Затонувший город. Тайны Атлантиды - Михаил Шторм

Быков немного повисел в прозрачной синеве и осторожно двинулся дальше. Барракуда, чуть заметно шевельнув хвостовым плавником, поплыла почти параллельным курсом, постепенно сближаясь с заинтересовавшим ее существом. Вскоре стали заметны широкие полосы на ее боку, а потом и устремленный на Быкова глаз – золотой с черным, как у тигра, предельно внимательный и бесстрастный. Длинная пасть приоткрылась в равнодушной вежливой улыбке: «Ничего личного, это просто закон выживания». Быков подумал, что если хищница решится напасть, то будет рвать его острыми зубами и отплывать подальше, дожидаясь, пока он ослабеет от болевого шока и потери крови. Но он будет еще живым, когда эта тварь атакует в последний раз, и успеет увидеть ее распахнутую пасть перед самым лицом.

Кишки Быкова свернулись в узел, кожа покрылась мурашками страха, ягодицы сжались, мошонка ушла внутрь. Как быть? Попробовать всплыть? Но до лодки далеко, а вид удирающей жертвы может спровоцировать барракуду. Спугнуть ее, неожиданно пойдя на сближение? Нет, нельзя. Нож Быкова по сравнению с частоколом вражеских зубов – все равно что зубочистка против мясорубки, и победитель известен заранее.

И все же Быков сделал попытку отогнать незваную гостью. Он внезапно заработал ластами и устремился вперед, поблескивая выставленным вперед ножом, готовым нанести удар. Барракуда подождала, пока он приблизится на расстояние примерно двух метров, пару раз шевельнула хвостом и перенеслась на безопасное – для обеих сторон – расстояние.

Быков, решив возобновить поиски пещеры, изменил курс и поплыл дальше. Гигантская рыбина тоже сдвинулась с места. На этот раз она выбрала наблюдательную позицию сверху, метров на десять выше человека. Теперь соседство сделалось еще более опасным и неприятным. Оставалось лишь гадать, какой лакомый кусок выберет барракуда, если нагуляет аппетит: плечо, ногу, ягодицу?

Быков был вынужден завалиться на бок и дальше плыть так, чтобы не выпускать преследователя из виду. Многочисленные приключения, пережитые на суше, в море и даже под землей, научили его одному: нельзя пасовать перед противником. Природа такого не прощает. Нельзя паниковать, нельзя бояться и тем более показывать страх. Испуг воспринимается животными как сигнал к нападению. Лучший способ защититься от агрессии – выбрать невозмутимый стиль поведения и следовать ему, даже если инстинкт самосохранения призывает отпрянуть, закричать, броситься наутек. Хаотичные движения и смятение свидетельствуют об уязвимости – так это воспринимается в животном мире. Сильное, здоровое, уверенное в себе существо не сбивается с ритма при движении: не извивается, не дрожит, не дергается.

Заставляя себя помнить об этом, Быков плыл дальше, лишь изредка проверяя, не сократилось ли расстояние между ним и барракудой. Проклятая рыба двигалась над ним как привязанная, но пока ничего не предпринимала.

Ландшафт морского дна слегка изменился. Ровные голые поверхности с разбросанными по ним шарами морских губок начали сменяться обширными морскими лугами. В потоках плавного подводного течения трава колыхалась подобно длинному меху гигантского живого существа. Всякий раз, оказываясь над песчаной прогалиной, Быков видел под собой не только собственную тень, но и темный силуэт барракуды, напоминающий летящее в замедленном изображении копье.

Впереди появилось серебристое облако маленьких рыбешек, словно повисших в темно-синей воде. Когда человек и барракуда приблизились, косяк поспешно «расступился», образуя тоннель. Рыбки словно знали, что ни Быков, ни его спутница не представляют для них опасности: они были слишком мелкой добычей для этих двоих. Как только Быков и барракуда проплыли, косяк принял прежнюю форму. Десятки, а может, и сотни тысяч рыбешек размером с палец продолжили жить прежней жизнью.

«Вот чего не умеем мы, люди, – думал Быков, не переставая работать ластами. – Принимать жизнь такой, какая она есть. Все в природе смертно, но никто, кроме человека, не задумывается о предстоящем конце, тем более о том, что будет после. Это проклятие человеческого рода или бесценный дар? Понять невозможно. Хотя, наверное, это и к лучшему».

Неожиданно Быков очутился внутри некого амфитеатра, образованного кораллами и скалами. Неровная подкова охватывала окружность диаметром примерно в десять метров. Сторона, обращенная к берегу, была открыта. Подняв голову, Быков увидел высоко над собой барракуду, а еще выше – смутные очертания днища катера. Похоже, Элен его перехитрила. Пещера находилась где-то совсем рядом. Выходит, Быков напрасно тратил время, силы и запасы дыхательной смеси в баллонах! Он посмотрел на часы, оставалось чуть больше двадцати минут.

