Посмертные записки Пиквикского клуба - Чарльз Диккенс

Пока мистер Пиквик здоровался с ними, в комнату влетел мистер Питер Магнус.

— Мои друзья — мистер Магнус, джентльмен, о котором я говорил, — представил мистер Пиквик.

— Ваш покорный слуга, джентльмены, — сказал мистер Магнус, находившийся, видимо, в крайнем возбуждении. — Мистер Пиквик, разрешите мне отвлечь вас на один момент, сэр, только на момент.

Говоря это, мистер Магнус запряг указательный палец в петлю фрака мистера Пиквика и, оттащив его в оконную пишу, сказал:

— Поздравьте меня, мистер Пиквик! Я следовал вашему совету буква в букву.

— И все сошло удачно? — осведомился мистер Пиквик.

— Все. Лучше и быть не могло, — ответил мистер Магнус. — Мистер Пиквик, она — моя!

— Поздравляю вас от всего сердца, — промолвил мистер Пиквик, горячо пожимая руку своему новому другу.

— Вы должны познакомиться с нею, — сказал мистер Магнус. — Пойдемте со мной, прошу вас. Мы вернемся через секунду. Прошу прощенья, джентльмены.

И мистер Магнус поспешно увлек мистера Пиквика из комнаты. Он остановился у двери соседней комнаты и почтительно постучал.

— Войдите, — послышался женский голос, и они вошли.

— Мисс Уитерфилд, — произнес мистер Магнус, — разрешите мне познакомить вас с близким моим другом, мистером Пиквиком. Мистер Пиквик, позвольте вас представить мисс Уитерфилд.

Леди находилась в другом конце комнаты. Раскланиваясь, мистер Пиквик извлек очки из жилетного кармана и надел их… но едва он это сделал, как вскрикнул от удивления и попятился, а леди, слегка взвизгнув, закрыла лицо руками и опустилась в кресло; мистер Питер Магнус остолбенел, переводя взгляд с одного на другого в крайнем удивлении и ужасе.

Все это казалось совершенно необъяснимым, но дело в том, что, едва мистер Пиквик надел очки, он тотчас же признал в будущей миссис Магнус ту самую леди, в комнату которой он этой ночью вторгся незваным гостем, и едва очки были водружены на носу мистера Пиквика, как леди тотчас же узнала физиономию, которая живо напомнила ей обо всех ужасах, связанных со злосчастным ночным колпаком. Леди взвизгнула, а мистер Пиквик вздрогнул.

— Мистер Пиквик! — воскликнул мистер Магнус, растерявшись от удивления.

— Что это значит, сэр? Что это значит, сэр? — грозно повторил мистер Магнус, повышая голос.

— Сэр, — сказал мистер Пиквик, приходя в возмущение от внезапного перехода мистера Питера Магнуса к повелительному тону. — Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.

— Вы отказываетесь, сэр? — спросил мистер Магнус.

— Отказываюсь, сэр, — ответил мистер Пиквик, — без согласия и разрешения леди я считаю невозможным упоминать о том, что может компрометировать ее или пробудить в ней неприятные воспоминания.

— Мисс Уитерфилд, вы знаете этого человека? — сказал мистер Питер Магнус.

— Знаю ли я его? — нерешительно переспросила леди средних лет.

— Да, знаете ли вы его, сударыня? Я спросил, знаете ли вы его? — свирепо повторил мистер Магнус.

— Я его видела, — ответила леди средних лет.

— Где? — спросил мистер Магнус. — Где?

— Этого… — повторила леди средних лет, вставая с кресла и отворачиваясь. — Этого я не открою ни за что на свете.

— Я понимаю вас, сударыня, — сказал мистер Пиквик, — и уважаю вашу деликатность. Можете на меня положиться, я никогда этого не открою, положитесь на меня.

— Принимая во внимание положение, в которое я поставлен по отношению к вам, вы подходите к этому вопросу с удивительным спокойствием, сударыня, — сказал мистер Магнус.

— Жестокий мистер Магнус! — воскликнула леди средних лет, после чего залилась слезами.

— Обращайтесь со своими замечаниями ко мне, сэр, — прервал мистер Пиквик. — Если кто и виноват, то один я.

— О, вы один виноваты, не так ли, сэр? — сказал мистер Магнус. — Я… я… отлично понимаю. Вижу все насквозь, сэр. Теперь вы раскаиваетесь в своем решении, сэр, не так ли?

— В моем решении! — воскликнул мистер Пиквик.

— Да, в вашем решении, сэр! О! Не смотрите на меня, сэр, — сказал мистер Магнус. — Я помню ваши слова, сказанные вчера вечером, сэр. Вы явились сюда, сэр, с целью разоблачить предательство и обман одной особы, чьей правдивости и честности вы слепо доверяли, не так ли?

