Беглецы в Бесконечность - Владимир Борода

— Ну а сейчас куда, гражданин майор? Может быть хватит на сегодня — покатали меня и спасибо, хорошего помаленьку. Может быть отвезете меня назад в штаб-квартиру, меня уже ищут наверно и с милицией?..

Да, перестройка и гласность сделали свои плоды, взбесившиеся менты не хотели пугаться и беспрекословно выполнять распоряжения КГБ, как выполняли семьдесят лет…

— Заткнись, гаденыш, -

не выдержал издевательств от активиста партии по защите гомосексуалистов и социальных меньшинств старший Ласточки.

— Мы сейчас тебя вывезем на окраину и шлепнем суку!

— Как вы меня забрали, наверно несколько людей видело, -

с легкой дрожью в голосе блефанул Холгер и соврал.

— К тому же у нас американское устройство есть — всех кто звонит, фотографирует на видео… Так что вас уже завтра, а то и сегодня милиция будет искать… Ну и в шести райотделах засветились — они вас тоже запомнили…

— А ведь правду говорит, гад, шлепни его и вони не оберешься, -

подтвердил один из гебешников и его поддержал второй.

— Не отмоешься эт точно, товарищ, майор, генерал крайними пустит, спасая свою шкуру, он там в теплом кабинете брифинги устраивает, гад, журналисткам морды строит, а тут на голодный желудок мотайся по Москве…

Старший ласточки понимал — бунт на корабле. Нужно было что-то срочно предпринимать, иначе последствия были непредсказуемы. Обязательно найдется какой-нибудь Пеньковский… В это время шофер, вытаскивая кассету с поэтичным и патетичным Гребенщиковым, и втыкая в магнитофон панковский "Чайф", подпрыгнул от внезапно пришедшей ему в голову идеи:

— Товарищ майор, есть идея! Конструктивная, как говорит эта блядь с пятном! У меня свояк в Пушкино работает, на ментовском "газике" баранку вертит, может он помочь сможет, а?!

И вот все уже повеселели, даже Холгер, должно же когда-нибудь это кончится, "Волга" неслась по заснеженному шоссе в сторону Ярославля, что бы на полпути примерно, вкатится в славный город Пушкино и остановится перед серым зданием с вывеской — городской отдел внутренних дел Пушкинского горисполкома. Коридор с запахом мочи и свежей краски, веселый дежурный, представленный шофером-свояком, рассказ о Холгере и нижайшая просьба пристроить мерзавца.

— Нy что же мужики, вам сказочно повезло — я человек добрый! -

дежурный растянул в улыбке безразмерный рот.

— И не ссыкун, диссидентов не боюсь, а об партии пидарастической даже и не слышал… а потому сделаем так — ты давай старшой, пошли кого-нибудь из своих на вокзал, там ресторан еще работает, пусть привезет два коньяка. А я протокол задержания оформлять буду… Ни чего не поделаешь, паря, -

это он уже Холгеру, приунывшему от не сильно радостной перспективы.

— Суд влепил тебе два года "химии", ты не пашешь, на Пушке листовки пихаешь дуракам, так что все по закону. Мы тебя оформим, суд, то да се, получишь своих же два, только на этот раз зоны и вперед! два не десять, два и на параше просидеть можно… Тем более — может тебе и не привыкать, на параше-то, а?! Партия-то по защите пидаров, ха-ха-ха…

Вскоре прибыл коньяк, Холгер был водворен в клетку до утра, а уставшие за день офицеры госбезопасности с чувством выполненного долга отправились в Москву. На доклад сорок второму… Мать его за ногу. Из магнитофона неслось в исполнении Башлачева:

…Уберите медные трубы,

Натяните струны стальные,

А не то сломаете зубы

Об широты наши смурные…

1990 год.

Ни чего страшного, из того что обещал веселый дежурный в Пушкинском райотделе, с Холгером не случилось. В ИВС и СИЗО начальники тюрем, бомбардируемые запросами депутатов и просьбами журналистов дать информацию о незаконно арестованном гражданине Горшенине, засыпаемые телефонными звонками из различнейших государственных и общественных организаций, прятали Холгера от сексуально озабоченных уголовников в небольшие камеры, где терпеливо дожидались суда или этапа в лагерь расхитители и последние теневые дельцы. Остальные теневые дельцы, не арестованные во-время милицией, кинулись в уже разрешенный легальный бизнес. Нет, Холгер не был гомосексуалом, хотя это его право — быть или не быть, он просто так выглядел — худенький, невысокого роста, с темными волосами и застенчивой улыбкой, явно с примесью еврейской крови, с вежливыми ухватками и привычками интеллигента во втором поколении, а это все в советских тюрьмах очень опасно…

В защиту Холгера и с требованиями его немедленного освобождения его же родная партия устроила несколько грандиозных демонстраций — В Дании, Голландии, Италии, Германии. На Пушке, площади Пушкина в Москве портреты Олега Горшенина стали таким же постоянным элементом городской малой архитектуры, как реклама МакДональда, статуя Юрия Долгорукого на кастрированном (в 1955 году!) коне, банды байкеров, охраняющих торговцев с пивом и молотящих цепями рэкетиров… Но всех начальников пеницетарных систем, имевших дело с Холгером и его заступниками, переплюнул начальник зоны, УЧ номер не помню какой, куда для отбытия срока после суда, своих же двух лет, прибыл осужденный Горшенин.

