Посмертные записки Пиквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Преимущество этого решения, мистер Уэллер, — продолжал Джоб, у которого глаза в это время наполнились слезами, — заключается в том, что мне удастся оставить мою теперешнюю постыдную службу у этого дурного человека и всецело посвятить себя лучшей и более добродетельной жизни, которая больше подобала бы тому воспитанию, мистер Уэллер, которое мною было получено.

— Должно быть, вы получили очень хорошее воспитание, — заметил Сэм.

— О да, очень хорошее, мистер Уэллер, очень! — подтвердил Джоб.

При воспоминании о своем непорочном детстве мистер Троттер извлек розовый носовой платочек и незамедлительно пролил обильные слезы.

— Должно быть, на редкость приятно было учиться вместе с таким мальчиком, — сказал Сэм.

— Вы правы, сэр, — отвечал Джоб, испуская глубокий вздох. — Я был кумиром школы.

— Вот как! — сказал Сэм. — Я этому не удивляюсь. Каким утешением были вы, должно быть, для вашей счастливой маменьки!

При этих словах мистер Джоб Троттер приложил кончик розового платочка к уголку сперва одного, а потом другого глаза и пролил потоки слез.

— Что такое с этим человеком? — вознегодовал Сэм. — Водопровод в Челси[80] ничто по сравнению с вами. Почему вы сейчас расчувствовались? Раскаиваетесь в своей подлости?

— Я не могу сдержать свои чувства, мистер Уэллер, — сказал Джоб после непродолжительного молчания. — Подумать только, что мой хозяин догадался о разговоре, который я вел с вами, и увез меня в дорожной карете, и, убедив милую молодую леди сказать, что она ничего о нем не знает, и подкупив для этой же цели начальницу пансиона, покинул ее в поисках лучшей! О мистер Уэллер, я содрогаюсь при мысли об этом.

— О, так вот как обстояло дело? — сказал мистер Уэллер.

— Конечно, — ответил Джоб.

— Ну, ладно, — сказал Сэм, так как они уже подходили к гостинице, — я хочу немного потолковать с вами, Джоб; если вы не слишком заняты, я бы хотел повидаться с вами в «Большом Белом Коне» сегодня вечером, часов в восемь.

— Я непременно приду, — сказал Джоб.

— Приходите непременно, — отозвался Сэм, бросая на него многозначительный взгляд, — а не то я, пожалуй, начну наводить о вас справки по ту сторону зеленой калитки и могу, знаете ли, стать вам поперек дороги.

— Я непременно приду, сэр — сказал мистер Троттер, и, с великим жаром пожав Сэму руку, он удалился.

— Берегись, Джоб Троттер, берегись! — промолвил Сэм, глядя ему вслед. — На этот раз тебе со мной не сладить!

Произнеся этот монолог и проводив взглядом Джоба, пока тот не скрылся из виду, мистер Уэллер не замедлил отправиться в спальню своего хозяина.

— Дело на мази, сэр! — сказал Сэм.

— Что на мази, Сэм? — осведомился мистер Пиквик.

— Я их нашел, сэр, — сказал Сэм.

— Кого нашли?

— Того странного чудака и меланхоличного парня с черными волосами.

— Не может быть, Сэм! — с большим волнением воскликнул мистер Пиквик. — Где они, Сэм, где они?

— Тише, тише! — отозвался мистер Уэллер, и, помогая мистеру Пиквику одеваться, он развернул план дальнейших действий.

— Но когда это удастся сделать, Сэм? — осведомился мистер Пиквик.

— Все в свое время, сэр, — ответил Сэм.

Удалось ли это сделать в свое время, будет видно из дальнейшего.

ГЛАВА XXIV,

в которой мистер Питер Магнус становится ревнивым, а леди средних лет пугливой, вследствие чего пиквикисты попадают в тиски закона

Когда мистер Пиквик спустился в комнату, в которой провел с мистером Питером Магнусом вечер накануне, он увидел, что этот джентльмен, дабы выставить свою особу в лучшем свете, воспользовался содержимым двух саквояжей, кожаного футляра и пакета в оберточной бумаге и теперь шагал взад и вперед по комнате в состоянии крайнего возбуждения и волнения.

— Доброе утро, сэр, — сказал мистер Питер Магнус. — Как вы это находите, сэр?

— Очень эффектно! — ответил мистер Пиквик, обозревая с добродушной улыбкой костюм мистера Питера Магнуса.

— И мне так кажется, — сказал мистер Магнус. — Мистер Пиквик, сэр, я уже послал свою визитную карточку.

— Неужели? — сказал мистер Пиквик.

— Да. И лакей принес ответ, что она примет меня сегодня в одиннадцать одиннадцать, сэр. Это значит через четверть часа.

— Да, это очень скоро, — сказал мистер Пиквик.

