Мурманский сундук - Юрий Любопытнов

— Продолжим разговор? — осведомился он. — С кем я должен вести беседу? — произнёс Стысь подчеркнуто учтиво и обвёл глазами бывших узников.

Николай, делая шаг вперед, сказал:

— Мы бы хотели говорить с главным виновником происходящих событий, который мог бы дать нам гарантии, что ни с нами, ни с Ольгой, ничего не случиться, когда мы отдадим пергамент.

— Главный виновник это я, — самодовольно ответил Стысь. — Но в то же время я выступаю как доверенное лицо собственника этих мест со всеми вытекающими отсюда правами и полномочиями. Можете мне доверять. Как я полагаю, вы Воронин — владелец похищенного вами пергамента? — обратился он к Николаю.

— И я в том числе. Но не похищенного, — Николай сделал ударение на этом слове, — а доставшегося волею случая и по праву принадлежащий нам. Он приобретён не обманным путем, не похищен, не достался посредством жульничества или выкручивания рук, он, как клад, попавший в руки кладоискателю. Вы ж не станете отрицать, что клад принадлежит тому, кто его нашёл…

— Это в том случае, если его владелец пропал и у него нет наследников, — отпарировал Стысь.

— Хорошо, не будем на эту тему разводить дебаты. Я повторяю, мы хотели поговорить с человеком, который мог бы дать нам необходимые гарантии. Вы можете нам дать такие или это привилегия «собственника сих мест», — не удержался от иронии Воронин.

— Даю вам слово джентльмена. На меня вы можете положиться.

— Одного слова будет маловато. Судя по нашему знакомству, ожидать от вас честности и порядочности было бы наивно.

— Это всё, что я могу пообещать вам — отпустить вас, когда пергамент будет у меня.

— Другого мы и не ожидали. Придётся верить. Слушайте наши предложения по передаче пергамента. Отвезёте нас в указанное место. Свою свору, — Николай кивнул в сторону Зашитого и его команды, — оставите, а с вами мы пойдём за пергаментом. С нами пойдёт и Ольга.

— Только и всего? — Стысь с лёгкостью согласился с предложением Воронина.

— Только и всего.

Однако через минуту напускное добродушие исчезло с лица Стыся. Казалось, он раздумывал, наморщив лоб.

— Мы не можем пойти на ваши условия, — сказал он.

Сердце Николая упало. «Начинает выкручивать руки, старый пень», — подумал он о Стысе.

— Это почему же? — спросил Николай, сохраняя самообладание.

— Вы удерёте. С вами пойду не я, а двое моих людей, — указал он на Зашитого и Обуха.

— Согласны. Только они будут без оружия.

После недолгих препирательств со стороны Стыся и Зашитого, сделка состоялась. Стысь якобы шёл на уступки, всем видом показывая, что делает это скрепя сердце, но и в этих условиях остаётся джентльменом, как он выразился.

Но прежде чем отправиться в путь на условиях, выдвинутых Ворониным и подкорректированных самим собой, Стысь обратился к Ольге, словно только что увидел её, и сделал два шага навстречу:

— А ты, Ольга, что здесь сидишь? Садись в вертолёт!

— Э-э, господин хороший! — воскликнул Николай. — Мы так не договаривались.

Ольга поднялась с плахи:

— Как это садись? — изумилась она. Она ещё не отошла от минувших событий и никак не могла придти в себя, и слова Стыся произвели на неё шокирующее действие. — После всего, что вы позволили себе, вы меня приглашаете в вертолёт, чтобы я отправилась обратно в «Камни»?

— Это был розыгрыш, Оля, — фамильярно начал Стысь. — Всего-навсего розыгрыш. Как и в прошлый раз.

Стысь думал, что своими словами, он заставит беглецов переменить своё мнение об Ольге, поверить в то, что и она виновата.

— Неужели ты думаешь, что мы позволили бы себе…

— И это ты говоришь, Алекс, после всего, что произошло. И я должна тебе верить?..

— Мы ж сказали тебе ясным языком, — выступил вперёд доселе молчавший Афанасий, — что Ольга пойдёт с нами.

— Это одно из условий нашего соглашения, — добавил Николай.

— С такими розыгрышами можно и на тот свет отправиться, — усмехнулся Сергей.

— А вас не спрашивают, — разозлился Стысь. Лицо его побагровело. — Мы с вами договорились, и ваше дело сторона. Я Ольгу знаю больше, чем вы. Пойми, Ольга, — он опять обратился к ней. — Просто шутка. Ты извини, что мы не предупредили. Для большей правдоподобности… Ничего более шутки. Несколько болезненной, но шутки.

— Хорошая шутка, — отозвалась Ольга.

— Иначе, как мы могли выманить их, — он посмотрел на беглецов. — Нам был важен психологический момент. Посмотри на них! Это же совки, Оля! Сам погибай, а товарища выручай. — Он рассмеялся. — Мы с Полом построили свой сценарий, учитывая их образ жизни и мыслей.