— Ни куда писать не надо! Ни каких жалоб! Я тебе запрещаю жаловаться! Я сам буду писать! Я сам буду жаловаться У меня не политзона, не Потьма! мне Солженицыных не надо!.. У меня простой советский лагерь для простых советских бандитов, хулиганов, насильников и воров!.. И ни какого диссидента я здесь терпеть не буду!

заявил Холгеру начальник исправительного учреждения, плюя слюной, во время распределения и сдержал свое слово.

То ли демонстрации протеста, то ли жалобы начальника колонии, то ли запросы депутатов от Думы и телевизионные очерки и репортажи о судьбе "узника совести", то ли взятое СНН интервью у гражданина Горшенина в лагере и показ его убогого быта и жалкого вида — худой, стриженный, в старых шмотках, с длинной шеей, выглядывавшей из ворота серой телогрейки… Не известно, что повлияло, скорей всего все вместе взятое. Возможно последней каплей послужил телефонный звонок генеральному прокурору России от порнозвезды Чичилины из Италии… Но просидев в лагере всего четыре месяца из судом отмерянных двух лет, Холгер был освобожден…В связи с изменившимися обстоятельствами ограничится отсиженным сроком и освободить гражданина Горшенина Олега Яковлевича…

Сразу после освобождения Холгер поехал не в родной Оршск к маме с папой, а в Москву, в штаб-квартиру Транснациональной Радикально-Либертианской Партии, где его встретили с распростертыми объятиями и слюнявыми поцелуями… Через минуту после его прихода в штабе зазвонил телефон. Дежурный снял трубку:

— Штаб на проводе, дежурный Смолевич. Вас слушают…

— К вам прибыл гражданин Горшенин. Передайте ему трубку.

— А собственно кто говорит?

— Комитет Государственной Безопасности…

В общей внезапно разлившейся тишине трубка была передана Холгеру и десятки глядящих на него глаз соратников впились в лицо дисидента, мученика и героя.

— Это гражданин Горшенин Олег Яковлевич?

— Да. Что вам от меня нужно?

— Ни чего. Просто вы зря приехали в Москву, так как в вашем родном городе Оршске в Отделе виз и разрешений лежит для вас заграничный паспорт с выездной визой и въездной визой Германии. Мы думаем для вас будет намного лучше, если вы послушаетесь нашего совета и эмигрируете. В армию ведь вы не собираетесь, а служить обязаны… Значит вас в любую минуту могут снова арестовать работники милиции, а во второй раз выпустить вас досрочно мы не сможем… Вы все поняли, Горшенин? Послушайте доброго совета, мы вам зла не желаем — поезжайте в Германию, другие этого годами требуют, добиваются и ждут, а вам… Вам все ясно?

— Да… я все понял.

— Прощайте, гражданин Горшенин, скатертью дорога.

— Прощайте.

В аэропорту Штутгарта Холгера встречала небольшая делегация местного отделения Транснациональной Радикально-Либертианской Партии, группа журналистов и телевизионщиков. Он сделал маленькую, на пару дней, сенсацию в немецких средствах массовой информации…

Через полгода Холгер получил, в виде исключения, немецкое гражданство. То самое, которого другие ждут годами… К этому времени Холгер уже работал на берлинском ти-ви, правда пока внештаником. Но денег хватало, жилье было, а участие в работе партии ограничилось писанием статей и репортажей о ее деятельности.

А еще через полгода ему пришла повестка… Из министерства обороны Федеративной Республики Германии. Для прохождения обязательных для всех граждан Германии мужского пола трехмесячных курсов по начальной воинской подготовке…

ПРАГА.

Аэропорт Рузыне видел много торжественных встреч и проводов. Прилетали и отлетали товарищ Брежнев и герр Коль, королева Англии с мужем и принц Чарльз с работниками секретариата, пара-тройка американских президентов, Микки Джагер, Майкл Джексон, Сталлоне и Шварцнегерр… Аэропорт Рузыне в общем-то привык ко всему, но что творилось в этот декабрьский не сильно холодный вечер — такое тут видели впервые…