Мужчина на всю жизнь - Кэрол Дин

Ей хотелось, чтобы Пол продолжил свой рассказ, хотелось, чтобы он рассказал о своих женах. «Не торопи события, наберись терпения», — сказала Линн себе. Впрочем, ждать и терпеть она умела — этому ее научила борьба за Джеймса.

— И все-таки я хотел бы услышать вашу историю. — Пол пристально взглянул на нее.

— Что ж, пожалуйста… Я родилась в Сиэтле почти тридцать девять лет назад. Мои родители — Мэрилин и Уильям Страйт.

— Полагаю, что приближается сороковая годовщина их свадьбы, — перебил Пол.

— Не угадали. На самом деле — сорок четвертая.

Пол усмехнулся и покачал головой, но Линн, проигнорировав эту усмешку, продолжала:

— Закончив медицинские курсы, я вышла замуж и перебралась на острова, в канадскую провинцию Виктория. Мой муж Эрик работал там в одной из больниц. Он был врачом… — Линн тяжко вздохнула. — Сейчас там живут и мои родители, оба здоровые, бодрые старички. А перебрались они туда, чтобы быть со мной после… — Она снова умолкла.

Линн не могла говорить о своей жизни, не рассказав об аварии, потому что авария и была ее жизнью. Авария стала столь сильным ударом, что умолчать о ней или упомянуть лишь вскользь означало бы ничего не сказать о своей жизни. Линн редко об этом рассказывала не только потому, что воспоминания причиняли боль — с болью она могла справиться, — но и потому, что ее рассказ неизменно вызывал сочувствие к ним с Джеймсом, а они в сочувствии не нуждались.

— Если вам тяжело, Линн, не рассказывайте об этом, — сказал Пол, но она отрицательно покачала головой.

— Вы ведь знаете, что я вдова? Квинн или Эмили, конечно же, говорили вам об этом.

— Да, говорили.

— Муж попал в автомобильную аварию. — Линн помолчала и со вздохом добавила: — Это случилось солнечным субботним днем, в мае. — Ей никогда не забыть тот майский день, перевернувший всю ее жизнь. — Для Эрика это был первый год работы штатным врачом. Он пришел домой из больницы, но вдруг решил вернуться за какими-то записями, которые хотел просмотреть еще раз. Эрик был очень добросовестным, всегда все проверял, и не один раз… Так вот, он сказал, что только схватит записи и убежит, поэтому решил взять с собой Джеймса и дать мне возможность немного отдохнуть. К тому времени Джеймсу исполнилось два года, этот возраст — истинное наказание для родителей. Авария произошла всего в нескольких кварталах от дома. В них врезался какой-то грузовик, у которого при спуске с холма отказали тормоза. Водитель скончался на месте, Эрик прожил еще пять месяцев, но так и не пришел в сознание, а Джеймс получил травму черепа. Никто не ожидал, что ребенок выкарабкается, но он справился. Он борец, мой Джеймс…

— Для вас с сыном это была трудная борьба. Путешествие в ад и обратно.

— Верно, путешествие в ад, — кивнула Линн. — И все-таки мы вернулись из ада — во всяком случае, так считается. Прошу вас, пожалуйста, перестаньте смотреть на меня… как на святую. Поверьте, я совсем не святая. Я плакала, кричала, ругалась, тысячу раз была готова все бросить и вопрошала: «Боже, почему я?» Я без конца надоедала ему своими жалобами. — Линн усмехнулась. — В один прекрасный день моя мать упрекнула меня, заявив, что я просто жалею себя. Она напомнила, что я молодая, здоровая и способная, сказала, что каждому дается лишь посильная ноша и что я должна выполнить свой долг.

— Видимо, не только у меня такая мать. Я хочу сказать, что ваша мать — довольно необычная женщина. — Пол вытянул ноги и закинул руки за голову.

— Она говорила именно то, что должна была сказать, и всегда своего добивалась. Я всю жизнь буду ей за это благодарна. — Линн сняла солнцезащитные очки. Положив их на стол, снова заговорила: — Я благодарна ей не только за это, но и за многое другое. Правильная медицинская программа и соответствующее страховое соглашение, обеспечившее наше материальное положение, — это ее заслуга. А Джеймс… В конце концов он пошел на поправку. Лечение физических недугов шло успешно. А вот психические отклонения — на это потребовалось гораздо больше времени. Если бы те доктора, которые говорили «нет», увидели его сейчас… — Линн снова умолкла. Ей вспомнились годы упорного труда, вспомнились многочисленные неудачи и первые, очень незначительные, успехи. Но они с Джеймсом не сдавались и шаг за шагом продвигались к цели.

— Эмили говорила, что вы сотворили чудо. — Пол выпрямился и положил локти на стол.

— Я просто делала что могла. — Линн покраснела и опустила голову. — Это Джеймс сотворил чудо.

Они с минуту молчали. Тишина нарушалась лишь приглушенным говором официанта, принимавшего заказ за соседним столиком.

— После Эрика у вас никого не было? — спросил наконец Пол.

— Несколько лет назад один… почти был, если можно так выразиться. Для большинства мужчин вдова с умственно неполноценным сыном не очень-то привлекательна. Но я не виню их. А до этого я, откровенно говоря, не так уж много могла дать мужчине. Вы понимаете, о чем я говорю.

— А сейчас, Линн? Сейчас вы много могли бы дать мужчине? — вырвалось у Пола.

Вопрос был слишком уж прямой, и Пол тотчас же понял это. За столиком снова воцарилось молчание.

Их взгляды встретились; воздух над ними словно наэлектризовался, и казалось, что вот-вот раздастся треск. У Линн перехватило горло, по спине побежали мурашки. Как она ответит на вопрос Пола? «Да, да! — хотелось ей крикнуть. — Я могла бы дать мужчине все, если бы этим мужчиной стал Пол Севернс».

Это мысленное признание ошеломило Линн. Но голос разума, точно ледяной ветер, тотчас же остудил ее порыв. «Нужно остановиться, и немедленно!» — приказала она себе, чувствуя, что все душевные струны натянуты до предела. Линн решила слукавить, вернее — утаить правду.

— Зависит от обстоятельств. Скажите, а у вас есть кто-нибудь на примете? — Она заставила себя улыбнуться.

— Нет, никого нет. — Пол внезапно нахмурился и принялся рассматривать пустой бокал.

Смысл его ответа был совершенно очевиден. И Линн вдруг вспомнила, какую табличку Мишель предлагала повесить на Пола: «Осторожно! Этот экземпляр опасен для эмоционального здоровья женщин». Нет, Мишель ошиблась — этот человек добровольно обрек себя на изоляцию.

Но почему?

Этот вопрос настойчиво требовал ответа, и, чтобы получить его, ей придется изрядно потрудиться, потому что Пол очень ловко избегал этой темы. Линн заметила, что он охотно рассказывает о своем детстве, о жизни с родителями, но сразу же замыкается, если речь заходит о более поздних годах его жизни. Вот и сейчас он, видимо, сердится на себя за то, что наговорил много лишнего. И еще ей казалось, что Пол чем-то озадачен, что он ищет выход из какого-то тупика.