Собственное дыхание и легкое бурление пузырьков при выдохе были единственными звуками, доступными человеческому уху на тридцатиметровой глубине. Прислушиваясь к ним, Быков поплыл вдоль стены, окруженной голубоватым туманом, который становился все более густым и тусклым. Лишь изредка в этой дымке вспыхивали серебристые бока далеких рыб, похожих на подвешенные зеркальца.

Это так походило на сон и так сильно отличалось от привычного мира, что Быков испытал внезапный приступ клаустрофобии. Он был здесь совершенно один, ничем не защищенный, словно помещенный в закрытый аквариум. Вне всякого сомнения, сейчас за ним наблюдала не только барракуда, но и тысячи других подводных созданий, притаившихся среди водорослей и камней. И каждое его движение отдавалось в толще воды. Море было живым. Его мягкое, но настойчивое давление ощущалось каждым сантиметром тела, каждой клеточкой, каждым нервным окончанием.

Торопясь справиться с заданием и выбраться отсюда, Быков заработал ластами быстрее. Обследовав амфитеатр по внутреннему периметру, он ничего не обнаружил и поднялся выше, чтобы перемахнуть через гребень. Стайка круглых желто-голубых рыб порхала над огненными кораллами, такими красивыми, что их хотелось потрогать, но Быков уже знал, какой жгучей болью это может отозваться.

По краям амфитеатра скалы и кораллы образовывали зазубренную, но, в общем-то, ровную линию. Проплыв над ней, Быков пошел на снижение и повернул влево. Большая пучеглазая рыба напугала его, выскочив навстречу. Судя по размерам рта, она не была хищницей и здорово перетрусила, столкнувшись с человеком. Рыба была в длину не меньше метра, с темной спиной и фиолетовыми пятнами на корпусе. Разминувшись с Быковым, она устремилась вверх, где была встречена барракудой.

Это походило на бросок коршуна, схватившего добычу. Судорожно дергаясь, барракуда все глубже вгрызалась в беззащитную плоть. Обеих рыб окутало шевелящееся облако крови, кажущейся снизу не красной, а зеленоватой, напоминающей дым.

Барракуда неспешно отплыла в сторону, по-собачьи торопливо заглатывая отхваченный кусок. На спине ее жертвы появилась вмятина, сочащаяся зеленой кровью. Раненая рыба, заваливаясь на бок, попыталась удрать, но не тут-то было. Хищница легко нагнала жертву, напав на этот раз снизу. Она вырвала очередной кусок и остановилась, чтобы проглотить его, а рыба начала медленно опускаться на дно, двигаясь кругами, как подбитый самолет в замедленной съемке. Из ран ее, пульсируя, вытекала кровь и растворялась в воде.

Быков поспешил отдалиться, чтобы не быть принятым барракудой за соперника. Плывя вдоль скалистой стены, он увидел у ее основания поросший кораллами выступ. Трёхметровый козырек привлек его внимание. Не кроется ли там заветная пещера?

Опустившись почти к самому дну, Быков завис над песчаным дном, пристально вглядываясь в пространство под выступом. Да, там находилось что-то очень похожее на пещеру. Внутри было устрашающе темно, но отступать нельзя. Если там побывала Элен, разве мог не сделать этого Быков? Ни в коем случае! Это означало бы расписаться в согласии с превосходством женщин над мужчинами.

Быков снял с пояса фонарик и пустил луч света в темноту. Луч растворился в ней подобно кусочку сахара, брошенному в черный кофе. Быков сунул металлоискатель под мышку и, придерживаясь за ноздреватую поверхность скалы, медленно проплыл вдоль пещеры, напоминающей приоткрытую пасть, готовую проглотить храбреца, подобравшегося слишком близко.

Прежде чем забраться внутрь, Быков включил металлоискатель, сунул его как можно глубже под карниз и провел рукояткой из стороны в сторону. Прибор дважды пискнул и замолк. Если он отреагировал на стрелу, то она была слишком мала, чтобы посылать устойчивый сигнал на большое расстояние. Это означало, что в пещеру придется забираться, несмотря на риск зацепиться баллонами или быть съеденным какой-нибудь тварью, караулящей во мраке.

Быков посмотрел по сторонам, словно пытаясь найти причину, по которой можно было бы отказаться от намерения. Барракуда исчезла. Других рыб тоже не было видно. Вода была мутноватой от планктона и других микроскопических существ, обитающих возле скал. Очертания амфитеатра казались нечеткими, словно погруженными в туман.