Особое задание - Юань Цзин

При виде новеньких блестящих монет у Яна загорелись глаза:

— Господин У Чжи, вы сказали, и этого достаточно, мой рот будет на замке!

В первый день они прошли девяносто ли. Было очень жарко. У Чжи давно уже не совершал таких длительных переходов, и к вечеру он совсем выбился из сил, на ногах вспухли волдыри. К счастью, в этот день их путь лежал через местность, занятую «своими войсками», и поэтому никаких происшествий не произошло.

На следующее утро дорога пошла в гору, и чем дальше, тем труднее был подъем. Лес становился все гуще. Здесь начинался хребет Башань[15]. Горы Башань! Величественные Башань, героические Башань! Новый советский район, 4-я армия, к которым были обращены сейчас взоры и чаяния народа, находились где-то здесь, в этих труднодоступных горах. При мысли об этом У Чжи, забыв об усталости, невольно зашагал быстрее. За один переход они сделали тридцать ли и достигли буддийской кумирни с поэтическим названием «Небесное озеро». Здесь, на возвышенности, на которой всегда свистел ветер, во временном шалаше располагался передовой дозор Шэньсийской армии.

После короткого отдыха У Чжи разговорился с командиром дозора. Оказалось, что высота, на которой стояла кумирня, была пограничной между провинциями Сычуань и Шэньси. Впереди лежал «район смуты и беспорядков», в котором не было твердой власти и где «орудовал» некий Сюй Яо-мин, возглавлявший местный отряд миньтуаней. Известный в этих краях хулиган, помещик по происхождению, Сюй Яо-мин раньше был обыкновенным бандитом, но, продавшись сычуаньским милитаристам, он стал «командиром полка» миньтуаней. Как говорится, «до неба высоко, а до императора далеко». И Сюй Яо-мин был здесь почти полновластным хозяином, с которым никто не мог сладить. Он со своей бандой существовал на средства местных помещиков и действовал безнаказанно: так же, как и в молодости, убивал и грабил крестьян, сам чинил суд и расправу.

Картина, которую нарисовал командир дозора, была не очень приглядной, но У Чжи заранее был готов ко всему, и никакие опасности уже не остановили бы его.

За кумирней дорога спускалась вниз. Прошли еще добрых десять ли, и впереди показалось несколько полуразрушенных соломенных хижин — на карте этот населенный пункт назывался Сихэкоу. Когда подошли поближе, увидели, что вся деревня сожжена. На месте домов остались развалины, кучи пепла, разбросанная и разбитая кухонная утварь, обгорелые детские тапки, халаты… Это была трагическая картина. Вскоре путники заметили навес перед одним из уцелевших домиков, под которым стоял стол и скамейки. Подойдя поближе, они рассмотрели на столе бухгалтерские книги, весы, счеты. Рядом толпилась группа крестьян с заплечными корзинами на спинах. Распоряжался крестьянами какой-то рослый детина. Ему помогали два миньтуаня. Все кричали, и ничего нельзя было разобрать.

У Чжи издали следил за происходящим, и в сердце его закралась тревога: «Что они там делают? Если торгуются, то почему не видно товаров? Но, с другой стороны, для чего здесь счеты, весы?» Он решил спросить у мастера Яна, что все это значит.

— Вы не догадываетесь? Это молодцы Сюй Яо-мина собирают пошлину, — ответил проводник. — В провинции Сычуань люди делают бумагу, собирают древесные грибы; и когда они несут свои изделия на продажу, то здесь их подкарауливают миньтуани…

«Эти бандиты обнаглели и устанавливают пошлины где им вздумается, — с горечью подумал У Чжи, — народ и так задавлен налогами, а они еще издеваются!»

У Чжи и Ян подошли к навесу поближе. Свирепый детина со здоровенной головой и оттопыренными ушами — видимо, главный здесь — был повязан темным платком, из-под которого виднелось загоревшее до черноты лицо со злым выражением холодно поблескивающих глаз. Проводник низко поклонился ему:

— Здравствуйте, господин командир роты Чжан!

— Кто это с тобой? — повернув голову, спросил Чжан.

У Чжи хотел сам ответить на этот вопрос, но проводник опередил его.

— Это офицер из нашего штаба!

У Чжи мысленно выругал проводника: ведь он обещал быть немым, «как могила», а тут лезет вперед! Лучше было выдать себя просто за солдата Шэньсийской армии, но теперь делать было нечего, и, улыбнувшись, он пояснил:

— Офицер, да не из начальства! Чин у меня небольшой. Готовится операция против Красной армии, и меня послали уточнить карту. А для безопасности я переоделся в крестьянскую одежду.

Чжан смерил его взглядом с головы до ног и как бы нехотя вымолвил:

— Скоро здесь будет командир нашего полка Сюй. Ты знаешь его?

