Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затем устроили пиршество: Магнус со своими товарищами разместились по одну сторону стола, а Харальд со своими – по другую. Харальд сидел напротив Торира – сводного брата Магнуса, сына Альфхильд. Она была наложницей Олава, а после перешла к другому мужчине. Харальду не понравилось место за столом, и в какой-то момент он произнес: «Замолчи, Торир! Тебе нельзя доверять. Даже отца твоего называли “Вор-гость” (Hvinngestr)».
Торир, будучи не очень сообразительным, не нашелся что ответить, но затаил в душе обиду. Магнус заметил это и, когда Торир рассказал о происшествии, дал брату подходящий ответ. На следующий день, когда Харальд снова высказался по поводу отца Торира, он процитировал строчку из стихотворения: «Он никогда не служил кобылой для жеребца, как твой отец Сигурд Свинья».
Харальд выхватил меч, но прежде чем успел нанести удар, вмешался Магнус. После этого Торир на пирах сидел ближе к брату.
Фермеры и менее влиятельные лорды стали чаще обращаться к Магнусу, особенно по вопросам налогообложения, потому что Харальд решал эти вопросы жестко и деспотично. В конце концов дело дошло до того, что по этому поводу был созван тинг, на котором фермеры высказали мнение, что Магнус, будучи первым королем, заслуженно собирает свою долю налогов, а Харальд просто требует оплаты как вольность. Старый толстый Эйнар Тамбарскельфир предупредил Магнуса: «Настанет тяжелое время, когда тебе придется сдерживать народ против короля Харальда». «Ты высоко взлетел, Эйнар, – в свою очередь предупредил его Харальд. – И ты не упустишь случая выразить мне свою неприязнь. Счастливым будет тот день, когда ты получишь по заслугам. Сейчас ты на голову выше остальных, но наступит день, когда ты окажешься на голову ниже».
Этим завершилось собрание.[54]
Однако не все встречи королей были такими опасными. Некоторые, по крайней мере оглядываясь назад, можно назвать даже смешными. Однажды Магнус и Харальд обедали вместе и позвали к своему столу скальда Арнора Тордарсона. Его прозвали ярласкальдом, «поэтом ярлов», потому что он служил ярлам Оркни, старому другу Харальда Рёгнвальду Брусасону и его дяде Торфинну Сигурдссону. Арнор, один из самых известных скандинавских поэтов XI века, прошел путь от написания стихов для ярлов до сложения по поэме для каждого из двух королей Норвегии. Теперь его пригласили прочесть эти стихи. Подойдя к дверям, он провозгласил стражам: «Посторонитесь, идет скальд королей!» Харальд, который сам немного писал стихи и был большим любителем скальдического искусства, спросил: «Кто первым из королей услышит свою поэму?» Арнор ответил: «Младший из вас».
Безусловно, это рассердило Харальда, как случалось уже не раз в вопросах первоочередности: «Почему это?» Арнор достаточно часто общался с лордами, чтобы уметь язвить понемногу, задевая каждого: «Господин, говорят, молодость нетерпелива».
Таким образом уважив обоих королей, скальд приступил к своей самой известной строфической эпической поэме – «Хрюнхенде» (Hrynhenda), «бросание ритма» (также называется «Драпа о Магнусе» или «Песнь о Магнусе», хотя позже Арнор сочинит еще одну поэму с таким названием), из которой сохранилось не менее двадцати стихов. Эта поэма была написана в новейшем для того времени стихотворном размере – хрюнхент, восьмисложный размер с четырьмя ударениями, в котором каждая строка оканчивается безударно, в отличие от более привычного дворцового размера (drottkvaet), который состоит из шести слогов с тремя ударениями, но при этом сохраняет аллитерацию и рифму. В «Гнилой коже» приводится вся поэма целиком и мнение Харальда о ней. Однако, что интересно, у Снорри в «Круге земном» нет ни поэмы, ни даже сцены со скальдом, возможно, потому, что она не выставляет своего героя в лучшем свете. Короли-воины очень вдохновляют, а сварливые и злобные – не очень.
Эпическая поэма Арнора начинается с рассказа об ярлах Оркни и его собственных приключениях. Когда скальд вошел во вкус и с упоением декламировал свою поэму, Харальд пожаловался Магнусу: «Почему мы должны слушать только о его путешествиях и ярлах Запада?» – «Будь терпелив, дядя, – ответил Магнус. – Подозреваю, что к тому моменту, как он закончит, ты решишь, что меня прославляли более чем достаточно».
Как раз в это время Арнор стал восхвалять молодого короля, восхищаясь его смелостью, называя его властителем разных земель и говоря, что он превосходит всех других королей, желая ему долгого процветания превыше всех. На этом Харальд его прервал: «Славь короля, как тебе нравится, только не надо умалять достоинств других монархов».
Арнор продолжил чествовать Магнуса, славя его мастерство морского капитана и его корабль «Висунд» («Бизон», названный так в честь зубров, которые обитали в европейских лесах; скандинавы высоко ценили зубров за силу, а в последующие века охотились на них ради шкуры и рогов, из которых делали кубки, и довели этих животных практически до исчезновения). Олав построил этот корабль, который был знаменит позолоченным носом в форме головы зубра.
«Никогда, – провозгласил Арнор, – такой великолепный корабль не ходил под командованием более прославленного короля!» Харальду пришлось дальше слушать, как Арнор восхваляет Магнуса за то, что тот выступал против тех монархов, которые находятся в состоянии войны; он говорил, что Магнус карает всех воров, и даже вид его корабля был подобен «восходу солнца в ясный день или маяку, светящему вдали». «Этот парень действительно умеет писать стихи, – сказал Харальд. – Не могу дождаться, что же будет дальше».
Наконец Арнор подошел к кульминации своего эпоса: «Когда благородный король идет под парусами, кажется, что ангелы божьи летят по морю. Говорят, народ любит этого крушителя флотов больше всего на свете после самого Бога. Тебя и твоих воинов будут помнить вечно».
Когда аплодисменты и звон бокалов за столами стихли, Арнор перешел ко второй поэме, о Харальде, – «Драпе черного гуся» (Blagagladrapa), подразумевая ворона. О ней в сагах сказано, что «это была хорошая поэма».
Когда скальд закончил декламировать, Харальда спросили, какая
