Судьба-индейка - Анатолий Софронов

Горлышкин. В каком смысле, Лиза?

Лиза. Вы жениться собираетесь...

Горлышкин. С чего вы взяли?

Лиза. Вы любите ее?

Горлышкин. Вы как-то прямолинейно ставите вопрос. Данный момент сложный и требует глубокого анализа...

Лиза. Егор Архипович, я ж так, в порядке отвлечения. Я вам очень благодарна. Вы дали мне бесконечное количество знаний в составлении рациона кормов для бронзовых индеек.

Горлышкин. Зачем же переводить вопросы глубоко человечные на индюшачьи? Так же можно и обидеть некоторых людей, которые несколько отличаются от сорока тысяч индеек, расположенных на территории нашего родного краснознаменного совхоза.

Лиза. Не обижайтесь, Егор Архипович. Я не хотела вас чем-нибудь обидеть. Вы прекрасный человек. Откровенно вам скажу: если б я вдруг стала мечтать о замужестве, то лучшего человека, чем вы, у которого был бы ваш внешний вид и такой благородный характер в сочетании с удивительной преданностью делу, которому вы посвящаете свою жизнь...

Горлышкин. Я не собираюсь всю жизнь составлять рацион для индюков.

Лиза. Я понимаю, вы будете искать, идти дальше. Жизнь будет ставить перед вами барьеры, препятствия. Вы будете их преодолевать. Так вот, лучшего человека... не вас лично... но подобного вам... я бы не желала.

Горлышкин (огорошен). А почему, собственно, и не меня лично?

Лиза. Я понимаю, вы шутите...

Горлышкин (с запалом). А если не шучу?

Лиза. Шутите, шутите... Но есть еще один вопрос. Мои частные наблюдения... Дело в том, что в личной жизни... хотя у меня в широком смысле ее еще не было... у меня принципы другие — я за равенство между людьми, любящими друг друга.

Горлышкин. А што вы имеете в виду?

Лиза. Я бы вот не могла говорить грубо с человеком, которого люблю. Чувствовать себя начальником над ним: «Пойди, принеси, подай...» Я б не смогла так. Если любишь, тут уж вся нежность, вся душа. Все готова отдать. Предупредить мысль любую, желание... Если любишь, конечно.

Горлышкин. Какой же болван не примет этого?

Лиза. Зачем такие резкие слова? Но люди есть всякие. Некоторым даже нравится, когда ими помыкают... Приказывают, командуют. Возвышают себя над ними. Они не становятся хуже от этого, но мельче как-то... Когда у вас свадьба с Ангелиной Ивановной?

Горлышкин. Што вам эта свадьба? Не будет свадьбы!

Лиза. Почему не будет? Вы же так желали!

Горлышкин. Ничего я не желал!

Лиза. Не отказывайтесь, Егор Архипович. Вам нужна такая супруга... Она так здорово управляется с индюками. А вы так здорово кормите индеек...

Горлышкин. Надсмехаетесь?

Лиза. Да что вы?! Я даже готова приехать на свадьбу... если позовете, конечно!

Горлышкин. Конечно, позову!

Лиза. Вот спасибо!

Горлышкин. За что?

Лиза. За приглашение на свадьбу.

Горлышкин. Да вы што?

Лиза. Егор Архипович, я ж от чистого сердца.

Горлышкин. Не надо меня травить. Я к вам с полной симпатией. Я бы еще что вам сказал, да неудобно...

Лиза. Почему же неудобно?

Горлышкин. Скажете, я человек легкомысленного поведения.

Лиза (с обидой). Значит, все, что касается индюшек, вы можете говорить? А все, что касается меня, других людей, — не можете? Значит, вы меня считаете неспособной до восприятия ваших чувств?

Горлышкин. А откуда вы знаете про чувства?

Лиза. Я ничего не знаю. Я только желаю вам добра. Счастливой жизни с таким достойным и передовым, человеком, каким является Ангелина Ивановна.

Горлышкин. Не будет счастливой жизни!

Лиза. Почему же? Все люди стремятся к личному счастью.

Горлышкин. А я не стремлюсь! Не стремлюсь!

Лиза. Да вы успокойтесь. Успокойтесь, Егор Архипович! Вы очень хороший. У вас такие добрые глаза, Мне нравится смотреть в ваши глаза.

Горлышкин. Так смотрите же в них!

Лиза. Хотите, я вам песенку спою, а вы успокоитесь. Хотите, я вам пульс посчитаю...

Горлышкин (подставляя с готовностью руку). А разве вы умеете?