— О да, очень скоро! — отозвался мистер Магнус. — Пожалуй, слишком скоро, мистер Пиквик, сэр?

— Уверенность — великая вещь в таких случаях, — заметил мистер Пиквик.

— Совершенно согласен, сэр, — сказал мистер Питер Магнус. — Во мне много уверенности, сэр. В самом деле, мистер Пиквик, я не понимаю, почему мужчина испытывает страх в таких случаях, сэр? В чем суть дела, сэр? Стыдиться нечего, все основано на взаимном соглашении, и ничего больше. С одной стороны муж, с другой — жена. Таков мой взгляд на это дело, мистер Пиквик.

— Взгляд философический, — заметил мистер Пиквик. — Но завтрак уже готов, мистер Магнус. Идемте!

Они уселись за завтрак, но, несмотря на похвальбу мистера Питера Магнуса, было очевидно, что он находится в крайне нервическом состоянии, коего главными симптомами служили: потеря аппетита, наклонность опрокидывать чайную посуду, неловкие попытки шутить и неодолимая потребность смотреть каждую секунду на часы.

— Хи-хи-хи! — хихикнул мистер Магнус, напуская на себя веселость и задыхаясь от волнения. — Осталось только две минуты, мистер Пиквик. Я бледен, сэр?

— Не очень, — ответил мистер Пиквик.

Наступила короткая пауза.

— Прошу простить, мистер Пиквик, но в былое время вы когда-нибудь предпринимали что-нибудь подобное? — спросил мистер Магнус.

— Вы разумеете, делал ли я предложение? — спросил мистер Пиквик.

— Да.

— Никогда! — ответил мистер Пиквик с великой энергией. — Никогда!

— Значит, вы не имеете понятия о том, как получше приступить к делу?

— Этого сказать нельзя, — отвечал мистер Пиквик. — Кое-какое понятие об этом предмете у меня есть, но так как я никогда не проверял его на опыте, мне бы не хотелось, чтобы вы им руководились в своих поступках.

— Я был бы крайне признателен вам, сэр, за любой совет, — сказал мистер Магнус, еще раз бросая взгляд на часы, стрелка которых приближалась к пяти минутам двенадцатого.

— Хорошо, сэр, — согласился мистер Пиквик с глубокой торжественностью, благодаря которой сей великий муж придавал, когда ему было угодно, особую выразительность своим замечаниям. — Я бы начал, сэр, с восхваления красоты леди и ее исключительных качеств; засим, сэр, я перешел бы к тому, сколь я недостоин…

— Очень хорошо, — вставил мистер Магнус.

— Недостоин, но только ее одной, заметьте, сэр, — пояснил мистер Пиквик, — но, дабы показать, что я не совсем недостоин, я сделал бы краткий обзор своей прежней жизни и своего настоящего положения. Путем сравнения я бы ей доказал, что для всякой другой женщины я был бы очень желательным объектом. Затем я бы распространился о своей горячей любви и глубокой преданности. Быть может, в этот момент я попытался бы взять ее за руку.

— Понимаю! Это очень важный пункт, — подхватил мистер Магнус.

— Затем, сэр, — продолжал мистер Пиквик, воспламеняясь по мере того, как вся картина представлялась ему в более ослепительных красках, — затем, сэр, я бы подошел к простому и ясному вопросу: «Хотите быть моей?» Мне кажется, я не ошибусь, если предположу, что после этого она отвернется.

— Вы думаете, что это случится? — спросил мистер Магнус. — Если она этого не сделает в нужный момент, это может сбить меня.

— Мне кажется, сделает, — сказал мистер Пиквик. — После сего, сэр, я бы сжал ее руку, и думаю, думаю, мистер Магнус, поступи я так, — предположим, что отказа не последовало, — я бы нежно отвел в сторону носовой платок, который, как подсказывают мне мои скромные познания человеческой натуры, леди должна в этот момент прикладывать к глазам, и запечатлел бы почтительный поцелуй. Мне кажется, я бы поцеловал ее, мистер Магнус; и я решительно утверждаю, что в этот самый момент, если леди будет склонна принять мое предложение, она стыдливо прошепчет мне на ухо о своем согласии.

Мистер Магнус вздрогнул, несколько мгновений молча смотрел на одухотворенное лицо мистера Пиквика, а затем (часы показывали десять минут двенадцатого) горячо пожал ему руку и бросился с решимостью отчаяния вон из комнаты.

Мистер Пиквик несколько раз прошелся взад и вперед по комнате; маленькая стрелка часов, подражая ему и постепенно двигаясь вперед, приблизилась к месту, обозначающему на циферблате полчаса, когда дверь внезапно распахнулась. Он обернулся, чтобы приветствовать мистера Питера Магнуса, но вместо него увидел перед собою радостное лицо мистера Тапмена, безмятежную физиономию мистера Уинкля и одухотворенные черты мистера Снодграсса.