Их было семеро… - Андрей Таманцев

— Я и не собирался этого говорить. Тем более что это не так.

— Тогда скажите то, что собирались.

— Я… В общем, это я приказал убрать ваших двух — тех, что сидели на «губе».

— Это я тоже знал. Последняя попытка.

Возможно, я даже пожалел бы его, если бы не знал, сколько крови на этих холеных, с маникюром, руках.

— Я не вызывал людей из Афин! — наконец выпалил он. — Все, больше нечего мне сказать. Это соврал Влад… Ну? Доказал?

— Теперь — да. Только это соврал не Влад, а я.

— Зачем?!

— Как раз для этого. Чтобы проверить, могу ли я вам доверять. Расслабьтесь, Граф. Вы выдержали испытание. Может, хотите выпить?

Он закивал:

— Да, очень хочу.

Трубач подошел к бару, разглядывал бутылки и налил в высокий стакан сразу из нескольких.

— Коктейль «Авто-Хилтон», — сообщил он, передавая стакан Графу. — Я его только что изобрел.

Граф сделал глоток и отставил стакан в сторону.

— Неужели не понравилось? — огорчился Трубач.

— Откручивать головы у вас получается лучше. Я засмеялся.

— Прекрасно, Граф. Я уже говорил, что вы остроумный и находчивый человек. И смелый. Теперь я понимаю, как вам удалось создать свой бизнес и встать во главе.

— А я начинаю понимать, почему при вашей молодости главный в вашем бизнесе вы. У вас все задатки большого босса.

— Я? Что вы! По сравнению с моим боссом я просто щенок. Поверьте, я говорю искренне.

— Да?.. Хотел бы я знать, кто он.

— А вы его знаете. Его все знают. Только очень мало кто знает, что он — это он. Оставим эту тему. Вы вправе спросить меня, зачем я разыгрывал всю эту комедию.

— Зачем? — спросил он.

— Именно затем, что нам нужен надежный партнер для того самого дела, о котором мы говорили. Очень надежный. По-моему, вы подходите на эту роль. Я докажу вам серьезность своих намерений. Разумеется, эту партию товара мы могли бы вывезти без всяких проблем и без вашего участия. Два «но». Мы не хотим, чтобы поползли слухи о якобы нашем беспределе по отношению к Пану…

— Вы же сказали, что вас никто не знает.

— Правильно. Но у слухов есть пакостная особенность проникать во все щели, как керосин. А мы дорожим своей репутацией. Второе «но»: нам все равно пришлось бы искать партнера. Это — время. И никаких гарантий, что снова не нарвешься на такого же Пана. Поэтому мы готовы видеть вас в роли правопреемника Хруста и Пана и готовы выполнить все наши обязательства.

— То есть заплатить за товар?

— Вам это кажется странным?

— Немного.

— Это говорит лишь о том, как мы еще далеки от цивилизованного бизнеса. Вспомните, Граф: русские купцы заключали миллионные сделки под простое слово. Даже без всяких расписок. «Честность — лучшая политика». «Слово дороже золота»… — Я взглянул на часы. — Черт! Время звонить!.. В мотеле должен быть международный автомат. Он в офисе, наверное?

— Куда вам нужно звонить? — спросил Граф.

— В Москву.

— Можете воспользоваться моим сотовым телефоном.

Он подал мне трубку. Я заметил, что рычажок поставлен на громкую связь, но переключать не стал.

Прикрыв пульт от Графа, я набрал номер Москвы.

— Диспетчер, — прозвучало достаточно громко.

— Говорит Серж. Посылка готова. Сегодня от часу до двух ночи.

— Вас понял. Пароль «Москва», отзыв «Киев». Удачи!..

Я набрал еще один номер — тот, что дал мне для связи Губерман. Он ответил после первого же гудка:

— Слушаю.

— Ефим, это Серж. Нужен самолет в Гродно. Небольшой. Вылет из Гродно в три или четыре утра. С посадкой в Жуковском или Чкаловском без таможни. Подробности при встрече.

— Сделаем. Назовешь ночному диспетчеру свою фамилию. Встречу сам.

— До встречи, — сказал я и вернул Графу трубку. — Спасибо, теперь все в порядке. На чем мы остановились? Да, деньги. За товар мы проплатили «лимон» шестьсот. Осталось семьсот тысяч.

— Девятьсот, — поправил Граф.

— С какой стати? — удивился я. — Девятьсот — это если по пятьсот баксов за грамм. А мы берем по четыреста шестьдесят. Доставка-то наша.

— Хорошо, семьсот.

Я позволил себе усмехнуться.

— Еще бы не хорошо. Не вложили ни цента, а получаете семьсот штук.

— Я вложил сто в джип и оружие, — напомнил Граф.

— Бросьте! Ваш «паджеро» со всеми стволами тянет от силы на полтинник. И потом, Граф, вы что, хотите слупить с нас бабки за стволы, которыми нас же хотели прикончить?

