Между жизнью и смертью - Владимир Шатов

         - Лады...

         Мужчины взвалили на плечи по мешку остро пахнущей картошки и неторопливо пошли по направлению к белой мазанке. Вечерело, послеобеденный жар сходил на нет. Оживали попрятавшие от безжалостного солнца птицы и звери. Степь южного Донбасса, начинающаяся сразу за огородами посёлка, наполнялась запахами и звуками непрерывно продолжавшейся жизни.

Глава 5

 Отгородившись от огромной страны Кремлёвской стеной, группа вчерашних юристов, служащих, разночинцев и профессиональных аферистов делила власть. Она досталась им благодаря невероятному стечению обстоятельств, и они начали грызться за вожделенное ещё при живом вожаке.

         Бюрократизация партии и централизация власти проходили на фоне резкого ухудшения здоровья Ленина, вождя мирового пролетариата.

 Год введения НЭПа стал для него последним годом полноценной жизни, в мае 1922 года его поразил первый удар. Катастрофически пострадал головной мозг, поэтому почти беспомощному Ильичу установили весьма щадящий график работы. В марте 1923 года произошёл второй приступ, после которого Ленин вообще на полгода выпал из жизни, заново учась говорить и ходить. Так что при всём желании, в работе очередного съезда партии, он не мог принимать активного участия.

         Между первым и вторым приступами Ленин делал последние попытки участвовать в политической жизни страны. Понимая, что дни его сочтены, он пытался обратить внимание делегатов XII съезда ВКП (б), состоявшегося в апреле этого года, на тенденцию перерождения пролетарской партии.

 В своей записке «Письмо к съезду», известной как «Ленинское завещание», написанной в начале 1923 года, Ленин предлагал расширить ЦК за счёт рабочих, как основы партии. Фактически он хотел сменить зажравшиеся кадры старых революционеров на новых управленцев великой страны.

         - У нас кухарка может руководить страной! – Ленинское выражение, ставшее крылатой фразой, лучше всего иллюстрирует политическую наивность первого лица государства.

 Стремясь в дальнейшем отодвинуть от борьбы за власть ряд товарищей, Ленин дал личные, нелицеприятные характеристики крупнейшим партийным деятелям. Он сравнил Троцкого, Сталина, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Пятакова и пришёл к выводу, что никто из них не отвечает высоким требованиям, предъявляемых к лидеру.

 Вскоре среди названных политиков развернулась жёсткая подковёрная борьба за обладание бесхозной властью. Им было плевать на любые характеристики выжившего из ума больного человека, слишком высокая награда лежала на кону!

         Никто из них даже подумать не мог, что за тысячу километров от Москвы, в невзрачной саманной мазанке, бедного шахтёрского посёлка на Донбассе, в первых числах марта 1923 года сидел молодой человек, перехвативший позднее верховную власть. Пройдёт ровно тридцать лет и Никита Сергеевич Хрущёв, после смерти генералиссимуса Сталина, постепенно заберёт её в свои сильные, рабоче-крестьянские руки.

 ***

         - Грязюки-то скоко! – Григорий с трудом пробирался по склонам довольно глубокой балки, прозванной в народе Дурной. - Чистое наказание Господне…

         Талая вода, стекая с крутых склонов, подставивших голые бока разбуженному солнцу, превращала процесс форсирования балки в сплошное мучение.

         - Липнет и липнет! – он осторожно, чтобы не потерять в жирной жиже щегольскую, «нэпмановскую» калошу, обутую на новый, хромовый сапог приподнял левую ногу. - Зачем только я зараз попёрся в такую даль?

         Подобранной тут же сухой палкой, Григорий очистил обувь, утяжелённую многослойными налипанием сизой грязи.

         - Всё одно, что масло, - он даже залюбовался блеском влажной земли. – Хоть на хлеб намазывай.

 Через несколько минут путник всё-таки выбрался на противоположный бок неласковой балки. Там дело пошло веселее, утрамбованная до состояния льда снежная дорожка, даже не думала таять.

         - Ага! Кажись прибыл. – Григорий незаметно для себя вошёл в грязный рабочий посёлок, притулившийся на самом верху прыщеватого холма. - Только бы он был дома.

 Он взглядом выискивал знакомые ориентиры крытого соломой небогатого домика Хрущёвых, куда он впервые попал почти год назад. Тогда знакомца Кошевого дома не оказалось.

         - Никита ищо служит в Красной Армии. – Сообщил его отец, назвавшийся Сергеем Никаноровичем.

         - Жаль.

         - Осенью обещали демобилизовать.

