Подмененный - Кристофер Кубасик

- Теперь ложись на спину.

Питер лег. Тело подчинялось ему с таким трудом, что он со страхом подумал, - а сможет ли он вообще когда-нибудь встать. Томас натянул на него шорты.

- Прекрасно. Теперь поднимайся!

Питер напряг мышцы живота - корпус чуть оторвался от постели. Силенок ему явно не хватало, он упал на кровать. Пошевелил руками, поднял их трудно... каждое движение давалось с трудом... Попытался сесть еще раз ничего не вышло. Брюшной пресс либо совсем ослаб, либо перестал ему подчиняться. Томас обошел кровать и правой рукой сильно толкнул Питера тот сразу же сел. Подростку было стыдно - ну что он как младенец из люльки, беспомощный, нуждающийся в поддержке... Он горько рассмеялся про себя -хорошие ему предстоят денечки... Удары, тычки, зуботычины, оплеухи, пощечины так и посыпятся на него со всех сторон! Прямо с сегодняшнего утра все и началось - первым отлупил его санитар, теперь Томас толкает изо всех сил, помогая встать.

- Подожди минуту! - сказал Томас и вышел в коридор. Через несколько секунд он появился снова вместе с креслом на колесах, отделанным серебристым металлом.

- Это для меня? - с испугом спросил мальчик.

- Я позаимствовал у больничной охраны, чтобы ты мог выехать отсюда, успокоил его Томас. - Питер, ты скоро сможешь ходить, хотя в первое время это будет нелегко. Собственно, поэтому меня и приставили наблюдать за тобой. Кстати, мы должны сотрудничать. А о слабости своей не волнуйся: скоро ты станешь так силен, что сам удивишься. Будешь как огурчик. Куда крепче, чем до трансформации.

Он сказал это так просто - "трансформация", - что Питер не поверил собственным ушам. В устах Томаса этот термин не имел того пугающего, леденящего значения, которое каждый раз потрясало Питера, когда он задумывался о том нелепом, чудовищном превращении, которое с ним случилось. Ясно, что Томас как врач уже не раз сталкивался с подобными случаями. Вон у него какие профессиональные ухватки... Видно, немало прошло через его руки пациентов, бывших когда-то нормальными людьми, а потом проснувшихся и обнаруживших, что в один прекрасный день они стали монстрами. Как это все-таки страшно! Был человек человеком - и вдруг стал представителем чуждой расы. И нечего трепаться насчет генов! Кому это интересно? Он что, каждому встречному начнет объяснять теорию наследственности? И что объяснять-то? Что он точно такой же человек, как и другие? Кто в это поверит?! С первого взгляда ясно, что он - чудовище и ничего, кроме страха, вызвать не может. Разве что Томас притерпелся, ведь это его работа.

Врач подкатил кресло к самой кровати и приказал:

- Замечательно! А ну-ка встань.

Питер с трудом подтащил себя к краю постели. Неожиданно для него самого его ноги коснулись пола. Точнее, стукнулись об пол. Он напрягся, попытался удержать себя в вертикальном положении и встать, но понял, что слишком ослаб, и тут же оставил все свои попытки. Страшно было вытянуться во весь рост, а потом, потеряв равновесие, рухнуть на настеленный на пол линолеум. Он не чувствовал ни рук, ни ног - его конечности словно принадлежали кому-то другому.

- Я не могу. Двинуться не могу... - дрожащим голосом выговорил он.

- Нет, ты можешь. И сможешь. Расслабься-ка, вот так. - Томас подошел и положил руку Питера к себе на плечи. - Вот и хорошо. Сейчас мы встанем. Ты готов? Раз... два... три!

Томас опять изо всех сил пихнул его в спину, и Питер неожиданно для самого себя потянулся и взгромоздился на собственные ноги. Его тут же повело в сторону, но врач оказался крепким парнем - он ловко подхватил его под локоть и вернул в состояние равновесия.

Питер сверху вниз посмотрел на Томаса - тот задрал голову и с явным удовольствием оглядел Питера. Потом, улыбнувшись, спросил:

- Ну как, большой парень?

- Я такой огромный!..

- Ты еще растешь, Питер. И будешь расти.

- Не может быть!

- Тролли, случается, достигают трех метров. Питер дернулся, но попытался улыбнуться.

