Путь Искателя - Ветер Безналежный

-Это я за Чертой Искатель. Кроме того, Вы не ответили на поставленный мною вопрос.

- Допрос проводите? Ты единственный, кто на это согласился. Координаты Города-32 я скину, когда ты перейдёшь Периметр. А идея с наёмниками – провальная. Эти ребята хоть и знают толк в войне с себе подобными двуногими, но против аномалий – они пас, как мне их отрекомендовали. И ещё стоит дорого это слишком. 

- Последний вопрос. Кто конкретно меня сдавал? – я приблизился к майору.

- Толстый лысоватый торгаш, - тоном заговорщика ответил майор. – Удачи, сталкер.

Я молча кивнул и поднялся из-за деревянного столика. Оставляю деньги Иванычу за недельное проживание. Хоть заявленное «двухразовое питание» было всего-то холодной кашей на завтрак и макаронами с тушёнкой, опять же холодные, пусть и «мы рады вам» было лишь рекламным лозунгом, но бар оправдал себя, возвратив утраченные силы. 

  В баре, да и во всём мире за Чертою, меня уже ничто не удерживало. Она звала меня. Она. Зона. От неё невозможно уйти, убежать. Улетите в Австралию – и, проклиная всё на свете, вернётесь за Черту спустя два месяца. И что меня к ней тянет – непонятно. Но тянет сильно, непреодолимо. И я должен идти. 

  Дверь жалостно скрипнула, оставляя и хмурого хозяина, и улыбающихся официанток, каждую из которых я знал, и майора, заказавшего себе какую-то снедь.

Уходящего в рейд сталкера не должно тревожить, что либо на Большой земле.  Зона ревнива, и тех, кто пытается оставить её, наказывает жестоко и изощрённо. Идущий в Зону должен быть собран и спокоен.

  Как только я вышел за обшарпанную дверь, сразу почувствовал пьянящий воздух утра. Свежий, прохладный, с какими-то терпкими примесями, еле различимыми – вот что такое утренний воздух. Кто никогда не удосуживался выйти до восхода солнца за пределы своего дома, тот не никогда не поймёт меня. Город-28 ещё спал. Исключение составляли лишь бойцы двух армейских блокпостов, на юге и севере Города, да одиноко идущий по его пыльной улочке человек, которым являлся я. Южный блокпост проверял документы и пропуска желавших войти в Город, северный – просто блокировал выход в Зону. Город-28 ничем не примечателен среди ряда других подобных поселений, возникших после Второй Катастрофы по всему Периметру. Городами эти поселения назвались условно, поскольку не имели постоянного населения, никогда не превышавшего численностью своей пяти сотен человек. Некоторые из них имели собственный имена – Чёрный Яр, Борисов, Пограничный, но большинство удовлетворялись лишь порядковыми номерами.

  Город этот представлял из себя полтора-два десятка одноэтажных домиков, большинство из которых были заняты «барами», которые в действительности являлись подпольными точками сбыта хабара. Был даже, так сказать, бордель под многообещающей вывеской «Радость путника». В самом центре находилось кирпичное трёхэтажное здание военной комендатуры, смотревшейся на общем фоне чем-то вроде пирамид египетских. Бар «Кровосос», который я только что покинул, тоже смотрелся небоскрёбом, в основном из-за странной надстройки над вторым этажом. «Улица» была всего одна, естественно безо всякого покрытия, и каждый, кто проходил или проезжал по ней, поднимал столбы клубящейся пыли. По периметру Города стояли четыре деревянные вышки, с двумя автоматчиками наверху, органично дорисовавшие общий пейзаж.

Население Города состояло из сталкеров, пришедших отдохнуть от рейдов и сбыть хабар по довольно высоким ценам, из новичков, которым всё было в новинку и которые без конца оглядывались удивлёнными глазами, из барменов-торговцев, из миротворческого контингента, дислоцировавшегося в казармах на юге Города. Изредка приезжали группы научных сотрудников, которых затем везли на базу за Периметром бронированными УАЗиками с охранной, а уже с базы внутри Зоны вертолётами доставляли в крупнейший научный лагерь в секторе «Янтарь». Были, конечно, лагеря на границе Зоны, Научный Городок, например, но это другое дело. Когда же учёные посещали Город-28, сталкеров разгоняли, а владельцам баров доходчиво объясняли, что лавочки лучше держать временно закрытыми, в противном случае обещая прикрыть их уже навсегда. 

Послышался звук мотора. Я посмотрел в сторону источника шума. Им оказалась машина с решётками на задних окнах, окутанная пылью. «Не обманул майор. Арестовать меня вполне могли. Сволочь он, и сволочь преизрядная».

  Город ещё спал. Сталкеры ещё не пошли в бары и подобные заведения, из торговцев открылся только Иваныч в своём «Кровососе», военные на блокпостах о чём-то негромко переговаривались. Направиться я решил к северному посту, на котором группка солдат курила дешёвенькие сигареты. 

