Под чужим флагом (сборник) - Уильям Джейкобс

— Барнс! Ради Бога! Вы ли это?

Эхо от его голоса замерло в отдалении, но фигура, стоявшая перед ним, не обратила на него никакого внимания. Один момент Мигль готов был мужественно встретить ее приближение, но не выдержал и с подавленным криком повернулся и бросился бежать. Коридоры путались как в лабиринте, и он мчался по ним, напрасно ища лестницы. Если бы только он мог спуститься и открыть парадную дверь! Но вдруг дыхание у него сперлось: опять шаги! Они шумно и тяжело неслись по всем направлениям, гремели вверху и внизу, вдоль и поперек, как будто бы искали его!

Он остановился потрясенный и, когда шаги приблизились, бросился в первую попавшуюся комнату и притаился за дверью в то время, как кто-то быстро пробежал мимо него. Тогда он вышел из комнаты и беззвучно бросился в противоположную сторону. Но в тот же миг шаги погнались за ним. Перед ним был длинный коридор, и он понесся по нему как безумный. Он знал, что лестница находилась в конце его и, преследуемый по пятам, начал быстро спускаться по ней, ничего уже не соображая. И вдруг он почувствовал, что летит куда-то в пространство!..

На другое утро Лестер проснулся и увидел, что комната залита солнечными лучами, и Вайт сидит на полу и рассматривает с некоторым недоумением свой палец, украшенный большим пузырем.

— Где же остальные? — спросил Лестер.

— Ушли, вероятно. Мы, должно быть, заснули.

Лестер встал и, расправив свои окоченевшие члены, смахнул руками пыль со своего платья и вышел в коридор. Вайт последовал за ним. От шума, произведенного их шагами, какая-то фигура, спавшая на другом конце, вдруг поднялась и повернула к ним лицо. Это был Барнс.

— Я должно быть заснул? — сказал он с удивлением. — Но я не помню, когда я сюда пришел. Каким образом я сюда попал?

— Хорошее же место вы выбрали себе, чтобы спать, нечего сказать. — сказал Лестер строго, указывая на пролом в перилах. — Посмотрите, еще шаг и где бы вы были, хотел бы я знать?

Он беспечно подошел к краю и заглянул вниз. В ответ на его пронзительный крик, остальные бросились к нему — и все трое в ужасе остановились, вглядываясь в мертвого, распростертого внизу.

Колодец

Двое мужчин беседовали в бильярдной старого загородного дома. Они только что без особого увлечения сыграли партию и теперь расположились возле открытого окна, лениво болтая и глядя на парк, раскинувшийся внизу.

— Время близится, Джем, — наконец сказал один из них. — Шесть недель спустя ты будешь изнывать от скуки и проклинать того — или, вернее, ту (поскольку это наверняка была женщина), — кто выдумал медовый месяц.

Джем Бенсон, развалившись в кресле, вытянул ноги и что-то буркнул в знак несогласия.

— Я никогда не понимал этого, — зевнув, продолжил Уилфред Карр. — Брак — это не для меня. Мои доходы слишком малы для одного человека, не говоря уж о двоих. Возможно, будь я богачом, вроде тебя или Креза, я рассуждал бы иначе.

Намек, заключавшийся в последней фразе, был достаточно ясен, чтобы кузен Уилфреда воздержался от ответа. Он продолжал пристально глядеть в окно и неторопливо курить.

— Не будучи столь же богат, как Крез — или как ты, — снова заговорил Карр, посматривая на собеседника из-под опущенных век, — я просто плыву вниз по течению Времени и причаливаю к дверям моих друзей, чтобы зайти пообедать.

— Прямо как в Венеции, — сказал Джем Бенсон, не отводя глаз от окна. — Хорошо еще, Уилфред, что за дверями тебя ждут обеды — и друзья.

В свою очередь Карр неодобрительно фыркнул.

— Нет, в самом деле, Джем, — ты везучий парень, очень везучий. Если есть на земле лучшая девушка, чем Оливия, я хотел бы на нее посмотреть.

— Да, — спокойно ответил другой.

— Она такая необыкновенная девушка, — продолжал Карр, уставившись в окно. — Такая великодушная и добрая. И верит, что ты — само совершенство.

Он рассмеялся от всей души, но его друг не присоединился к нему.

— Но у нее твердые принципы, — задумчиво добавил Карр. — Если бы вдруг оказалось, что ты не такой…

— Какой? — переспросил Бенсон, гневно повернувшись к нему. — Что ты хочешь сказать?

— Ну, не такой, какой ты есть, — с усмешкой, противоречащей его словам, ответил тот. — Я думаю, в этом случае она бросила бы тебя.

— Поговорим о чем-нибудь другом, — предложил Бенсон. — Твоим шуткам часто недостает вкуса.

Уилфред Карр поднялся, взял с подставки бильярдный кий и, нагнувшись над столом, стал отрабатывать свои излюбленные удары.

— Единственная другая тема, которая занимает меня сейчас, — проговорил он, огибая стол, — это мои финансовые дела.

— Поговорим о чем-нибудь другом, — повторил Бенсон, не скрывая раздражения.

— И эти две вещи связаны между собой, — закончил Карр. Бросив кий, он присел на край стола и вопросительно взглянул на кузена.

Наступило долгое молчание. Бенсон выбросил в окно окурок сигары и откинулся назад, прикрыв глаза.

— Ты следуешь за ходом моей мысли? — осведомился Уилфред.

Бенсон открыл глаза и кивнул на окно.

— Хочешь последовать за моей сигарой? — властно спросил он.

— Я предпочел бы уйти обычным путем. Это в твоих же интересах, — ничуть не смутившись, ответил Карр. — Если я покину дом через окно, начнутся расспросы, — а ты ведь знаешь, как я люблю поболтать.

— Можешь болтать, пока не охрипнешь, лишь бы это не касалось меня.

— Я влип, — медленно произнес Карр, — окончательно влип. Если через две недели, начиная с этого дня, я не раздобуду где-нибудь полторы тысячи фунтов, меня ждет бесплатная квартира с полным пансионом.

— Разве это что-нибудь изменит для тебя? — спросил Бенсон.

— Качество обслуживания, — резко ответил другой. — И адрес. Серьезно, Джем, ты дашь мне пятнадцать сотен?

— Нет.

Карр побледнел.

— Даже чтобы спасти меня от полного краха? — хрипло спросил он.

— Я уже устал тебя выручать, — обернувшись к нему, сказал Бенсон, — и все без толку. Если ты запутался в долгах, выпутывайся сам. Ты слишком любишь ставить на векселях свои автографы.

— Да, это было глупо, — протянул Карр. — Больше я не стану этого делать. Кстати, у меня есть автографы, которые можно продать. Не смейся. Они не мои.

— Чьи же они? — спросил Бенсон.

— Твои.

Бенсон встал и направился к нему.

— Что это? — тихо спросил он. — Шантаж?

— Называй как хочешь, — ответил Карр. — У меня есть несколько писем на продажу, цена — пятнадцать сотен. И я знаю человека, который купит их за эту цену только для того, чтобы отнять у тебя Оливию. Но я решил сначала предложить их тебе.