— Мне придется разбираться с корешами Хруста.

— Ваши трудности. Еще вопрос: как передать вам эти бабки? Банковский трансферт исключен.

— Почему?

— Нам не нужны следы. Да и вам тоже. У вас есть человек, которому вы полностью доверяете?

— Ну, Ленчик, — не очень уверенно проговорил Граф.

— Ленчик отпадает, — вмешался Боцман. — Примерно на месяц. Сотрясение мозга средней паршивости.

— А ваш телохранитель Гриша? — спросил я.

— Вы его отпустите?

— Ясно, отпустим. Сейчас же. На черта он нам нужен?

— Он парень туповатый, но вполне надежный.

— Значит, так и решим, — заключил я. — Он идет с нами через границу, на той стороне получает бабки и возвращается. «Окно» будет открыто не меньше двух часов.

— А разве бабки не с вами? — насторожился Граф.

— Да что же мы, спятили? Мы ехали контролировать ситуацию, а не брать товар. Бабки подвезут те, кто нас встретит.

Граф надолго задумался, а потом покачал головой:

— Нет, Гриша не подходит.

— Значит, свою жизнь вы ему доверяете, а семьсот штук зеленых — нет?

— Вот именно нет, — подтвердил Граф.

— Тогда я вижу только один выход. Колюня, сколько у нас бабок осталось? Штук пятьдесят?

— Около того, — отозвался Трубач. — Ну, и за «ситроен» чирик—полтора можно взять.

— С «ситроеном» нам уже возиться некогда. Значит, полтинник. Сейчас, Граф, мы отдаем вам пятьдесят тысяч баксов, а остальные — когда привезем предоплату за следующую партию товара… Опять несогласно? Тогда я не знаю. Предлагайте сами. В конце концов, это вам нужно, а не мне, — добавил я, а сам подумал: «Черт! Неужели не клюнул?»

Граф немного помолчал и спросил:

— Когда я могу получить эти пятьдесят штук?

— Как только приедем в Нови Двор.

— Я смогу увидеть товар?

— Не доверяете?

— Вы осторожный человек, Серж. Я тоже.

— Сможете, — сказал я. Клюнуть, может, и не клюнул, но интерес к наживке проявил. Теперь главное — не спугнуть. — Могу я еще раз воспользоваться вашим телефоном? Какой здесь код?

— Четыреста восемьдесят пять, — ответил Граф, передавая мне трубку.

Я набрал номер нашей комнаты в отеле-теремке. Ответил Док.

— Это Серж, — сказал я. — Звоню от Графа. Товар подготовлен?

— Да.

— Возьми с собой Митю и через час будьте в «ситроене». С товаром. Соберите все бабки, что у нас остались, и тоже принесите. Сидите в кабине и ждите меня. Остальные пусть страхуют со стороны. И если что — никаких нежностей. Все ясно?

— Все, Серж, — ответил Док и положил трубку.

— Почему в «ситроене», а не в вашем отеле? — спросил Граф.

— Вас интересует, где мы живем?

— Не очень.

— Я так и подумал. Ну что, переодевайтесь, Граф, и поехали. Да, чуть не забыл! — Я вытряхнул из сумки пистолеты на полированную поверхность журнального столика. — Забирайте ваш арсенал.

— Успели разрядить, — предположил Граф, не притрагиваясь к стволам и сверля меня своими пронзительными глазами-буравчиками.

Я взял «глок», направил в пол длинный от глушителя ствол и два раза подряд нажал курок. Раздались два хлопка, в ковре появились две дырки с оплавленным по краям ворсом.

Я положил пистолет на стол.

— Убедились? Хотите сами попробовать?

Граф взял «глок» и повертел его в своих маленьких пухлых руках. Я заметил, как Трубач подсобрался. Но на этот раз ему не представилось возможности продемонстрировать свою рысью хватку.

— Вы сказали, что вам нравится эта машинка, — проговорил Граф.

— Да, очень, — вполне искренне признался я. Он взял пистолет двумя руками, как чашу, и протянул мне через стол.

— Дарю!

— Вы шутите, Граф?

— Дарю! — повторил он с таким самодовольством на физиономии, что прямо хоть руками разводи.

Странные вещи вытворяет с нами наше самомнение. Очень странные. Если человек считает, что он красив, он и ведет себя, как красавец. И что самое поразительное — и женщины-то к нему чаще всего относятся, как к красавцу. А вот если человек считает, что он умен, то ведет себя, как последний дурак. И дураком же выглядит в глазах окружающих.

А уж когда человек самовлюблен…

Я принял «глок». Не потому, что он мне действительно нравился. А потому, что понял: я должен его принять. Но «спасибо» не сказал — это слово в его глубинном, изначальном смысле никак не годилось для этого случая. Не сказал я и «благодарю». А сказал то, что он и хотел услышать: