Калейдоскоп мгновений - Лин Химицу

Тэцуро устало потер покрасневшие от недосыпа глаза.

– Шедевр, – констатировала Сумирэ.

– Не то слово, – с уважением подтвердил Рэйдзиро.

Рицуко машинально перемотала ленту в диктофоне назад и включила воспроизведение.

«Я пишу то, что приходит мне в голову. Все подряд. Мои мысли зависят от того, что я вижу вокруг, слышу, читаю… И все же они ни от чего не зависят. Сами приходят, сами уходят. Наверное, там где они живут постоянно, находится неисчерпаемый источник тем и сюжетов.

В интернете я знаю одного человека, который пишет лучше меня. Мне так никогда не написать. Я даже слегка завидую. Почему придумано так мало слов для чувств и ощущений? Их описывать сложнее всего.

Интересно… Может ли Рэйдзиро нарисовать тишину? Или печаль? Или смех? Сумеет ли Сумирэ сыграть свет и тьму, тепло и холод? А Тэцуро – может ли он своими программами заставить других ощутить то, что ощущает он? Может быть нам стоит попробовать делать все это вместе?

Мне кажется, что я различаю первые аккорды музыки сердца…»

Услышав последнюю фразу, Сумирэ шагнула к синтезатору. Пальцы запорхали по клавишам стрекозами над гладью пруда.

Странная, но чарующая мелодия разлилась в воздухе, вызывая непонятные, волнующие ощущения, проникающие в глубину души. Голос ветра, танец звезд, тепло солнечных лучей и еще много всего-всего.

Музыка стихла. Рицуко выпрямилась и в наступившей тишине с закрытыми глазами совершила несколько плавных и в то же время ломаных движений, исполняя какой-то завораживающий безмолвный танец. Это было впервые, когда они видели, чтобы Рицуко танцевала. Ее невероятная пластика и грация поражали. Дикий и выразительный танец под музыку сердца.

– Да, – выдохнула Рицуко, открывая глаза. – Это она.

Рэйдзиро поднял с пола свою папку и молча продемонстрировал последний рисунок. Еще не законченный, но уже претендующий на исключительность.

Небрежные, словно размазанные штрихи складывались в очертания лиц и фигур. Сине-голубые тона – растрепанная шевелюра и бесхитростная физиономия Тэцуро в водовороте сверкающих дисков. Розово-сиренево-красные брызги с незначительной примесью черного складывались в замысловатую прическу Сумирэ, ее выразительный взгляд, вихрь нот на струнах и микрофон. Разными оттенками зеленого и кремового, словно порывом ветра, разметались длинные волосы Рицуко, держащей на протянутых ладонях горсть иероглифов и улыбающейся так открыто. И оранжево-коричневые пятна с лимонными росчерками – сам Рэйдзиро с катаной, тонкой радужной линией разделяющей его лицо пополам, и палитрой вместо щита. Фигуры незаметно перетекали одна в другую без резких цветовых переходов, сливаясь во что-то единое целое, не имеющее определенных границ.

– Теперь я точно знаю, – сказала Рицуко. – Слияние…

В руке – тишина.

Сладкие звуки звезд —

Слезы огня.

Нарисовать мечту,

Выпить небо до дна

И умереть…

Снег последних стихов.

Памяти жадный плен.

Радуга чувств.

Заглянуть в себя —

Все ответы здесь.

Все бесконечно…

Сияние слияния.

Сила единства душ —

Музыка сердца.

Танец цветка во тьме,

Ветер звенит в волосах.

Песня, которой нет…

А Сумирэ снова заиграла свою немыслимую музыку…

6. Музыка сердца

Сумирэ:

У каждого своя музыка сердца. А у нас она оказалась общей.

Я вижу, как расцветают самоцветы в недрах земли, я слышу, как растет трава, я знаю, о чем мечтает тающая снежинка. Я ловлю дыхание всего сущего и извлекаю его из своего инструмента. Я протягиваю всем клубок миров и вероятностей. Мои перламутровые сны диковинными птицами разлетаются во всех направлениях. Ловите! Я дарю их всем желающим.

Моя песня звездопадом оставляет тающие следы на бархатном песке ночи. Мой голос эхом вальсирует с ветром.

Я играю музыку сердца всем тем, кто сможет и захочет ее услышать.

Тэцуро:

Нестерпимый блеск сияющей темноты. Пустота черных дыр. Таинственные пиктограммы на ржавых скалах моей воли. Мистерия звука и света. Фейерверк чувств.

Я лечу по бесконечной спирали эволюции, разгоняясь с каждым витком все больше и больше, превращаясь в биты информации. Мои мысли принимают горячую ванну в центре Солнца. Я продираюсь через бурелом математических символов и литералов, оставляя за собой стеклянную плоскость отлаженного сценария.

