Меч Шаннара - Терри Брукс

Близких родственников у матери не было, а Омсфорды представляли собой дальнее и отдаленное родство. Год назад у Курзада Омсфорда умерла жена, и теперь он один воспитывал сына Флика. Уже в те годы он держал эту гостиницу. И вскоре Ши стал частью семьи Омсфордов, оба мальчика росли и воспитывались вместе, как братья, оба носили фамилию отца. Ши не знал своего настоящего имени и никогда не осмеливался спросить об этом. Омсфорды стали единственной и очень дорогой для него семьей, они приняли его как родного сына, и он отвечал им глубокой и нежной привязанностью. Были моменты, когда родство с Эльфами по линии одного из его родителей очень тревожило Ши, а иногда и осложняло его жизнь, однако, Флик всегда убежденно говорил, что есть определенное преимущество в этом редком сочетании природных инстинктов и характера, отличающих человеческую породу и народ Эльфов.

Мучительно перебирая в памяти запечатлевшиеся встречи, события детства и юности, Ши все больше и больше убеждался в том, что никогда прежде не видел Алланона. Этой встречи никогда не было: ни в мечтах, ни во сне, ни наяву. Он приподнялся и придвинул кресло поближе к камину. Рассеянно вглядываясь в горящие языки пламени, Ши опять поймал себя на мысли о том, что было нечто пугающее, устрашающее в самом необычном облике мрачного путешественника. Кто знает, может быть, это был всего-навсего плод его воображения, но Ши не мог отделаться от ощущения, что незнакомец способен читать его мысли, видит его насквозь. Странно, но именно эта мысль мучила его, не давала покоя с той самой минуты, когда он впервые увидел Алланона. Флик тоже почувствовал это. Более того, когда они с Ши говорили ночью тихим и осторожным шепотом, Флик признался брату, что его не покидает ощущение угрозы, беды, страшной силы, исходящей от великана, силы неведомой и таинственной, способной уничтожить его.

Ши выпрямился, откинулся назад на спинку кресла и тяжело вздохнул. Между тем уже рассвело. Он вновь приподнялся, чтобы подбросить дрова в камин, как вдруг услышал голос отца, который громко отдавал распоряжения и за что-то распекал челядь. Покорно вздохнув, Ши отбросил свои тревожные мысли и отправился в кухню помочь отцу в обычных хозяйственных заботах.

Был уже полдень, и солнце стояло высоко, когда Ши увидел фигуру Алланона, который, по всей видимости, провел все утро у себя в комнате. Он неожиданно, как скала, возник в дальнем конце гостиницы и вышел, когда Ши удобно расположился иод сенью большого дерева и рассеянно поглощал наскоро приготовленный им самим завтрак. Отец занимался своими делами, а Флику дали важное поручение и куда-то отправили. При ярком свете дня темная фигура пришельца, внушавшая необъяснимый ужас во мраке ночи, выглядела по-прежнему устрашающей. На нем был светлый серый плащ вместо вчерашнего черного, однако, по-прежнему фигура исполинского телосложения, окутанная зловещими черными тенями, выглядела устрашающе. Низко опустив голову, он гигантскими шагами направился к Ши. Подойдя к нему, он без раздумий устроился на траве рядом с Ши, рассеянно всматриваясь в отдаленные вершины холмов на востоке Долины. Потянулись тягостные минуты молчания. Это было невыносимо. Нервы Ши были натянуты до предела. И он решился.

— Зачем ты пришел в нашу Долину, Алланон? Почему ты искал меня?

Темное лицо пришельца повернулось к нему, и слабое подобие улыбки осветило его резкие худые черты.

— Если бы ты знал, мой юный друг! Ответить на этот вопрос не так легко, как это кажется. И прежде, чем ответить тебе, я сам хочу спросить тебя. Поверь мне, так будет лучше. Читал ли ты что-нибудь из истории Северных земель?

Он помолчал какое-то мгновение и продолжал дальше:

— Слышал ли ты что-то о Королевстве Черепов? Ши вздрогнул. Дрожь пробежала по его телу. Это название всегда отождествлялось с самыми страшными вещами и событиями в человеческой жизни, реальными или мнимыми; упоминанием об этом королевстве стращали маленьких детей, когда те не слушали старших; одно только его название наводило ужас и бросало в дрожь взрослых, когда долгими вечерами они сидели перед тлеющими углями камина и рассказывали жуткие истории, которые происходили в этом зловещем королевстве. Название этого королевства, да и оно само, было теснейшим образом связано с привидениями и гоблинами, с хитрыми лесными гномами на востоке и могучими скалистыми троллями на далеком севере. Все это стремительно пронеслось в сознании Ши и ужаснуло его еще больше.

А Алланон помолчал какое-то мгновение и продолжал дальше:

— Я историк, Ши. И, быть может, единственный историк среди ныне живущих, который избороздил весь свет. И вот уже более пятисот лет лишь единицы, а скорее всего, только я, отважились побывать в Северных землях. Никто и не подозревает, как много я знаю о расе Человека. Его прошлое превратилось в туманное воспоминание; и в целом за последние двести лет в жизненной истории Человека произошло мало памятных и легендарных событий. Сегодня люди забыли свое прошлое, они мало знают о настоящем и еще меньше — о будущем. Человек изолировано живет на ограниченных пространствах Южных земель. Он ничего не знает о жизни и истории северных народов и имеет лишь обрывочные и смутные представления о расах, населяющих Восточные и Западные земли. Очень жаль, что Человек сознательно ограничил поле своего зрения, собственноручно лишив себя знания истории и культуры других народов. А ведь раньше все было по-другому. Человек был мечтателем. И не было предела его стремлениям к знаниям, самосовершенствованию. Этим он отличался от других живых существ. Однако сейчас Человека вполне устраивает эта обособленность от других рас. Он занят решением своих проблем, и его нисколько не заботят остальные народы с их болями, радостями, заботами и тревогами. Уверяю тебя, это происходит потому, что Человека еще не коснулись все проблемы, он не испытал на себе всю людскую боль и отчаяние и потому он подчас так равнодушен к судьбам других рас. С другой стороны, над Человеком довлеет тяжелое наследие прошлого. И в этом случае ему страшно думать о будущем. Он живет одним настоящим.

Ши почувствовал, что обширные огульные обвинения в адрес Человека, прозвучавшие из уст Алланона, вызывают у него нарастающее раздражение. Его ответ был резким:

— По-твоему, выходит, безнравственно жить так, как хочет этого сам народ, как желает этого Человек. Я достаточно знаю историю, да и жизнь в некоторой степени, чтобы понимать, что единственная возможность выжить для Человека — это жить отдельно от других народов, заново восстанавливая для себя все то, что он потерял за последние двести лет. И теперь он уже проявит достаточно воли и сообразительности для того, чтобы не потерять все это во второй раз. Он практически уничтожил себя в период Великих Войн непрестанным вмешательством в дела других народов, превратно понимая политику изоляции.