Мурманский сундук - Юрий Любопытнов

— Ну и напакостили, бандиты, — сокрушённо проговорил Николай и поднял с пола раздавленную фотографию под стеклом, на которой была изображена молодая чета, видимо, родители Воронина. Вытер пыль, поставил на стол.

— Ты здесь тарелки не бей. — Зашитый протянул руку. — Давай неси бумагу!

— Подождёшь. Её надо ещё найти в этом хаосе, оставленным твоими дружками, — с издёвкой докончил Николай.

Зашитый сверкнул глазами, посмотрел на Николая:

— Будешь базлать — схлопочешь. — Все в угол, кроме него. — Зашитый указал на Николая. — А ты ищи. И быстрее. Не тяни время.

Они отгородили Сергея, Афанасия и Ольгу от Воронина, предоставив последнему свободу действий в поисках вожделённой «бумаги».

Зашитый взмахнул рукой. В кулаке показалось лезвие ножа.

— Попрошу без баловства. Уши мне не тереть. — Он повертел невесть откуда-то взявшимся ножом перед глазами кладоискателей. — А то быстро мундир продырявлю. — Он пристально взглянул на Афанасия.

Николай прошёл в свой чулан и долго громыхал там, переставляя предметы и вещи. Вернулся с жёлтым полиэтиленовым пакетом.

Зашитый, держа нож в правой руке, левую протянул за пакетом.

— Давай сюда?

Николай вытащил из пакета пергамент и подал Зашитому. Тот оглядел его, поковырял в углах, надкусил зубом, проверил на свет, поскоблил ногтем чёрные буквы и только после этого положил за пазуху.

— Вроде бы оно, — проговорил удовлетворённо. — Если ты подсунул подмонастырку битую, — потряс он финкой перед лицом Николая, — пеняй на себя. Сыщу на дне моря.

— Что просили, то и получили. По-джентльменски, как говорит ваш толстяк. А теперь наши пути расходятся.

— Оставайтесь здесь! — приказал дуровцам Зашитый. — Мы первыми выйдем.

Он сделал знак своим людям, чтобы те выходили. Обух со Счастливым выполнили его приказание. Сам Зашитый, играя ножом, спиной попятился к двери. В окно беглецы увидели его ухмыляющуюся физиономию и пыль от приближающегося джипа.

Афанасий бросился в сени. Раздались глухие удары в дверь.

Остальные бросились к нему.

— Зашитый нас запер, — произнёс Афанасий.

— Через окно вылезем, — сказал Николай.

Они устремились в дом.

— Мы ж не знаем, что у них на уме. Они перестреляют нас, — воскликнул Сергей.

От околицы в центр деревни на полной скорости мчался джип. Остановился метрах в двухстах от воронинского дома. Из кабины вылез Волдырь и вытащил длинный зелёный ящик, положил на капот и стал открывать.

— Гранатомёт! — вскричал Афанасий, ещё не видя, что достает Волдырь, но уже догадываясь. — Сейчас шарахнет.

— Надо бежать. — Сергей подскочил к окну и стулом хотел выбить раму.

— Стой! — крикнул ему Николай. — Не шуми!

Он открыл лаз в подполье.

— В подвал. Быстрее! Шевелитесь!

Последним спускался Афанасий. Он бросил мимолетный взгляд в окно и понял, что не ошибся в своём предположении. В руках Волдыря была «Муха». Афанасий в мгновение ока проскользнул в подвал и закрыл за собой люк.

Волдырь положил базуку на плечо. Через мгновение мощный взрыв потряс окрестности. Брёвна, шифер, осколки кирпича, обрывки горящей фанеры взметнулись ввысь. Заклубилось пламя, огненным смерчем уходя ввысь. От дома Воронина не осталось и следа.

— Здорово мы их уделали, — рассмеялся Волдырь, глядя на подошедших Зашитого и Обуха.

— Алмазно сделал, — похвалил его Зашитый.

— Грамота у тебя? — осведомился Волдырь, довольный похвалой в свой адрес.

— У меня, — ответил Зашитый, похлопывая себя по куртке. — В надёжном месте, под сердцем. А где, Алик, в машине?

— В машине сидит. Он не может равнодушно смотреть на заживо сгорающих людей… А ловко мы их надули. Шмон навели хороший. Теперь нам ничего не мешает. Алика как? В канаву?

— Погоди, не время ещё. Отдадим бумагу Загу.

— Загу?! — уставился на пахана Волдырь. — Ты ж говорил, что всё наше будет.

— Я не отказываюсь от своих слов. — Зашитый в упор взглянул на Волдыря.

— Неужели сундук отдавать этот немцам? — уже тише возразил Волдырь.

— Мы не отдадим. Пусть сначала отыщут его. Мы будем три года там землю рыть, чтобы отыскать его. А они быстро управятся. И без нас не обойдутся. Как только сундук откопают, там наше дело. Понял мою мысль?

