Летописи Ванильного некроманта. Том первый (СИ) - Тулинова Лена

Теро-Теро появился прямо за столом, сел, вытянул длинные ноги, закованные в чёрные латы, и сказал:

— Мать, ты только не переживай… В общем… Омегыч ещё тебе не сказал?

Омегыч почувствовал себя, словно в прорубь нырнул — весь тут же заледенел, дыхание спёрло, сердце почти остановилось.

Но не успел никто и слова сказать, как где-то на втором этаже послышались тяжёлые шаги. Под потолком дрогнул бронзовый светильник, заплясали в плафонах яркие огоньки.

— Я сам всё сказал, — донёсся до них глуховатый бас. — Что уж тут скрывать. Я больше не смогу воплотиться. Хорошо, что оставил дома небольшую часть себя. Теперь я привидение!

Омегыч встретился с Матерью взглядом. Она смотрела тепло и в то же время с горечью. Привидение! Это лучше, чем ничего, или всё-таки это — тяжкая потеря? Омегыч не понимал. Кажется, его подкосила и истощила очередная история. Он наелся и теперь мучительно хотел спать. Даже не так — хотел забыться как можно на дольше.

— Может быть, ты сумеешь восстановиться, отец? — спросил Теро-Теро, подняв голову к потолку. — Помнится, ты уже однажды собрался буквально из ничего, правда, на это потребовалось года три или четыре.

— Увы, в тот раз от меня осталось немножко больше, — сказал Первый.

— Но Мать же получилось… — начал Теренций.

— С нею всё было слегка по-другому, — прервал его голос отца. — Я привязан к дому. Более того, мне кажется, что я теперь и есть дом.

— …А Део остался. Сказал, что будет там местным Лесным Духом, — с трудом взяв себя в руки, сказал Омегыч.

Мать кивнула и налила себе чаю.

— Я ожидала чего-то такого, — сказала она, глядя в тёмное окно. — Надеюсь, всё будет хорошо.

Пожалуй, Омегычу хотелось поговорить с нею ещё немного, и лучше всего в более спокойной обстановке. Рассказать про всё по порядку, описать, как этот оболтус влюбился в рыжую девчонку и как они боролись с Древним. И Нот бы сидел рядом, открыв рот, и Теренций хихикал бы в сторонке…

Но Мать была словно где-то далеко.

Часть 2. Глава 51. Заговорщики

В комнате Теренция собралось много народу. На кровати тесно уселись Анда, Бессвет, Хелли и Бертина. За столом — сам Теренций, Омегыч и Сарвен. Нот устроился на подоконнике рядом с черепом Гошей, а Винни и Тобиасу нашлось место только на полу. Теро-Теро вошёл под руку с Мортой, и в комнате становится ощутимо прохладнее, словно откуда-то повеяло морозом.

— Привет, — вяло сказала Морта.

У неё был вид человека, страдающего сильным недосыпом. Бледное и осунувшееся лицо с резко очерченным на скулах румянцем. Глаза с тёмными полукружиями под ними лихорадочно блестели. Морта зевала так часто, что все заразились зевотой уже через пару минут.

— У нас не много времени, — сказал Теро. — Мать отвлечёт отца на сколько сможет, но никакой гарантии, что он не услышит. Поэтому сейчас только в общих чертах.

— А потом? — с любопытством спросил Винни.

— Потом мы или чиним домик Ванильного Олуха, или создаём устойчивый портал в мою лабораторию в Туммарионе, — произнёс Ливендод. — Второе предпочтительнее. В замке Ливери немножко больше места, чем в лачуге Теренция. Да и поуютнее там будет.

Морта позволила себе хмыкнуть. Она единственная, кому один раз посчастливилось попасть в гости к тирану Теро, властвующему над целой страной.

Омегыч слегка откашлялся и произнёс менторским тоном:

— В общем, основной проблемой я вижу то, что отец не слишком расположен к беседам с нами. Он вроде как боится возродить свою материальную сущность. У нас два пути: пойти против его воли и, быть может, на какое-то время поссориться с ним, но зато в итоге он получит тело. И — второй путь — ничего не делать. Думаю, у нас есть выбор. И он очевиден: в первом случае мы хотя бы попытаемся сделать так, чтобы Мать не страдала.

Воспользовавшись паузой, Морта спросила приятным, грудным низким голосом:

— Птенчик, а с чего ты взял, что она страдает?

