Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй

любви, а скорее как юридическое соглашение между семьями; ее семья платила приданое и передавала девушку под опеку мужа, который наделял ее правами на имущество и наследство. А вторая, или помолвленная, жена – на древнескандинавском она звучит как elga, «жена-соперница» – таких прав не имела, но пользовалась другими преимуществами. Она выходила замуж скорее по собственному желанию (помимо любви, это могло быть желание подняться из низших слоев общества), она имела больше прав на детей, рожденных в таком союзе, чем отец, и у нее было равное право подать на развод. Церковь не одобряла вторые браки, но тем не менее использовала для них даже официальный латинский термин: moredanico, «в датской манере». (Видимо, для Рима все северяне были датчанами.) В Англии англосаксы, которые женились во второй раз, называли помолвленных жен «датскими женами». Существовал еще и третий вариант отношений – наложничество, что браком даже не воспринималось. Дети, рожденные наложницей (frilla) или любовницей, считались законнорожденными, только если их признавал отец. Альфхильд, мать Магнуса, была наложницей, а не женой, однако ее сын, признанный Олавом, унаследовал королевство по праву крови (хотя в реальности помогло только влияние Кальва, Эйнара и их танов).

Тора никогда не стала бы королевой Норвегии, при этом Снорри называет ее союз с Харальдом браком, подразумевая, что она была не наложницей. Нигде не записано, являлись их отношения договорными или по ее желанию, но, возможно, это не имело значения, так как она дала согласие от имени семьи. Для Харальда и, без сомнения, для Арнасонов (кроме Кальва) этот брак крепко связал их семьи, тем более если она родит ему детей, а если родит ему сына, то эта связь будет еще крепче. Первые месяцы 1048 года, видимо, именно этим и был занят Харальд.

Тем временем шутка про сырные якоря, которые делали дочери Торкеля Гейсы во Вебьёрге, распространилась на север и дошла до Харальда. Собрав новую армию и флот, он сказал своим воинам, что решительно намерен бросить свой якорь на датской земле. И угроза была приведена в исполнение. В то лето они разграбили Ютландию вплоть до Годнарфьорда (современный Рандерс-фьорд на восточном побережье). Скальд Тьодольв поклялся: «Следующим летом наш холодный якорь зацепится за более теплые берега, и мы еще глубже вонзим наш крюк».

Они целенаправленно отправились в поместье Торкеля, которое находилось в Хорнслете, на юго-восточном побережье Ютландии. Когда корабли причалили к берегу, Харальд сказал своим воинам: «Недалеко отсюда находится поместье Торкеля Гейсы – человека, который провозгласил Свена королем и стал нашим заклятым врагом. Он самый богатый в этой стране, и кажется, ему необходимо знать о приезде норвежцев. Его дочери смогут убедиться, сделаны наши якоря из сыра или они все-таки немного тверже. Нападайте смело, потому что здесь мы соберем больше богатств, чем на всей Ютландии».

Дозорные Торкеля заметили их приближение. Один из караульных обвинил Дотту Торкельсдоттир: «Ты высмеивала короля Харальда. Говорила, что он никогда не приедет в Данию». Дотта призналась: «Это было вчера».

Торкеля не было дома, и семья укрылась в его покоях. Норвежцы подожгли поместье. Задыхаясь от дыма и испугавшись за свою жизнь, женщины стали молить о пощаде. Тогда Харальд рассказал своим воинам свою шутку о якоре: «Хотя дочери Гейсы и заслуживают того, чтобы сгореть в доме, думаю, нам надо проверить, смогут ли норвежские лапы якоря закрепиться на датских штоках».

Поместье сгорело дотла, а дочерей Торкеля увели в цепях. В сагах нет упоминания об изнасиловании, но об этом вообще редко в них говорится, потому что скандинавов не беспокоило, был секс по согласию или нет; для секса они использовали слова hertaka – «захватить силой» и hernema – «завладеть».

Когда женщины поднимались на борт норвежских кораблей, неизвестный скальд написал следующие ироничные строки:

Резали, сим князя Разъярив, из сыра Якоря для ради Смеха жены данов. Ныне ж поуняли Смех, глядя, как якорь Железный княжьих коней Вод надежно держит.[56]

По возвращении Торкель Гейса встретился с Харальдом и заключил временное перемирие; он молил о прощении и предлагал заплатить выкуп за дочерей, а также возместить ущерб, причиненный королю. Харальд ответил: «Мне кажется, что ниже королевского достоинства убивать твоих дочерей за презрение, хотя они того вполне заслуживают. Но раз ты сдался, я дарую тебе возможность всё исправить. Ты можешь выкупить дочерей, но это обойдется тебе дорого. Хорошо смеется тот, кто смеется последним».

Сумма выкупа неизвестна, но дочери Торкеля выжили, однако многие датчане – нет. Один скальд написал: «Мой повелитель напоил орлов датской кровью и устроил рождественский пир воронам близ Тьоларнес [деревня рядом с Виборгом, которой, как известно, более не существует]. По всей земле орлы восседали на мертвых телах, а волк ел досыта плоть ютов. Надеюсь, для него это было удовольствие».

Кровь и битва – на эти темы поэты всегда писали стихи, но в данном случае самое важное от них ускользнуло. Той осенью норвежцы отправились домой, оставив после себя смерть и разрушения, но Харальд так и не достиг главной цели – вызвать Свена на сражение.

Однако ему больше повезло в личном плане. В конце 1048-го, возможно, в 1049 году его новая жена подарила ему сына. Они назвали его Магнусом.

Как на это отреагировала Елизавета, неизвестно. Ее дочерям, Марии и Ингигерде, еще не исполнилось пяти лет; и дочь Магнуса, Рагнхильд, не могла быть намного старше. Как женщины, как принцессы они скорее станут королевами в других странах, нежели унаследуют державу Харальда. Положению Елизаветы как королевы также ничего не угрожало. Хотя она больше и не смогла забеременеть, как будет понятно дальше, Харальд не оставил ее постель.

С другой стороны, Эйнар Тамбарскельфир и его сын Эйндриди, вероятно, восприняли новость с некоторой тревогой. Король, у которого есть сын, способный продолжить его дело, меньше боится умереть и поэтому более опасен; часто рождение принцев влекло за собой войны. Однако наследники