Блокпост представлял собой убогую одноэтажную постройку, выкрашенную блёклой жёлтой краской, шлагбаум, преграждавший дорогу на север, двух дозорных с автоматами и старого УАЗ, стоявшего за постройкой. Бойцы поглядывали усталыми взглядами воспалённых от бессонной ночи глаз, сплёвывали на землю, обменивались репликами – в общем, несли службу. «Через полчаса этих сменят, и они спать пойдут. Поговорить бы с ними». 

Вперёд вышел высокого роста и богатырского телосложения сержант.

-  В Зону собрались, товарищ сталкер? С утра пораньше? – пробасил он.

«И чего все меня товарищем зовут? На ум поговорка приходит – гусь свинье не товарищ», - с неприязнью подумал я, оценивая сержанта взглядом, а ответил им следующее:

- Здравствуйте. А что такое «сталкер»? Это мутант такой, да? – наивным тоном спрашиваю у нового собеседника.

- Хорош дурака валять. Отвечай по делу, а то, - он с выражением хлопнул по стволу укороченного «Калашникова», солидно висевшего на плече.

- Журналист я, Пётр Иванович, из Москвы приехал.

- Зачем приехали, уважаемый Пётр Иванович, - криво улыбнувшись и показав на миг жёлтые зубы заядлого курильщика. «Не доверяет. И правильно делает» 

- Да вот, статью заказали мне. Про Зону эту вашу. Что Вы можете мне рассказать?

-Позвольте прежде Вам задать вопрос, - интонации мои у него копировать получалось плохо, даже очень. – Вы, на какой станции метро живёте?

- Проспект Вернадского, - ответил я, судорожно обдумывая ответ на дальнейший вопрос. Он наверняка спросит, как она, станция, выглядит. А в Москве я три года назад последний раз был, может, станция уже новый облик приняла. 

- Ну и как она выглядит? Я на ней года полтора назад был, может, изменилась она.

-Да всё так же. Колонны те же, жёлтые, потолок не изменился.

-Вы меня извините, проверить Вас надо было, мало ли, сталкер какой прикидывается журналистом. Их тут много последнее время стало. Да, сталкеры, это вроде сумасшедших. Представляете, туда, за Периметр лезут, желая заработать. Чудаки они.

«Представляю, прекрасно представляю» - так и подмывало ответить ему, но пришлось сдержаться.

-Разумеется. Не хотите ли сигарет? – я достал пачку специально припасённых. Сам я не курил, но с самого прихода в Зону знал, что угощение собеседника сигаретой может расположить того к разговору. Тем более, пачка это была особая. Вместо одной из сигарет была всунута свёрнутая трубочкой пятисотрублёвая купюра. На взятку за проход она не тянула, там суммы другие платили, но на «постоять за шлагбаумом пять минут» - вполне. 

Сержант взял протянутую пачку, быстрым движением достал купюру и сунул в карман брюк. Настроение у него заметно улучшилось.

- Ну, так что Вам рассказать? Про Зону или про что-то ещё?

- А могли бы вы мне хотя бы на минуту за шлагбаум, того, встать?

Сержант подумал, оценивая меня взглядом. Наконец он принял решение, и как мне показалось, даже положительное.

- Ладно, чего уж не сделаешь по доброте. Но в статье упомяните ратные подвиги бойцов, прикрывающих грудью мир от опасностей Зоны, - патетично сказал он. 

Я шагнул за шлагбаум, испытав душевный трепет. Это ещё не Зона, но уже и не Большая земля. Смотрю на поле, отделяющее меня от тёмного леса, шумящего кронами от порывов ветра. Лес – уже Зона. От меня до него метров двести по полю.

Сзади раздалось какое-то движение, затем я услышал голоса. Оглянулся. К шлагбауму быстрым шагом приближался человек в форме лейтенанта, недоумённо смотревший на меня и сержанта, как бы вопрошая последнего, что такое произошло. 

-Товарищ лейтенант, это журналист, из Москвы, - оправдывался сержант. 

- Какой журналист? Это же.… Договорить он не успел. Я воспользовался заминкой и рванул изо всех сил, оставив им подарок на память.

К ногам лейтенанта покатилась какая-то штуковина. Такого ужаса он не испытывал ни разу за свою жизнь. У его ног лежала самая обыкновенная граната. Без чеки.

-Ложись! – заорал благим матом сержант, подавая пример всем остальным. Лейтенант, парализованный страхом, не мог сдвинуться с места, даже отвести взгляд от смертоносного подарка он был не в силах. Секунды длились дольше часов. Он ожидал смерти, неминуемой и страшной. Прошла неимоверно долгая секунда, за ней вторая, третья. Граната спокойно лежала на земле, даже и не думая взрываться. Лейтенант не мог поверить, что он будет жить. Только полминуты спустя он окончательно пришёл в себя. Раздосадованный, яростно ненавидящий себя, «журналиста» и сержанта, он с силой пнул гранату в заросли придорожной травы. Кинул взгляд на поле, по которому бежал, пригибаясь и перепрыгивая препятствия в виде торчащих из земли железяк, обдуривший его человек. Ненависть буквально захлестнула лейтенанта.