Это мой мир - Екатерина Швецова

Я вышел из тени и боязливо пошел вперед. Женщины уже перешли к активным действиям и, вцепившись друг другу в волосы, пытались подправить прически, а заодно и продвинуться в очереди. Стражники не спешили встревать, прекрасно зная, что нет ничего веселее женской драки. Они просто стояли и смотрели, не сдерживая улыбок, и делая ставки.

Я прошел краем площади к дому, удостоившись лишь одного взгляда, да и то мельком. Лицезрение оборванного мужчины было не столь привлекательным, как активные боевые действия, на скучном дежурстве.

Подойдя к человеку, заинтересованно глядящему мимо меня, на склоку, я уже открыл рот для вопроса, но он, как бы невзначай меня прервал:

– Идите в дом.

Он даже головы не повернул!

Недоумевая, я поднялся по ступеням и отворил массивную деревянную дверь, провернувшуюся на петлях удивительно беззвучно. За ней обнаружился небольшой холл, погруженный в полумрак. Из темноты справа выглядывали вешалка, наполненная плащами до отказа и полка для обуви, тоже уставленная разнообразными, пропыленными башмаками.

Слева от меня висел магический светильник, свет которого горел максимально ярко. Скорее всего, это было сделано для того, чтобы можно было хорошо рассмотреть вошедшего, оставаясь для него при этом не видимым. Довольно умно. Похоже, что к хозяевам часто приходят непрошенные гости.

Прямо напротив меня висело огромное, больше человеческого роста зеркало, в массивной золоченой раме. Я невольно бросил взгляд на свое отражение.

На меня смотрел хмурый мужчина, с висками, припорошенными первым снегом. Мои темные волосы почти касались плеч, и отросли не ровно. Ярко голубые глаза внимательно осматривали знакомое лицо, с прямым, чуть крупноватым носом, и тонкими, упрямо сжатыми губами. На лбу пролегла глубокая морщинка.

Я был одет в недавно купленный синий плащ, простого покроя, без оторочки, вышивки и без карманов. Он слегка испачкался в тюрьме, и был порван в одном месте – у ворота. Под ним была запыленная бежевая рубашка, с широкими рукавами, заправленная в узкие брюки, черного цвета. На ногах у меня были черные туфли с практически оторванными пряжками – следствие волочения по каменному полу темницы. Я коснулся груди и понял, что мой цеховой знак исчез. Я носил его на цепочке, с тех самых пор, как получил повышение и никогда не снимал. Без него я сразу почувствовал себя неуютно. Несмотря на пребывание не в самом роскошном месте Рейхеста, выглядел я не так уж плохо, как могло бы быть. Хозяин дома не появлялся, поэтому я продолжил осмотр и почти сразу же заинтересовался небольшого размера полотном, висевшим слева от зеркала. Я подошел поближе, дабы рассмотреть детали.

На картине был изображен парусник Сумолтира, сражающийся со штормом в Драконовом море. Я не был никогда на корабле, потому как не посещал Имхет-Стохта или его окрестностей. Но даже я мог представить насколько тяжело команде, которая, как и сам корабль была изображена в мельчайших подробностях.

Это был большой, трехмачтовый красавец, шедший на всех парусах, через бурю. Волны вздымались выше носового украшения, в виде сурхака, вставшего на дыбы, и бились о палубу, сметая с нее все, что попадалось на пути. Матросы привязывали себя к мачтам и поручням, а те, что не успели это сделать, уже барахтались в воде, взывая к более удачливым товарищам. Капитан же смело держался за штурвал обеими руками и стоял, гордо выпрямившись, словно изваяние древнего Бога.

– Тогда мы возвращались из Имхет-Стохта в Комирсоон с… грузом. Славно тогда поторговали, – хозяин дома неслышно подошел сзади.

Я обернулся и оглядел его внимательнее. Он был выше меня почти на голову, седовлас и морщинист. Но взгляд его был по-прежнему остр и быстр. Он осмотрел меня с ног до головы, задержавшись на длинных волосах, дырке на плаще и порванных туфлях.

Одет он был просто. Рубашка на выпуск, усиленная кожаными пластинами на животе, широкие штаны с металлическими пластинами в районе бедер и паха, подпоясанные широким кожаным поясом с массивной бляхой. Обут он был в высокие сапоги, какие носят наемники – кожаные, с мягкими подошвами, гасящими любой шаг. Поэтому я его и не услышал.

– Архимаг Рост-ив-тон Висский? – он приподнял левую бровь.

– Не совсем так. Маг Ростон, – я кисло улыбнулся.

– Понимаю. Смещение с поста всегда болезненно, – он задумчиво кивнул.

– Откуда вы меня знаете?

– Наш общий друг пришел ко мне вчера днем, и сообщил по большому секрету, что вы можете заглянуть ко мне в гости.

– И вас это не удивило? – очевидно, он говорил об Иторене. Выходит в темнице, я был почти сутки.

– Моя профессия научила меня многому. В том числе, не задавать глупых вопросов. Особенно магам из высшего совета школы.

Я рассеянно кивнул. Рен знал, что мне понадобится помощь. Он был уверен в том, что вытащит меня из тюрьмы. Хоть бы с ним ничего не случилось!

– Но вы не сможете остаться у меня дольше, чем на сутки. Скоро стража начнет обыскивать дома.

– Неужели у такого уважаемого человека нет потайного погреба от стражников? – я искренне удивился.

Мой хозяин улыбнулся и коротко покивал.

– Вы правы. Но прятаться в нем вечно нельзя. Порох это одно, а опальный архимаг, это совсем другое.

Порох… Что-то до боли знакомое…

– Почему вы мне помогаете? Просьба магистра, это еще не повод…

– Несомненно. Есть причина, по которой я вам обязан.

– Да? – я скептически нахмурился.

Хозяин обернулся к двери, ведущей во внутренние покои, и поманил меня следом за собой. Я покачал головой, но настаивать не стал, решив дождаться ответа.

Мы вышли в смежный коридор и, минуя лестницу на второй этаж, прошли в следующую дверь, скрывавшую за собой обеденный зал.

Тут было не слишком просторно, зато уютно. Под потолком горело целых три магических светильника, разливая яркий, слепящий свет на каждый предмет мебели.

Слева уютно расположился большой камин, выложенный битым красным камнем по фасаду. Над дверцей была приделана узкая полочка для свечей, изящных статуэток и огнива. А внизу был сделан специальный отсек для дров. Очень мудрое решение, с моей точки зрения. Древесина, добываемая, близ Рейхеста была сплошь сырой из-за постоянной влаги, витавшей в воздухе, а в этой нише она спокойно высыхала, дожидаясь своей очереди.

Чуть дальше, рядом с камином, стояли два массивных кресла, и небольшой деревянный столик посредине.

Справа расположился длинный обеденный стол. Он был широкий, добротный, сделанный из ствола одного дерева, о чем говорила цельная, не клееная поверхность. Ножек у него было шесть – для большей устойчивости. А стульев вокруг него стояло двенадцать. Похоже, что в этом доме редко когда бывает пусто.