Время перемен. Лабиринт Безумия - Александра Лисина

Она едва не задохнулась от обилия приходящих на ум эпитетов, но упорно плыла дальше, сверля бешеным взглядом едва не закипевшую от злости воду и мысленно продолжая ругаться. Конца и края серому морю было не видно, мутная тень остроухого то исчезала, то снова появлялась, будто его заносило в разные стороны, но надолго он не пропадал. А Белка, в очередной раз с облегчением заметив его сильную фигуру неподалеку, начинала материться с новой силой.

Сперва у нее кончились человеческие слова, затем — эльфийские, за ними настал черед гномьей брани, потом тролличьей, гоблинской… пока она не сообразила, что слишком уж долго длится этот дурацкий подземный бассейн. Сверху по-прежнему давила тяжелая серая плита, воздуха в груди было маловато для такого дальнего заплыва, и вскоре в ее голову начали закрадываться первые проблески приближающейся паники. А если воздуха не хватит? Если ушастый ошибся? Если тут вовсе нет выхода, и мы глупо потонем, как новорожденные белки в кадушке с солеными огурцами? Что, если ушастый сдастся? Если он проворонил и упустил свой треклятый Путь? Если выходом служит еще одна дурацкая полынья, а он ее проморгал?!!

Гончая лихорадочно завертела головой и неожиданно не увидела нигде стремительного пловца. Что, уже?! Утонул? Покалечился? Сдуру башкой приложился о камень наверху и теперь плавно падает в эту бездонную бездну?.. Белка окончательно перетрусила, чуть не в первый раз в жизни боясь за кого-то настолько сильно, что едва справлялась с собой. И не позвать его, не выловить, не тряхнуть, чтобы пришел себя. Ну, где ты, дурачок? Куда тебя понесла нелегкая?

«Таррэ-э-н!!! — взвыла она про себя. — Отзовись, нелюдь ушастая! Отзовись немедленно или, клянусь богом, так тебя отделаю…»

Словно в ответ сверху и немного левее раздался гулкий звук, похожий на солидный удар кувалдой по чему-то крепкому и весьма твердому. Звук отчего-то шел волнами, методично повторяясь. То накатывался, заставляя сердце испуганно трепетать, то снова отдалялся. Так, бывает, неистово колотят в запертую дверь на сильном морозе. Или выбивают дурь из нерадивого ученичка, заставляя монотонно долбить окровавленными кулаками в неподатливое дерево до тех пор, пока несчастное не рухнет на землю. Так долбит копытом взбешенный буйвол по растрескавшейся от жара глине. И точно так же бьется запертое в тесной груди сердце, когда ему становится нечем дышать.

Почувствовать нестерпимую резь в горле, Белка что было сил рванулась наверх, на звук, пытаясь разглядеть в резко помутневшей и почти почерневшей воде хоть какие-нибудь очертания. Бесполезно: словно кромешной тьме пытаешься на ощупь отыскать обороненный орешек. Глупо тыкаешься во все подряд и не знаешь, чем тебя заденет в следующий раз… ой! Она скривилась и, схватившись за гудящую от жестокого удара макушку, выдохнула в воду последние крохи воздуха. Перед глазами на миг поплыло, в ушах раздался дикий звон, а ноги безвольно повисли. Боги! Ну, надо же было так треснуться о ледяную каменную крышку! Совсем я… стоп! А почему ледяную?!!

Гончая мигом раздумала тонуть и не без труда вернулась к непонятной преграде, старательно не обращая внимания на холодную щекотку в подмерзающих конечностях. Затем подняла руки, торопливо ощупала непонятную плиту и сильно вздрогнула: это же обычный лед! Вода-то холоднющая, уже за лицо кусает, неудивительно, что сверху целую корку наморозило! Только слой толстый, зараза, как та плита, но все же это не камень! А значит, его можно разбить!!

Она со всего маху впечатала маленький кулачок прямо в ледяную крышку, грозящую стать крышкой самого настоящего гроба. Затем еще и еще раз, воспроизводя уже слышимый пару минут назад шум. Быстро сообразила, что ушастый тоже жив и где-то неподалеку. Наверное, как раз пытается раздолбить эту проклятую корку. А значит, и выход уже совсем рядом. Надо только добраться, суметь, прогрызть себе путь к спасению.

Белка ударила еще яростнее, зло поджала губы и, стараясь не обращать внимания на нестерпимую боль в груди, обрушила на неподатливую даже для ее силы корку целый град ударов. Знала, что тем самым спалит остатки воздуха. Знала, что может не справится. Знала, что надо бы найти Темного и попытаться вместе, но в глазах уже плавали разноцветные круги, уши заложило, пальцы на руках и ногах (Торк! зря только сапоги сняла!) почти превратились в ледышки, а она все била и била. До тех пор, пока губы не ощутили соленое, а к черному мареву не примешалась отвратительная розовая пелена. Кажется, рукам пришел конец… но и лед наверху начал ощутимо подрагивать и тихо трещать! Еще немного, еще чуть-чуть, малость напрячься, и все получиться…

Когда звон в ушах стало невозможно игнорировать, а суставы окончательно заледенели, лишив всякой подвижности, Белка безвольно опустила онемевшие руки и медленно закружилась вниз, с бессильной яростью провожая глазами удаляющееся черно-красное облако, над которым мелькнула непонятная смазанная тень. Проклятье! Я почти успела, почти справилась, одна, и так обидно будет проиграть Ледяной Богине в этот раз! Она всегда отставала на шаг, всегда не дотягивалась самую малость, да видно, пришла, наконец, и ее очередь праздновать безоговорочную победу.

«Жаль, — с тоской подумала Гончая, будучи не в силах сопротивляться лютому холоду. — Траш просто с ума сойдет, Дядько ужасно расстроится, да и Каррашик будет горевать… ох, малыши, как же вы без меня?»

Она устало прикрыла веки, больше не имея ни сил, ни желания шевелиться. Но затем вода вокруг нее заметно побледнела, стало видно облако крови с ее ободранных костяшек, а затем откуда-то издалека донесся еще один гулкий удар. Кажется, сверху. Может, даже снаружи этого ледяного плена, который сковал уже по рукам и ногам. Затем еще и еще один. Потом вдруг блеснуло ярким светом, заставив Гончую зажмуриться и отвернуться, спасая замерзшие глаза. Затем воду потревожило что-то крупное, во все стороны медленно и величаво расплылись белесые отломки. А потом за руку что-то мощно цапнуло и, больно сдавив, стремительно потащило наверх. К свету. К холодной плите из чистого льда. Вернее, к внушительных размеров дыре в ней, откуда пробивался знакомый желтоватый отблеск магических огоньков.

Оглушенную Белку бесцеремонно обхватили, сдавили уже со всех сторон. Затем подтянули, приподняли и одним могучим рывком выдернули на сушу, заставив выплюнуть все то, что успела наглотаться, и судорожно вдохнуть. С нее текло в три ручья, броня противно скрипела, покрывшись мелкими кристалликами льда, пальцы скрючились и отчаянно ныли. Но потом к беззащитной шее прижалось что-то твердое, как камень, но восхитительно горячее, и Гончая начала постепенно оттаивать. Затем вязкий плен куда-то исчез, а живительное тепло стало еще жарче, мягче и приятнее, осторожно охватило ее уже со всех сторон и закутало в замечательно теплые объятия, как в пуховую перину. В ушах загудело невесть откуда взявшееся пламя, запахло паленым и даже жареным, что-то осторожно лизнуло пятки шершавым языком, но все это было неважным, потому что ей снова стало тепло. И от этого чуда она не отказалась бы сейчас ни за что на свете.