         - Видать не судьба.

         - А тебе, зачем мой сын?

         - Его сослуживец по Царицынскому фронту привет передал.

         - Тогда лады, - хмуро сказал он. – А то шляются кто не попадя.

 Спросив напоследок, где работает гость, пообещал сообщить, когда Никита демобилизуется. Недавно получив с оказией, случайную весть о возвращении того домой, Григорий в первое же свободное воскресение отправился в соседнюю слободу Александровка.

         - Хотя толку никакого. - Шелехов подошёл к цели своего похода. - Чем он мне поможет теперь? Я устроился, работаю… Ну да ладно. Раз пришел, узнаю. Может зять, Михаил прислал письмо с новостями?

          Григорий кулаком пару раз стукнул в высокие деревянные ворота. Во дворе зло залаяла собака. Тут же, словно давно ожидая некоего сигнала, всё собачье племя посёлка отозвалось разноголосым хором. В низкое, хмурое небо взлетали отрывистые звуки скуки и звериного нетерпения.

         - Кого там принесла нелёгкая? – поинтересовался скрипучий голос из приоткрытой двери дома.

         - Я в прошлом годе к вам заходил.

 Григорий, нервно переминаясь с ноги на ногу, дождался, когда со скрипом открылась входная калитка тёмных от времени ворот. Старший Хрущёв коротко поздоровался и провёл гостя в низенькую комнату, где за небогато накрытым столом сидело несколько человек.   

         - Здорово! Проходи, садись. – Сидящий за скромным праздничным столом сын хозяина дома поднялся навстречу вошедшему Григорию, который несколько поспешно поздоровался:

         - Здорово бывали!

         - Проходи не стесняйся, у нас застолье.

         Он крепко, по-пролетарски, пожал протянутую руку гостя и назвал себя:

         - Никита Хрущёв.

         - Григорий… - тот невольно замешкался в ответ. - Шелехов. Знакомый Вашего сослуживца Михаила Кошевого…Инородец из Вёшенской станицы.

         - Это ты брат брось. – Засмеялся Никита.

 Улыбка очень шла к его широкой крестьянской физиономии. Небольшие глаза, близко посаженные на курносом лице, хитро заблестели.

         - Нет больше инородцев, казаков, дворян. Теперича все товарищи... Не для того мы с тобой кровь на фронтах проливали, чтобы церемонии разводить… - Аль не так?

 Никита, уже не улыбаясь, строго посмотрел на Григория, ожидая ответа. Тот смутился и сказал:

         - Проливали…

         - Где служил?

         - Служил командиром эскадрона в Первой конной армии товарища Будённого. - Он не знал, что известно Хрущёву о его прошлом. - Бился с белополяками, неоднократно ранен…

         - Вот видишь! – Никита опять заулыбался. - Служили одному делу… Да ты садись, чего стоишь?

         Мать Никиты, которую он представил, как Ксению Ивановну подала гостю чистую тарелку и вилку. Во главе стола торжественно восседал отец семейства, с которым Григорий познакомился в прошлый раз. Он немедленно налил в тёмные гранёные стаканы мутного самогона.

         - Давай выпьем по случаю праздника! – Никита кивнул головой в сторону тихо сидящего, светловолосого мальчика. - Сынишке, Лёньке, шесть лет исполнилось.

         - Моему семь...

 Выпили дружно и также рьяно закусили. Разговор, потревоженный нежданным приходом гостя, вновь вернулся в первоначальную колею. Мать и порядком захмелевший отец Никиты громко обсуждали что-то с его сестрой Ириной. Григорий, пересев поближе к младшему Хрущёву, вёл с ним сытую беседу:

         - Недавно со службы?

         - Вернулся прошлой осенью в Юзовку, со службы в политотделе Девятой армии и поступил комиссаром на Рутченковский рудник. Работал заместителем управляющего, да… - Никита разгорячённый спиртным, расстегнул ворот поношенной украинской вышиванки. - Но, понимаешь, не моё… Знаний не хватает. Я ведь что кончал? Два класса и три коридора… А тут производство, шутишь!

         - А когда нам с тобой было учиться? –  горячо поддержал его Шелехов. - С детства работали, как проклятые, потом война.

         - Вот-вот! – обрадовался поддержке Никита. - Я, правда, на империалистическую не попал, как шахтёр имел бронь, но с восемнадцатого как вступил в партию, всё время на фронтах гражданской. Поэтому и говорю, учиться надо!

 На кончиках его оттопыренных ушей заблестел пот. Он наполнил стоящие перед ними стаканы и махнул из своего, не закусывая.