— Пол меня ударил тоже по сценарию? — негодующе спросила Ольга. Лицо её залилось краской.

— Ну, это ваши, так сказать, семейные дела. — Алик нехорошо хихикнул.

— Негодяй и ты, и Пол. — Лицо Ольги из бледного стало красным. — Прошлый раз в лесу ты обещал шутку и обманул меня. Теперь опять с Полом шутите. Петра всего исполосовали, добиваясь признаний, кто помог бежать пленникам. Я больше не намерена шутить, так и знайте. И передай это Полу. Я остаюсь, — она подошла к дуровцам.

Лицо Стыся стало серьёзным.

— Подумай, Ольга. Ещё есть шанс вернуться.

— Никогда!

— Поговори с Полом. Он простит тебя.

— Меня простить! За что? Что я предосудительного сделала? Помогла вырваться на волю одураченным людям? Помогла бежать невинно посаженным в подвал, чтобы не допустить над ними издевательств. И он меня за это простит!

Но Стысь не слушал её.

— Давай я соединю тебя с ним. Пол будет с тобою говорить?

Он достал мобильный телефон.

Ольга отвернулась от Стыся, своим видом показывая, что не намерена продолжать разговор.

— Не хочу с ним говорить. Не буду.

— Садись в вертолёт! Я доставлю тебя в «Камни», а оттуда поедешь, куда хочешь. Я распоряжусь, и тебя доставят в Москву.

— Я вас знать не хочу, — твёрдо проговорила Ольга. — Ни тебя, ни Пола…

— Это твой окончательный ответ? — вздохнув, спросил Стысь.

— Окончательный.

— Как знаешь. — Лицо Стыся приобрело страдальческое выражение. — Я тебе искренне сочувствую. Мне тебя очень жаль. Такую красивую. Юную. Умную.

Он вздохнул. И нельзя было понять, сделал это он искренне, или продолжал играть свою роль.

Дуровцы и Ольга смотрели на него, ожидая дальнейших действий.

Стысь неуклюже помялся и поманил Зашитого:

— Сопроводи господ в машину.

— Будет сделано, — ответил вожак по-военному, положив руку на ствол автомата, победоносно взглянув на Афанасия. — Не смей винта нарезать! Мой винтарь всё равно догонит. — Он громко рассмеялся своему каламбуру.

Всех четверых разделили: Николая с Сергеем посадили в один джип, Афанасия с Ольгой в другой. Стысь сел во вторую машину, в которой ехала Ольга.

Дорогу показывал Николай.

На околице Дурова он приказал остановить джипы. Все вышли из машин.

— Нас трое, — сказал он, обращаясь к Стысю. — Ольгу считать не будем. Нас могут сопровождать трое, но без оружия. Как только получите пергамент, оставите нас в деревне, а сами уедете. Так мы договаривались? По-джентльменски?

— Всё так, всё так, — хмуро ответил Стысь, находясь во власти неотвязных дум.

Зашитый взял с собой Обуха и Счастливого и стал ждать приказаний Стыся.

— Ольга, — сдавленным голосом произнёс Стысь. — Вернись! Я тебя очень прошу. Не к Полу. Просто вернись. Уложишь вещи и можешь ехать в Москву. Не ходи с ними, я тебя умоляю.

— Я боюсь вас, Алекс. Боюсь всех. И тебя, и Пола, и всех, всех. И всех ненавижу и презираю.

— Ну что ж, как знаешь, — обречённо вздохнул Стысь. — Видит Бог, я сделал всё, что мог.

Он достал платок, хотел вытереть лицо, но махнул им, давая знак Зашитому, чтобы они уходили.

Вся группа пошла к деревне. Николай оглянулся. Джипы стояли на месте. Возле них никого не было, кроме Стыся. Он смотрел вслед удаляющимся людям. Лица не было видно. Но по фигуре было заметно, что он сгорбился и поник.

Николай подвел группу к своему дому. Стоял он сиротливый, с запылёнными окнами, с открытой дверью. Трава переплела тропинку, вылезала у стен сруба и тянулась кверху. На лужайке у палисадника ржаво выделялся обгоревший искорёженный остов «Запорожца». Двери были настежь распахнуты.

— Где бумага? — спросил Зашитый, повернувшись к Николаю.

— Какой ты скорый! В доме. Сейчас принесу.

— Постой!

Зашитый сделал знак Обуху. Тот проскочил в дом и скоро вернулся.

— Никого, — сказал он.

— Теперь так, — командовал Зашитый: — Заходи по двое: один ваш, другой наш.

Вошли в дом. В нём всё было перевёрнуто: на полу валялись старые журналы, разбитая посуда, искорёженные подрамники, затоптанные фотографии.

— Ну и напакостили, бандиты, — сокрушённо проговорил Николай и поднял с пола раздавленную фотографию под стеклом, на которой была изображена молодая чета, видимо, родители Воронина. Вытер пыль, поставил на стол.