Под чужим флагом (сборник) - Уильям Джейкобс

Я вышел из гостиницы в прекрасном настроении. День выдался ясный и морозный. Местность была ровная, с частыми перелесками; по дороге иногда попадались деревни.

Увидев, что зашел слишком далеко, я свернул на проселочную дорогу, собираясь пройти обратно другим путем. По обе стороны этой дороги отходили тропинки, но, когда я сворачивал на них, они приводили меня в открытые луга и болота. Тогда я решил положиться на небольшой компас, висевший у меня на часовой цепочке, и пошел домой напрямик, по лугам и болотам.

Когда я зашел далеко в болото, белый туман, висевший по краям канав, начал заволакивать все окружающее меня пространство. Но благодаря компасу я шел все вперед и вперед, спотыкаясь на кочках и попадая в замерзшие канавы. Вдруг быстро начало темнеть, и я должен был сознаться самому себе, что заблудился.

Компас был для меня теперь бесполезен. Я бесцельно шел, не зная куда, и изредка громко кричал, чтобы обратить на себя внимание случайного пастуха или фермера. Наконец, счастье улыбнулось мне: я почувствовал под ногами твердую почву. Это была дорога, и вскоре я услышал впереди себя чьи-то шаги.

Когда человек, который шел мне навстречу, поравнялся со мной, я увидел, что это был фермер. Он вывел меня на широкую дорогу и дал подробные указания, как дойти до ближайшей деревни, находившейся приблизительно в трех милях.

Я чувствовал себя настолько усталым, что три мили показались бы мне теперь за десять. Заметив в стороне от дороги слабый свет в окне какого-то дома, я указал на этот свет незнакомцу. Незнакомец слегка вздрогнул — так мне показалось — и с беспокойством огляделся вокруг.

— Я не советую вам ходить туда, — быстро сказал он.

— Почему? — спросил я.

— Та-м что-то есть… — нерешительно начал он. — Я не могу сказать, что именно, но в этом доме когда-то жил содержатель игорного притона, и с тех пор о нем идет дурная слава. Одни говорят, что около дома бродит помешанный; другие утверждают, что это не человек, а зверь. Но что бы там ни было, я советую вам подальше держаться от этого дома.

— В таком случае я пойду этой дорогой, — сказал я. — Покойной ночи!

Я направился по дороге, которую он мне указал. Но скоро эта дорога разделилась на три, и я не мог решить, которую из трех я должен выбрать. К тому же я порядочно замерз и чувствовал себя страшно усталым. И потому, хотя не без колебаний, я повернул обратно и направился к дому стоявшему в стороне от дороги.

В доме было темно и тихо. Я уже пожалел о своей храбрости, но делать было нечего. Я поднял палку и постучал ею в дверь.

Подождав минуты две, я постучал еще раз. Внезапно дверь распахнулась. Передо мной стояла высокая худая старуха со свечой в руке.

— Что вам надо? — спросила она грубым голосом.

— Я заблудился, — мягко сказал я, — и хочу просить вас показать мне дорогу на Ашвиль.

— Не знаю, — сказала старуха.

Она уже хотела захлопнуть дверь, как вдруг из комнаты вышел старик, высокого роста, широкоплечий, и подошел к нам.

— До Ашвиля отсюда пятнадцать миль, — сказал он.

— В таком случае вы, может быть, покажете мне дорогу в ближайшую деревню? Я буду вам очень благодарен, — сказал я.

Старик, не отвечая на мои слова, обменялся со старухой быстрым, почти незаметным взглядом. Она слегка покачала головой.

— Ближайшая деревня находится в трех милях отсюда, — сказал старик, поворачиваясь ко мне и явно стараясь смягчить грубый от природы голос, — но если вы не откажете мне в удовольствии познакомиться с вами, я могу предложить вам заночевать у нас.

Я не знал, как быть. Старик и старуха, действительно, показались мне очень странными.

— Вы очень любезны, — пробормотал я нерешительно, — но…

— Заходите, заходите. — перебил меня старик. — Закройте дверь, Эн.

Не успел я опомниться, как уже стоял в коридоре, а старуха, что-то бормоча себе под нос, захлопнула за мной дверь. С тревожным чувством на душе, что попал в ловушку, я последовал за стариком в комнату и, усевшись на предложенный мне стул, начал отогревать у камина озябшие руки.

— Скоро подадут обед, — сказал старик, пристально всматриваясь в меня. — Но извините меня… на минутку…

Я кивнул головой, и он вышел из комнаты. Через минуту до меня донесся какой-то разговор. Сперва голос старика, потом старухи, затем, как мне показалось, еще чей-то голос. Но не успел я как следует осмотреться, как старик вернулся и взглянул на меня тем же странным взглядом, какой я подметил у него раньше.

— Мы будем обедать втроем, — сказал оп, обращаясь ко мне. — Мы с вами, и еще мой сын.

Я опять кивнул головой, подумав про себя: «Не дай бог, если и у сына такой взгляд…»

— Я думаю, вы ничего не будете иметь против того, что мы будем обедать в темноте? — каким-то странным голосом сказал старик.

— Пожалуйста, — отвечал я, стараясь, насколько возможно, скрыть свое удивление, — но мне кажется, что я помешал вам. Если позволите…

Но он не дал мне договорить и замахал своими длинными, худыми руками.

— Нет, раз вы уже к нам попали, то вы так не отделаетесь, — сказал он с сухим смехом. — У нас редко кто бывает, и мы не позволим вам уйти. У моего сына — больные глаза. Он не выносит света. Ах, это вы, Эн?

В комнату вошла старуха и, как-то странно взглянув на меня, начала накрывать на стол, в то время как старик, усевшись с другой стороны камина, молча смотрел в огонь. Накрыв стол, старуха принесла на блюде какую-то птицу, уже нарезанную кусками, и, подставив три стула к столу, вышла из комнаты. Старик, казалось, одну минуту колебался; затем, встав со стула, поставил высокую ширму перед камином и медленно, как бы нехотя, погасил свечи.

— Праздник слепца, — сказал он с неловкой потугой на шутку.

Кто-то вошел в комнату медленными, неверными шагами, прошел к столу, уселся на стул, и затем какой-то удивительно странный голос нарушил молчание, становившееся невыносимым.

— Кажется, очень холодная ночь? — донеслось до меня.

Я ответил утвердительно и, не считаясь с такой крайне необычной обстановкой, принялся за еду, так как был страшно голоден. В темноте было очень неудобно есть, и, судя по звукам, исходившим от моих невидимых компаньонов, я приходил к заключению, что они тоже не привыкли обедать в такой обстановке.

— Вы, как видно, чужой человек в этой местности? — опять услышал я вопрос, произнесенный все тем же странным голосом.

Снова я ответил утвердительно, добавив, что мне еще повезло, поскольку я случайно попал на такой прекрасный обед.

— Вот именно «случайно», — как-то глухо отозвался голос. — А ты, отец, видно, совсем забыл про вино?