Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По сути это звучало как предательство, и воина, который был рангом ниже, Харальд зарубил бы на месте. Но Эйнар был одним из самых влиятельных предводителей в Норвегии наравне с Харальдом. Возможно, даже самым влиятельным, поскольку его могущество с опорой на собственную дружину и поддержку остальных воинов позволяло ему не прятаться от гнева Харальда, как сделали Торир и Альфхильд. Эйнар был женат на дочери Хакона Могучего, еще одного ярла Ладе и вассала Харальда I Синезубого, который фактически правил Норвегией до того, как его убили в 995 году. Эйнар, его жена и сын Эйндриди представляли старую аристократическую династию страны, которую сверг Олав, брат Харальда. Эйнар вместе с Кальвом Арнасоном привезли сына Олава Магнуса, короля Норвегии, и провозгласили его королем, потому что им было легко управлять. Харальдом же управлять не удастся. Когда именно разногласия между Эйнаром и Харальдом достигнут критической точки, было вопросом времени.
Если бы Харальд пошел против Эйнара, то Норвегия неминуемо разделилась бы на части, и возможно, дело дошло бы до войны. Эйнар располагал деньгами, наследством и войском, чтобы претендовать на трон, который потеряли его предки. Если в сражении Харальд проиграет (подразумевается, что его убьют), его приближенные могут объединиться только в интересах наследника мужского пола. Однако у Харальда были только дочери, поэтому завоеватели поделили бы жену Харальда, его дочерей, а также империю и наследство в придачу.
«Король Харальд решил, – пишет Снорри, – что сейчас ему лучше вернуться домой в Норвегию и отстоять свои права на престол, а потом собирать войско, которое будет предано только ему». Дания никуда не денется. Прочно обосновавшись на норвежском троне, Харальд всегда сможет вернуться на юг и покончить со Свеном.
Тело Магнуса в самом лучшем облачении погрузили на носилках на борт корабля «Висунд» и отвезли в Тронхейм. По всему городу звонили колокола, когда Магнуса хоронили рядом с его отцом Олавом. «Его любили больше всех других королей, – говорится в “Круге земном”, – его уважали как друзья, так и враги».
Свен находился в лагере близ реки Хельга (Святая) в Скании, собираясь в очередной побег в Швецию, когда услышал, что Магнус умер и норвежцы отказались от вторжения. Он тут же распаковал свои сундуки: «Бог свидетель, отныне никогда больше не обращусь в бегство из Датской державы, пока я жив!»
Торир с товарищами прибыл той же осенью. А под Рождество Торкель Гейса привез и Альфхильд. Свен радушно принял беглецов – из уважения к павшему врагу Магнусу и из вражды к королю Харальду. Однако, вероятно от горя по брату, Торир вскоре умер, а об Альфхильд, которая осталась без сыновей, позабыли.
Несмотря ни на что, Свен собрал новую армию и той же зимой вернулся в Ютландию. Во Вебьёрге, где Харальд надеялся провозгласить себя королем Дании, датчане признали королем Свена. Как главный воевода Торкель Гейса (его прозвище означает «Большой Рот») самолично наделил Свена этим титулом. Почему-то все решили, что в этот раз всё будет по-другому, как будто без Магнуса Харальд стал слабее. Во время празднования дочери Торкеля дошли до того, что начали делать сыр в форме якорей, говоря, что эти якоря норвежские. (При переводе юмор немного теряется. Соль шутки заключается в фаллической форме длинного двулапого якоря, который проникает в воду; по крайней мере якорь из сыра означал норвежское бессилие.)
Харальд провел зиму, путешествуя по Норвегии, от Осло на юге – тогда это еще была небольшая деревушка под названием Ансло, – до Нидароса на севере, созывая тинги, требуя преданности и разжигая ненависть к датчанам. «Мы, норвежцы, не должны забывать, как страдали от тирании и агрессивности датчан в те времена, когда они господствовали над Норвегией под управлением Свена, сына Эльфгифы, – напоминал он всем, игнорируя то, что сам он в это время был на Руси и в Византии. – Появись у нас возможность, мы должны отомстить! Разумеется, вы их ненавидите. И пусть ваши поступки это докажут».
Харальд мог делать ставку на свою королевскую кровь, подчиняя норвежцев, но положение с его русской королевой было затруднительным. Эйлисив еще могла подарить ему сына, но всё равно наполовину он будет русским, что значило союз Норвегии и Киева, а не скандинавов. В случае борьбы за влияние с Эйнаром и его кланом поддержки от семьи Эйлисив пришлось бы ждать очень долго. А Харальду нужен был сын, и желательно чистой норвежской крови, под чьим именем и в чьих интересах могли бы объединиться полководцы Харальда. Для этого ему требовалась еще одна жена, норвежка из знатной и могущественной семьи.
Ярлы Ладе представляли не единственное благородное семейство в Норвегии. Кальв Арнасон, под чьим руководством привезли Магнуса с Руси, до сих пор был в изгнании на Оркнейских островах, однако все его братья сражались за Олава при Стикластадире и оставались преданными Магнусу и выражали лояльность Харальду. Финн Арнасон женился на Бергльот, дочери Хальвдана, брата Харальда. У другого брата семьи Арнасон, Торберга, была дочь Тора, которая привлекла внимание короля. В 1048 году ей было двадцать три года – такой же возраст, как у Эйлисив, и на десять лет моложе Харальда. Ни одного ее изображения, ни даже описания не сохранилось. В «Круге земном» и «Книге с Плоского острова» о ней есть лишь несколько строчек, а в «Гнилой коже» нет даже упоминания. В тот год, не разводясь с Эйлисив и даже не понижая ее статус королевы, король взял себе вторую жену – Тору Торбергсдаттир.
В Скандинавии многоженство было не редкостью в те времена. Адам Бременский писал о шведах: «Человек с достатком мог иметь и две, и три, и даже больше жен. А у богатых мужчин и принцев было столько жен, сколько они пожелают. И сыновей, рожденных в таких браках, тоже признавали законнорожденными».
Однако среди северных, германских народов была принята другая градация брака. Союз с первой женой совершался не по