Тут мистер Питер Магнус позволил себе изобразить на лице саркастическую улыбку и, сняв зеленые очки, которые в припадке ревности, по-видимому, счел излишними, начал вращать маленькими глазками так, что страшно было смотреть.

— Не так ли? — сказал мистер Магнус, и улыбка его сделалась еще более саркастической. — Но вы поплатитесь за это, сэр!

— Поплачусь? За что? — спросил мистер Пиквик.

— Помалкивайте, сэр, — ответил мистер Магнус, шагая по комнате. — Помалкивайте!

Есть что-то всеобъемлющее в этом выражении «помалкивайте», ибо мы не можем вспомнить ни одной ссоры, коей мы были свидетелями, на улице, в театре, в общественном месте или где бы то ни было, которая не сопровождалась бы этим стандартным ответом на все воинственные вопросы. «Вы себя называете джентльменом, сэр?» — «Помалкивайте, сэр». — «Разве я позволю себе сказать что-нибудь обидное молодой женщине, сэр?» — «Помалкивайте, сэр». — «Вы что, хотите, чтобы я разбил вам голову об эту стенку, сэр?» «Помалкивайте, сэр». Замечательно, что в этом универсальном «помалкивайте, сэр», как будто скрывается какая-то едкая насмешка, пробуждающая в груди того, кому оно адресовано, больше негодования, чем может вызвать самая грубая брань.

Мы не будем утверждать, что эта реплика по адресу мистера Пиквика вызвала такое же негодование в душе мистера Пиквика, каковое безусловно вскипело бы в груди какой-нибудь вульгарной натуры. Мы только отмечаем факт, что мистер Пиквик открыл дверь и отрывисто крикнул:

— Тапмен, подите сюда!

Мистер Тапмен немедленно явился с выражением крайнего удивления на физиономии.

— Тапмен, — сказал мистер Пиквик, — тайна несколько деликатного свойства, касающаяся этой леди, послужила причиной столкновения между этим джентльменом и мною. Если я заверяю его, в вашем присутствии, что эта тайна не имеет никакого отношения к нему и не касается его личных дел, едва ли мне нужно просить вас иметь в виду, что если он и дальше будет настаивать на своем, тем самым он выразит сомнение в моей правдивости, и мне остается только рассматривать это как оскорбление.

И мистер Пиквик смерил взглядом мистера Питера Магнуса с ног до головы.

Почтенная и полная достоинства осанка мистера Пиквика вместе с отличавшими его силою и энергией выражений убедили бы всякого нормального человека, но, к несчастью, именно в этот момент рассудок мистера Питера Магнуса был в каком угодно состоянии, только не в нормальном. Вместо того чтобы удовлетвориться, как подобало бы ему, объяснениями мистера Пиквика, он немедленно начал раздувать в себе докрасна раскаленную, испепеляющую, всепожирающую злобу и говорить о своих чувствах и тому подобных вещах; он старался придать особую выразительность своей декларации тем, что шагал по комнате и ерошил волосы, — развлечение, которое он время от времени разнообразил, потрясая кулаком перед добродушным лицом мистера Пиквика.

В свою очередь мистер Пиквик, в сознании собственной невинности и правоты, а также раздраженный тем, что столь некстати поставил леди средних лет в неприятное положение, находился не в обычном для него мирном состоянии духа. В результате громкие слова произносились еще более громким голосом, пока, наконец, мистер Магнус не заявил мистеру Пиквику, что тот еще услышит о нем, на каковое заявление мистер Пиквик с похвальной вежливостью ответил, что чем скорее он о нем услышит, тем лучше; вслед за сим леди средних лет в ужасе бросилась вон из комнаты, мистер Тапмен увлек мистера Пиквика, а мистер Питер Магнус был предоставлен самому себе и своим размышлениям.

Если бы леди средних лет больше общалась с деловым миром или была знакома с нравами и обычаями тех, кто составляет законы и устанавливает моды, она бы знала, что такого рода ожесточение — самая безобидная вещь в природе; но так как она почти всегда жила в провинции и никогда не читала отчетов о парламентских прениях, то была весьма мало осведомлена в подобных тонкостях цивилизованной жизни. Поэтому, когда она добралась до своей комнаты, заперлась и начала размышлять о сцене, которая сейчас произошла, в ее воображении возникли самые страшные картины кровопролития и смертоубийства; среди этих картин далеко не самой страшной был портрет в натуральную величину мистера Питера Магнуса с ружейным зарядом в груди, несомого домой четырьмя носильщиками. Чем больше размышляла леди средних лет, тем больше приходила в ужас; в конце концов она решила отправиться к главному городскому судье с просьбой безотлагательно задержать мистера Пиквика и мистера Тапмена.