Я составляю программу музыки сердца для того, кто поймет меня, для того, кто такой же, как и я.

Рицуко:

Моя фантазия отправилась в дальнее путешествие и беспрерывно шлет телеграммы со своими впечатлениями. Кипящая лава идей бурным потоком изливается из жерла вулкана. Страхи, опасения, сомнения испаряются, как вода с раскаленной плиты. Сюжеты возникают со скоростью пекущихся блинчиков – только успевай переворачивать.

Я бросаю весла – пусть моя лодка плывет туда, куда несут ее волны и ветер судьбы. Время лепестками роз и фиалок утекает сквозь пальцы. Ароматные курительные палочки невероятных историй затуманивают жизненное пространство причудливыми клубами дыма и дурманящим благоуханием. Колесо Фортуны позолоченым ободком дразняще улыбается мне. Я подбрасываю вверх серебряную монетку луны и слежу за ее полетом, отраженным в небесной реке.

Я описываю музыку сердца для того, в чьем зеркале души я вижу свое собственное отражение. Мой зазеркальный друг, ты еще не знаешь, что я угадала тебя. Потерпи еще немножко, наступит и наш черед…

Рэйдзиро:

– Дзинь-дзинь, – звенят по беломраморному полу гранями с изящной насечкой золотые колечки моих слов.

Я выпускаю из клетки птицу своего счастья. Лети! Да будет легким твой путь!

Может быть, мы когда-нибудь встретимся еще.

Я сажаю в закатные облака небывалые цветы своих грез и мечтаний. Когда они расцветут, небо превратится в благоуханный сад, в котором будут жить поющие ангелы.

Серебряный корабль моей жажды творчества стремительной птицей рассекает волны душевных метаний и ветер вдохновения раздувает его рассветные паруса. Неисповедимы его пути.

Щемящая нежность баюкает сердце в своих мягких объятиях и поет ему колыбельную печали.

Я рисую музыку сердца – рисую ее для тебя. Я знаю, что теперь ты можешь слышать ее, ты можешь описать ее словами. А я рисую, соткав в единое полотно угольные штрихи ночи, пастельные мелки радуги, белила зимних холодов, нанизанные бисеринки чувств и свет твоей улыбки.

Все что есть у меня – твое. Об этом поет мое сердце. И это только начало.

Открой свое сердце другим и ты услышишь его музыку…

Поезд

Обожаю поезда. Просто с ума по ним схожу. Разве это не потрясающе – мощные закопченые локомотивы, влекущие за собой длинную вереницу вагонов, когда пассажирских, когда товарных. Или восхитительно-округлые сигары цистерн с взрывоопасной начинкой. Или караван грузовых платформ, нагруженных то щебенкой, то песком, то бревнами, а то и странной зачехленной техникой, скрывающей свои очертания под выгоревшим брезентом.

Даже на вокзале уже ощущается непередаваемая атмосфера странствия. Люди куда-то едут, откуда-то приезжают… Шум, гудки тепловозов, голоса инопланетян, объявляющие о прибытии или отправлении составов.

Любоваться поездами и железнодорожными путями, особенно с высоты путепровода, можно бесконечно.

Однако, есть кое-что и получше.

Например, купить билет и сесть в один из этих замечательных вагонов. Пусть везет меня в далекие края. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Самое главное не цель поездки. Это сама поездка.

Наслаждаться каждой минутой путешествия. Мягкое покачивание вагона, баюкающий перестук колес по бесконечным параллелям рельсов, эхом перекликающийся с ритмом сердца. Лучше всего, если полка будет верхняя – так интереснее. Забираться на нее, подтягиваясь на руках, а потом спрыгивать вниз.

Жесткие, словно накрахмаленные простыни, плоские, хлипкие подушки. Раздвижные занавесочки в половину окна и поверх них светонепроницаемая шторка со сложным замочком-защелкой, который обычно почему-то не работает. Крохотный металлический столик, притулившийся к этому самому окну. Откидные сетчатые полочки для вещей, крючки для полотенец и верхней одежды, зеркало на купейной двери. Отполированные до блеска дверные ручки с обеих сторон. Узкий коридорчик, где трудно разойтись двоим – неизменный путь к плюющемуся кипятком разъяренному кипятильнику-титану, возле которого аккуратно дожидаются своего часа кочерга, совочек и ведерко с углем. Непередаваемый вкус дорожного чая в обязательных граненых стаканах со стальными подстаканниками и трогательная пара кусочков рафинада, отдельно упакованных в милую оберточку с нарисованным поездом. Картинки бывают разными, можно собрать целую коллекцию.