- Доктор сказал, что я не тролль, - вежливо поправил он.

- Так-то оно так, но люди, в большей своей массе, доверяют очевидному. Когда все будет закончено, Питер, ты сам решишь, как себя называть. Но я со своей стороны буду величать тебя троллем. - Он не дал Питеру возразить. Ну-ка, ну-ка, а теперь переберемся в кресло...

Томас помог подростку опуститься в кресло. Питер опустил руки на подлокотники. В тот момент, когда он садился, ему показалось, что пол как-то странно поехал влево. Он инстинктивно наклонился вправо, и вдруг комната перевернулась, а перед глазами мелькнул выдавленный на линолеуме рисунок. Раздался страшный грохот. Он закрыл глаза от ужаса, а когда открыл их, обнаружил у своего носа все тот же рисунок на линолеуме. Узор был стерт и едва проступал - сколько же ног должно было пройти по гулкому полу этой палаты?..

Врач опустился возле него на колени, положил руку на спину:

- С тобой все в порядке?

Питер зарычал. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы Томас оставил его в покое. Пусть уходит! Пусть никто на свете не видит, в каком положении находится Питер.

Бревно бревном! Ни рукой, ни ногой шевельнуть не может. До слез обидно. Стыдно!

- Я не хочу...

- Что? - не понял врач.

- Я не хочу возвращаться домой. Не хочу, чтобы папа видел меня... такого. Лучше я здесь останусь...

Питер вытянул руки. Он словно бы пытался вцепиться в гладкий поблескивающий пол. Если бы ему это удалось! Никто не смог бы оторвать его и вытащить отсюда. Волей-неволей, а им пришлось бы оставить его в больнице.

- Питер, ты упал. Ну и что! Это бывает сплошь и рядом. Сила тяжести на всех нас действует одинаково, да и кто в своей жизни хотя бы раз не вставал на четыре точки! Это участь любого существа, живущего на земле. Такова наша судьба. У нас есть воздух, вода, пища. Разве этого мало? И все это результат действия силы тяжести. Так что с ней надо просто-напросто смириться.

Питер повернул голову и глянул на Томаса:

- Что же тогда называют адом?

- Я не говорил, что у нас все прекрасно. Но меру плохого и хорошего в жизни определяет сам человек. Ладно, поднимайся! Ты же не собираешься всю жизнь лежать на полу!

- Почему бы и нет. Если бы я не пытался встать, я бы не упал, - зло буркнул Питер.

- Логика у тебя непробиваемая. Но ты ничего не сможешь сделать, если не встанешь. - Томас откровенно смеялся.

Питер оставался неподвижным. Он словно бы сомневался, а стоило ли ему вообще шевелиться, трепыхаться, двигаться? Чтобы потом вновь рухнуть на пол? Он и в самом деле не испытывал никакого желания подниматься. Конечно, он понимал, что это простое детское упрямство и в конце-то концов смешно вот так вот лежать на полу.

И вдруг он подумал: а имеет ли он теперь право на подобные глупости, на капризы, нытье, поиски участия? Дожидаться сострадания и ласки от санитаров? Как же, дождешься!... И подобных им большинство... Они будут только рады, если он останется лежать на полу, а если он еще и расплачется - то-то для них будет потеха! Вот уж весело начнут они отплясывать на нем!... Эта мысль отрезвила его. Он подтянул руки, согнул их в локтях и попытался оторваться от пола. Томас бросился ему помогать, и Питер кое-как встал на колени. Полдела было сделано. Но только полдела. И на коленях не проживешь, хотя даже в таком положении он оказался чуть ли не выше Томаса. А если еще выпрямиться, расправить плечи, подтянуться - так и совсем высоко. Только смешно пыжиться, стоя на коленях. Вот когда он вытянется в полный рост, тогда можно будет подтянуть живот, выпятить грудь, вскинуть голову. Ну-ка, санитары, ближе, ближе... Еще ближе... Но для этого надо подтащить правую ногу, изловчиться поставить ее на ступню. Ой, как больно! Какой он неуклюжий! Это движение далось ему с большим трудом. А вот с левой ногой справиться оказалось куда проще. Теперь последнее усилие... Так, осилили! Теперь надо отдышаться, а потом он уже самостоятельно попытается добраться до кресла...