— Как не понять. — Волдырь растянул рот в усмешке. — Ты хорошо всё проделал. Мне бы не допереть. Я бы взял бумагу и айда! А у тебя котелок варит.

— На то он и котелок, чтобы варить, — довольно произнёс Зашитый. — Пошли, сообщим приятную новость хозяевам.

Глава шестнадцатая

Дед и внук

Весь день Пол не мог найти себе места: Ольгу он потерял. Стысь рассказал ему, что она не согласилась вернуться и даже не соизволила переговорить с Загом. Хотя он вчера принял бесповоротное решение выбросить Ольгу из сердца, подло обманувшую его доверие и мечту, он не хотел, чтобы она ехала в деревню с этими мужиками. Так поступить с женщиной, мог только самый последний человек. А Пол себя таковым не считал. Он сказал Стысю, когда тот отправился на вертолёте к озеру: «Уговори её вернуться!» — «Каким образом?» — Стысь вскинул на Пола красные от беспрестанных возлияний глаза. — «Придумай что-нибудь!» — «А если она не захочет?» — спросил Алекс. — «Тогда, — Пол немного помедлил с ответом, — тогда пусть будет, как будет», — закричал он. Закричал от своего бессилия и злобы.

Когда Стысь улетел претворять в жизнь очередной «сценарий», Пол как ошалелый ходил по кабинету из угла в угол. В голове грудились мысли, нагромождаясь одна, на другую, перемешиваясь, словно змеиный клубок. То он считал, что Ольга получит по заслугам — не плюй в колодец, то представлял её бездыханное тело, и кровь приливала к голове и сердце возопило: «Нет, нет!»

Совершенно опустошённый, запутавшийся в противоречивых мыслях, он связался с Алексом, последней душе, к которой был привязан.

— Алло, Алекс! Пергамент у тебя?

— У меня, Пол.

— Отпусти их. Чёрт с ними!

— Пол… Ты меняешь решения, как…

— Ну и что. Отпусти их, пусть проваливают ко всем чертям.

— Их господь уже отпустил.

— Что?!

— Они взлетели к небесам вместе с домом.

Пол застонал.

— И ничего нельзя уже сделать? — слабым голосом спросил он, чувствуя, как в голове мутнеет.

— Я скорблю вместе с тобой, Пол, — ответил Алекс и выключил мобильник.

Пол свалился в кресло, потянулся к столу, налил в стакан виски и махом выпил. Из-за того, что вместе с беглецами погибла Ольга, он весь вечер не находил себе места. Грело кровь не вино, а мысль, что скитская грамота была в его руках. Но это было слабым утешением.

Утром, прочитав пергамент с помощью Стыся, который разбирался не только в русском языке, но увлекался и славистикой, и корпел в Париже или в Вене над хитросплетениями древнерусского, он понял, что до клада также далёк, как и прежде. Грамота не сообщала, где закопан сундук, не давала координат и скита, поэтому надо было начинать поиски с белого листа. Именно для этого, как будто предчувствовал, он и зафрахтовал вертолёт с летчиком. С воздуха они быстро определят местонахождение скита, а найти сундук, если он существует — дело техники. Пол привёз современный ультразвуковой аппарат для поисков пустот и разных инородных предметов в земле. Он много поставил на карту ради этого сундука, и теперь у него обратной дороги нет. Хоть и грызла его мысль об Ольге, но зато теперь никто не будет мешать в поисках заветного клада. Все противники исчезли. А что Ольга? У них давно назревал разрыв. Она не могла понять и принять его образ мыслей, он знал, что чужд ей по мировоззрению, по мироощущению. И вот финал. Трагический, но вполне закономерный. С Ольгой он поступил по варварски. Отпустил с мужиками. Кровь, когда он подумал об её «предательстве», прилила к голове, а ясность мысли застлали злость, ярость, ненависть…

Пол ходил из угла в угол, стараясь заглушить невольно бередящие мозг мысли, но это не удавалось. Несколько раз размышления нарушали телефонные звонки, но он не брал трубку. Не помогало и виски, которое он не любил, но в этот день поглощал в неимоверных для себя количествах. Но не пьянел, только голова становилась тяжелее и тяжелее. Он хотел позвать Стыся, которого по его возвращении из Дурова с грамотой, отослал, сославшись, на то, что ему надо побыть одному, как тот вошёл сам.

Алекс, как и патрон, тоже позволил себе пропустить стаканчик-другой, и лицо было краснее прежнего, а от ушей вниз ползли багровые пятна.

— Ты чего трубку не берёшь? — спросил Стысь Пола, едва переступив порог.

— Трубку? А кто мне может теперь звонить. Я никого не жду. — Пол обратил потерявшее былые краски лицо в сторону друга.

— А дед! Я сейчас его встретил, он и спросил: «Не заболел ли Пауль, или куда уехал — его телефон не отвечает». Так что он сейчас к тебе нагрянет.