить немного денег. Маркетологи, эти юные полубоги новой эры, создающие потребности, о которых общество до них и не подозревало, в костюмах с иголочки и агрессивным парфюмом, проводили исследования довольно часто – в разных залах, у разных метро, и репрезентативную выборку из народа многие из них организовывали частично за счет знакомых и сарафанного радио. Информация передавалась из уст в уста, и периодически, если совсем на мели, можно было попасть на подобное исследование и заработать нелишнюю копеечку.

У Ксюши, окончившей московский вуз, знакомых было море, и она частенько получала информацию о неплохих исследованиях с хорошим бюджетом – так, например, когда речь шла о марках автомобилей, могли за сеанс выдать и по триста рублей. Иногда Ксюша направляла вместо себя Дашку, и это всегда оказывалось весьма существенным подспорьем.

Возвращаясь как-то домой после очередного подобного заработка на исследовании шоколадных пристрастий населения, с небольшой суммой денег, Дашка, продрогшая до костей, решила зайти в ближайший магазин погреться и высмотреть укромное местечко, где можно было бы облегчить душу, приютившуюся в состоянии раздавленного желе под мочевым пузырем. Бесцельно блуждая среди отделов, рассматривая разные разности на предновогодних витринах, она случайно попала в отдел люстр. И застыла, как статуя зачарованного странника.

Это было фееричное зрелище – десятки самых разнообразных светильников висели над ней, сбоку, вдоль стен, прямо перед глазами. Огромные люстры из хрусталя, или бог весть из какого стекла, свисали с потолков, изящные настенные бра, всегда ассоциировавшиеся у Дашки с понятием уюта, усеивали стены, напольные торшеры стояли прямо под люстрами. Почти все они были включены, и этот мощный световой хор изливал свое стократ-стоваттное светоизвержение на всех, кто проходил мимо. То было сияние рая, праздник радостного света, несущего тепло и любовь в каждом своем фотончике.

Дашка, замерев, стояла посреди ликующей вакханалии света, всей кожей впитывая его энергетику, любуясь слегка подрагивающими подвесками, рассеивающими свет, дробящими его на тысячи лучиков и зайчиков, отражающихся от зеркал, от стен, друг от друга. Они сверкали и слепили, и грели, и ласкали душу согревающими потоками. Дашка простояла бы так целую вечность, ни о чем не думая, просто наслаждаясь выпавшим моментом. Ей, пригревшейся в лучах рая, совсем не хотелось выходить в декабрьскую темень. Прикрыв глаза, она сквозь ресницы смотрела на мириады световых осколков, снопов, вспышек, отражающихся от каждой хрустальной подвески, от зеркал, от витрин, – веселый, беззаботный свет раннего детства.

Таким интенсивным он был только в июльский полдень, на земляничной полянке, куда её впервые вывез дедушка в 2 года, и это было так давно, что она не умела ещё искать ягоды, и только сидела на травке, у распряженной телеги, посреди залитого солнцем леса, пока все остальные собирали землянику. А она, безмятежный младенец, жмурясь, подставляла солнцу то одну щеку, то другую, и слушала жужжание пчел и стрекот кузнечиков, рассматривая оранжевые крылатые создания, порхающие от цветка к цветку, и одинокие белые барашки облачков, невозмутимо плывущие по ярко-синему небу.