На восходе луны - Энн Стюарт

Энни приподняла голову и посмотрела в эти незнакомые глаза.

— Возможно.

— Что ж, ладно, — вздохнул он.

— Что — ладно?

— Спрашивай.

— Почему в Госдепартаменте не знают, кто вы такой? Почему даже в архиве нет никаких сведений о том, что вы там служили?

— Может быть, потому что я не служил в Госдепартаменте.

— Но ведь вы работали с моим папой? — недоуменно переспросила Энни.

— Да.

— Вы хотите сказать, что мой отец служил не в Госдепартаменте?

— Я ничего не хочу сказать. Я просто отвечаю на вопрос.

— На кого вы в таком случае работали?

— Вот это уже дело довольно щепетильное, — промолвил Макинли. — Ты у нас женщина умная — попробуй догадаться сама.

— ЦРУ, — пробормотала Энни, замирая от ужаса.

— В самую точку попала.

— А мой отец?

— Именно он меня и завербовал.

У Энни оборвалось сердце.

— Неужели мой отец всю жизнь меня обманывал?

— Он просто соблюдал конспирацию, Энни. В «конторе» не принято выбалтывать секреты посторонним.

— Посторонним, — эхом откликнулась Энни, чувствуя, что закипает . — Неужели, по-вашему, я не имела права это знать?

— Нет.

— Ну и чем вы с ним занимались? Слонялись по свету и убивали людей, как два Джеймса Бонда?

— Ты слишком много читаешь, Энни. Мы были самыми обыкновенными бюрократами. Белыми воротничками. В ЦРУ бумажной работы ничуть не меньше, чем в любых других федеральных ведомствах — просто тайны там стерегут строже, вот и все. Твой отец планировал нашу работу, а я был самым обычным конторским служащим. Чем-то вроде счетовода.

— Счетовода, — повторила Энни, глядя ему в глаза. — Почему же тогда мне так трудно вам поверить?

— Может, у тебя выработалось нечто вроде мании преследования, и повсюду мерещатся заговоры и убийцы.

— Покамест я только повсюду натыкаюсь на какие-то мрачные тайны, — сказала она. — Оказывается, мой родной отец — сотрудник ЦРУ, а его лучший и совершенно неприметный друг, который служил под его началом — тоже шпион. Сколько же вам все-таки лет? Вчера вечером я уже задала вам этот вопрос, но вы не ответили.

— Тридцать девять.

— О Господи! — Энни сокрушенно покачала головой. — Как же вы… попали на такую работу?

— Ты хотела спросить, каким образом такой славный парень как я, оказался в столь мрачном ведомстве? — подсказал Маккинли. — В основном, тебе это известно. Я вырос в Техасе, закончил Гарвард, женился, обзавелся семьей, но потом жена с ребенком погибли в автомобильной катастрофе. Тогда от отчаяния я был готов на все. Твой отец спас меня. Подобрал и вернул к жизни. Заставил поверить в новые идеалы.

— Вроде холодной войны, — подсказала Энни.

— Я бы назвал это иначе, — сказал Маккинли. — Но тебе объяснять не стану. За последние несколько лет мир здорово изменился. Твой отец всегда считал, что работает на благо человечества. Не стоит тебе в этом копаться, Энни. Не вороши старое белье. Пусть прах твоего отца покоится в мире.

— Так его убили?

Какое-то время ей казалось, что ответа она не услышит. Прошло не меньше минуты, прежде чем Маккинли заговорил:

— Возможно, — ответил он. — Исключить это нельзя.

— И вы ничего не предприняли по этому поводу?

— А что, по-твоему, я мог бы сделать?

— Во всяком случае, не улепетывать как заяц и не напиваться до потери чувств, — резко сказала она. Потом посмотрела на лежавший на столе пистолет. — Значит, вы все-таки умеете пользоваться этой штукой?

— В ЦРУ всех учат, как обращаться с оружием — даже обычных конторских служащих.

Энни не знала, правду ли он говорит на этот раз, но слова эти показались ей вполне логичными.

— Почему вы все-таки решились рассказать мне все это?

— Потому что ты бы все равно это просто так не оставила бы. А меня уже воротит от всей этого лжи. Вдобавок, что бы там ни говорили, ты имеешь право знать правду о своем отце.

— Очень великодушно с вашей стороны, — съязвила она. — Скажите, а Мартин знает правду? — Как Энни ни старалась, ей не удалось скрыть обиду. Ведь Мартину она доверяла как самой себе. Целых три года была его женой, даже подумывала о том, не вернуться ли к нему. Почему-то самая мысль о том, что, даже деля с ней одну постель, Мартин скрывал от неё такое, привела её в бешенство. Предатель!

— Его тоже завербовал твой отец.

Энни стойко восприняла этот хлесткий удар. Не дрогнув, посмотрела она в эти непроницаемые глаза, наблюдавшие за её реакцией.

— И что вы теперь собираетесь делать? — спросила она.

— Насчет чего?

— Насчет убийства моего отца, — с вызовом произнесла Энни.

— Но ведь ты не знаешь этого наверняка.

— Знаю, — процедила Энни. И постучала себя по груди. — Я это сердцем чувствую. Да и вы сами это знаете, но просто отрицаете очевидное.

— Я это вовсе не отрицаю.

— Тогда вы поможете мне выяснить правду?

Макинли откинулся на спинку стула. В глазах его появилось отрешенное выражение.

— Похоже, Энни, выбора ты мне не оставила, — сказал он и протянул руку к пистолету.

Глава 3

Энни долго смотрела на Маккинли, и вновь её поразило, сколь легко и привычно сжимает пистолет его правая рука. Внезапно Энни спохватилась, что, сама того не замечая, задерживала дыхание. И голова у неё немного кружилась. Точно, после перелета в Мексику она ещё не акклиматизировалась.

Да, пистолетом Джеймс Маккинли пользоваться умел — теперь она это ясно видела. Под вновь нацепленной маской делового человека скрывалась личность куда более опасная и угрожающая, чем можно было даже заподозрить.

Энни с трудом заставила себя отвернуться и снова наполнить себе чашку до неприличия крепким кофе. Затем, когда она вновь подняла глаза, пистолета уже не было. Она не знала, носит ли его Маккинли при себе, или куда-то припрятал, но выяснять это не собиралась. Нет пистолета, ну и слава богу. Только сейчас Энни осознала, как напугал её вид этого оружия в руках Джеймса Маккинли.

Воцарилось молчание, тяжелое и давящее. Чтобы разрядить обстановку, Энни заставила себя спросить:

— Как же нам быть дальше?

Он потупил взор, и на мгновение Энни снова показалось, что перед ней сидит прежний Джеймс Маккинли, верный и надежный.

— Дай мне немного подумать, — попросил он. — Если никто, кроме Мартина, не знает о твоем приезде, то пока здесь можно чувствовать себя в безопасности. Попробуем разобраться во всем постепенно, шаг за шагом. Ты поделишься со мной своими сомнениями и подозрениями, расскажешь все, что тебе известно. Про исчезнувший офорт, про любые мелочи, которые могут что-то подсказать. Или хотя бы — натолкнуть на размышления. А я пораскину мозгами, не укладывается ли все это в какую-то определенную картину. Возможно, я и приду к выводу, что в этом и правда что-то есть.