Лиза. Меня Ангелина Ивановна у индюков научила пульс считать. Минутку, тихо! (Слушает пульс у Горлышкина.) Ничего, почти нормальный. Восемьдесят четыре.

Горлышкин. Так это ж много?

Лиза. Вы поволновались. Вот он чуть и подскочил. Это хорошо, что вы умеете волноваться. (Поет под гитару.)

Человек обязан быть счастливым,Должен все, что хочет он, найти;Человек обязан быть красивымИ в любви, и в дружбе, и в пути.

Пусть он будет ростом невысоким,Пусть он будет чуточку курнос,Пусть он будет стройным, синеоким, —В жизни это, право, не вопрос.

Но уж если ты его полюбишь —Ты найдешь, что в миг любви сказать;Как хрусталь под солнцем чистой будешьИ сиянье станешь излучать.

Человек обязан быть счастливым,Должен все, что хочет он иайти;Человек обязан быть красивымИ в любви, и в дружбе, и в пути.

Последнюю строфу Горлышкин поет вместе с Лизой. Они смотрят друг на друга, не замечая, что происходит кругом. Не замечают они и Селезня, который, войдя, неслышно продвигается в глубь двора, стараясь, чтоб его не заметили. Но вдруг Селезень спотыкается о пустое ведро, которое с грохотом летит к ногам Лизы. Лиза испуганно вскакивает со скамьи.

Селезень. Извиняюсь, потревожил.

Лиза. Нет, нет, нисколько...

Селезень. Вижу... у вас, можно сказать, полный альянс.

Горлышкин (сухо). Ангелина Ивановна еще не приехала.

Селезень. Ангелина Ивановна так уважает песни... романсы всякие... А вы заменяли, Горлышкин, для Елизаветы Ангелину Ивановну.

Горлышкин. Но для вас я не заменяю Ангелину Ивановну!

Селезень. Данный момент я весьма рельефно замечаю. Замечаю, что вы в этом дворе как хозяин разговариваете. Вы что, уже доверенность получили от Ангелины Ивановны?

Горлышкин. Я-то не получил... а вот вы можете получить, ежели не закроете калитку с той стороны!

Из дома выходят Адамчик и Даша.

Селезень. Да у вас здесь цельная бригада работает!

Адамчик (спускаясь во двор). Нет, не бригада, звено. Горлышкин и Адамчик.

Селезень. Хозяйка общественную деятельность выполняет, передовой опыт передает, а в это время ее жилые покои захватывают некие неизвестные, не имеющие передового опыта молодые гражданки и люди, которые пользуются отсутствием опыта у данных молодых гражданок.

Горлышкин. А может, вы для опыта тоже хотели бы подключиться до нашей компании?

Селезень. Да нет уж, мерси-спасибо, бонжур, как говорится, обойдемся.

Адамчик. А чего ж нет? Для вас и помещение найдется, ежели пожелаете сторожевать, — собачья будка свободна.

Селезень. Про вашу культуру легенды напишут.

Адамчик. Вы пользуетесь наземным или авиационным транспортом?

Селезень. А вам до способов моего передвижения нет дела.

Адамчик. Предупреждаю: вы полетите!

Селезень. Это как понимать?

Адамчик (идет к Селезню — тот пятится к калитке). Так, остановитесь на момент. Полет будет длиться недолгое время... Мгновенье... И оно будет прекрасным.

Селезень (заходящему с тыла Горлышкину). Не окружайте меня! Не окружайте!

Адамчик. Мы возьмем вас один за руки, другой за ноги, раскачаем и, несмотря на внушительный удельный вес и нежелание оторваться от земной поверхности, легко перекинем через калитку.

Селезень. Насилие карается по статье...

Адамчик. Ежели после падения на вашем туловище останутся кровоподтеки, вам поверят, что, взбираясь на Эльбрус, вы сорвались с одной из недоступных обыкновенному человеку вершин. Егор, бери за ноги, туловище, тяжельше — я беру за Селезньи бицепсы.

Селезень (стремительно убегая). Я призову вас к ответу!

Адамчик. Во как охотятся на селезней!

Лиза. Попадет вам.

Горлышкин. Строговато ты с ним обошелся.

Адамчик. Любя, любя.

Горлышкин (Адамчику). А теперь идем, (Лизе.) Вам спасибо.

Лиза. За что же?

Горлышкин. За обучение.

Даша (Лизе). В преподаватели вышла?

Лиза. Егор Архипович кого хочешь в преподаватели выведет.

Адамчик (Горлышкину). Везет тебе.