— Сейчас она скорее рада, что он вернулся хоть в каком-то виде. Но и то я что-то не вижу большой радости в её глазах, — запальчиво ответил Омегыч. — Но пройдёт полгода, год, пять лет — а он всё так же будет призраком. Не живой и не мёртвый. Даже хуже, чем Ливендод, ходячая кость…

— Не кипятись, — сказала Хелли. — Ошпаришь нас, мы тебе потом по шее-то надаём. Прошу обратить внимание, что Ливендод не первый год является ходячей костью, а черепушка Гоши всё так же валяется где попало…

— Э! — вставил веское слово Гоша. — Я бы попросил!

Но на него не обратили внимания.

— Это потому, что они уже давно не были материальны. Мать возродили почти сразу, — продолжил за Хелли Упырёк, который понимает её с полуслова. — Её дух отлично помнил, что такое — быть человеком. С Гошей этот номер никогда не прошёл бы, потому что он очень давно умер, да ещё маленьким ребёнком. Мы вот шутки ради хотели его присоединить к скелету дракона, и то не решились. Не помнит он. Но отец…

— Но отец не был ни тем, ни другим, — подхватила Анда. — Он не являлся стабильным ни в одной из своих ипостасей. Он ни в жизни, ни в смерти, он даже не в посмертии. Но что хуже всего: это не целая душа. Часть её развеяна, возможно — без надежды собрать. Здесь уж солнечные лучи и богиньки нам не помогут. Что нам с этим делать?

Все задумались. Кроме Морты — она задремала, прислонившись к дверному косяку.

Теро-Теро слегка толкнул её, и она распахнула слегка безумные белёсые глаза.

— Я предлагаю думать. И работать. И искать, — упрямо сказал Омегыч. — Искать в книгах, легендах, сказках и историях. Говорить с живыми и мёртвыми. Не гнушаться изучить любые способы, даже если придётся просто отвергнуть очередной, не слишком подходящий. Предлагаю действовать, а не сидеть в отчаянии.

— И это говорит мальчик, который заистерил, когда Мать развоплотилась, — ввернул Упырёк.

— Этот мальчик нашёл способ, чтобы возродить её, — возразил Теро. — Так что я ему в этом вопросе доверяю.

Он провёл рукой по стене, и рядом с платяным шкафом в ней появляется проём. Он вёл не в соседнюю комнату, спальню Тобиаса, а в большую каменную залу, где стояли лабораторные столы, загруженные разным инвентарём. На одном из столов, самом большом, красовалась пыльная модель драконьего крыла, выполненная, видимо, из дерева и тонкой кожи.

— Ну вот и славно, — обрадовалась Морта. — Я вижу там диванчик!

* * *

Маленький Странник долго крутился возле банок, склянок, колб и флаконов, но больше всего его заинтересовал большой металлический ларец.

— А что там? — спросил он у Теро, ковырнув пальцем крышку.

— Откусыватель пальцев, — ответил Теро-Теро.

Нот хмыкнул и поковырял замок, который холодновато отсвечивал магией. Этот синевато-серебряный отсвет и привлёк мальчишку. На его узком серьёзном лице отразилась сложная работа мысли. Нот повернулся так, чтобы загородить от Ливендода ларец своей спиной. Жаль, что он ещё такой маленький, конечно. Хотя уже и не тот, что ранней осенью — вырос и выглядел уже лет на девять. Но вот ловок он был не по годам! Казалось, что его руки хранили память о прежнем Страннике, промышлявшем тайными убийствами и не брезговавшем обирать чужие карманы.

— Свитки, — разочарованно сказал маленький Странник минуту спустя. — На непонятном языке. Печать, сургуч и свеча. Ай, это что? Иглы какие-то! Ну ради какой бездны ты хранишь иголки без игольника, скелетина? Бертины на тебя нет… за порядком следить!

— Слушай, я тебя зачем привёл? — возмутился Ливендод, отнимая у младшего брата вскрытый ларец. — Чтобы ты помогал перебирать книги… Постой, КАК ты его вскрыл вообще? Там разве не было магической печати?

Нот Уиндвард потёр руки о штаны и помотал головой. Его честные голубовато-серые глаза смотрели с непосредственной детской наивностью.

— Какой печати? Не знаю я никакой печати!

— Переигрываешь, — заметил Теро-Теро. — Когда врёшь, делай что-то одно: или головой мотай, или словами отрицай. И не смотри всё время так в упор. Ни один честный человек в здравом рассудке не будет так пялиться. Понял? А теперь признавайся, как ты открыл мой сундучок. И тебе ничего за это не будет. Клянусь… хм… своим султаном.