— Мне бы очень хотелось увидеться с ним. Откуда прибудет Сюй Яо-мин?

— Из деревни Гуанцзядянь. Он здесь будет обедать.

В этот момент на противоположном склоне горы показался разношерстный конный отряд. Впереди ехал невысокий человек лет сорока. На его темно-желтом лице выделялись карие глаза, острый подбородок и рыжие усы. Он был тощ, как палка. По желтизне кожи можно было безошибочно узнать в нем заядлого опиекурильщика. Сзади на одной лошади ехали два человека, причем передний был крепко связан. Остальные всадники выглядели очень живописно, некоторые из них красовались даже в ярко-красных женских брюках. Вооружение их состояло из винтовок, пистолетов, пик и мечей. Всем своим видом, а особенно неизменными темными платками люди эти походили скорее на обыкновенных бандитов, чем на миньтуаней. Среди всадников виднелись трое накрашенных молодых женщин — все с такими же темными платками на головах.

— Передний это и есть командир Сюй! — шепотом объяснил У Чжи проводник, — а женщины — его наложницы.

У Чжи, опасаясь, как бы мастер Ян не сболтнул чего лишнего, дал ему еще один юань за труды и отправил обратно.

Вглядевшись в связанного пленника, У Чжи по внешнему виду определил, что он студент, и с надеждой подумал, что, может быть, бедняге удастся сбежать от бандитов.

У Чжи зашел в хижину и сел пить чай, уголком глаза наблюдая за тем, что происходит снаружи.

Сюй Яо-мин не спеша слез с лошади, зашел под навес и сел на стул. Толстый конвоир подвел к нему пленного. Перед Сюй Яо-мином стоял, гордо выпрямившись, высокий юноша с открытым лицом, одетый в двубортную теплую куртку из иностранного материала, темные брюки городского покроя, туфли и черные шерстяные носки. Сюй Яо-мин долго и внимательно разглядывал его, потом неторопливо произнес:

— Отвечай только правду! Что ты делаешь в горах?

— Я тебе уже сказал: закупаю товар.

— Какой товар?

— Древесные грибы, бумагу, все что здесь делают.

— Ха-ха! — рассмеялся холодно Сюй Яо-мин, пощипывая свои рыжие усы. — А мне сдается, что ты студент!

— Я же сказал, что торговец!

— Ладно, развяжи-ка его, инструктор Цзян.

Жирный, как боров, «инструктор» быстро развязал пленника, и тот, решив, что его освобождают, радостно улыбнулся. Но Сюй Яо-мин хитро прищурился и, взяв со стола безмен, протянул его молодому человеку:

— Ну-ка, покажи нам, как пользоваться безменом!

У Чжи весь внутренне напрягся: он заметил, что пленник не ожидал такого поворота дела. Только через некоторое время юноша нашелся что ответить:

— У вас здесь, по-видимому, пользуются безменом другой конструкции, чем у нас. Этот я в первый раз вижу.

— Ха-ха-ха!

Этот зловещий смех поверг У Чжи в дрожь. Сюй Яо-мин затянулся из поднесенного ему кальяна с опиумом и сказал:

— Хорошо, будем считать, что мы пользуемся разными безменами. — Он подвинул на край стола китайские счеты и со злостью крикнул: — В таком случае покажи мне, как ты считаешь на счетах!

У Чжи вытер пот со лба. Парень явно врет. И по внешнему виду и по поведению можно было с уверенностью сказать, что он студент. Но что он здесь делает?

Сюй Яо-мин следил за пленником, как лиса за добычей: юноша, как видно, потерял присутствие духа и, изменившись в лице, глухо ответил:

— Почему я должен считать? Я ведь к тебе счетоводом не нанимался.

— Так, так! Ну, теперь все ясно! Я говорил, что ты студент, ты и есть студент! Какой же торговец не умеет считать на счетах? Одно только непонятно. Почему ты не сидишь в городе за книжками, а потащился в наше захолустье? Зачем? Проведать родственников или друзей? Помолиться богу в кумирне? Торговать опиумом? Нет, конечно! Тогда для чего? Ты утверждаешь, что скупать товары, но ведь у тебя и денег нет, на что же ты их собирался покупать? Отвечай правду: что тебе здесь нужно? Иначе я собственными руками искрошу тебя на куски!

— У меня были с собой деньги, но по дороге их отобрали разбойники.

— Еще чего придумаешь? Я пока верю своим глазам! Инструктор Цзян! Обыщи его еще раз, да как следует! — И Сюй Яо-мин закрыл глаза, словно в забытьи, только из кальяна время от времени доносилось бульканье воды.

— Это незаконно! — негодовал пленник. — Какая вы власть?! Сколько раз можно обыскивать, с каких пор торговля стала преступлением?