Сивилла - Флора Шрайбер

Затем, перейдя к внушению как лечебной процедуре, док тор Уилбур стала монотонно повторять гипнотические заклинания:

— Вы становитесь старше, старше, старше… Вы растете, растете, растете… Вам двадцать восемь, тридцать один, тридцать три… Через шесть минут всем вам станет тридцать семь лет и три месяца.

Бежали секунды, шли минуты ожидания. Доктор Уилбур не могла ощутить мощные волны перемен, воспринимаемые органами чувств пятнадцати «я» ее пациентки. По мере того как Сивилла и ее альтернативные «я» втягивались в новую фазу исцеления, в каждом сосуде и в каждом нерве организма происходили перемены. Продолжая находиться в гипнотическом сне, эти «я» ощущали некую вибрирующую волну, наполняющую их новой силой.

Пациентка выглядела спокойной. Наконец доктор объявила:

— Всем вам по тридцать семь лет и три месяца, и вы никогда не станете младше. Проснувшись, вы будете знать, что теперь всем вам по тридцать семь лет и три месяца. Все вы теперь будете одного и того же возраста.

Тогда их стал одолевать страх потери.

— Вы будете любить нас, таких старых? — жалобно спросила Пегги Лу.

— Я всегда буду любить всех вас, — прозвучало в ответ.

— И будете нашим другом, как и прежде? — спросила Марсия.

— Да, я останусь вашим другом.

— Теперь многое будет совсем иначе, — с тревогой заметила Ванесса.

— Всякий раз, когда у вас возникнет разница во мнениях, — сказала доктор, — вы сможете обсудить ее между собой. Вам не придется ссориться по этому поводу.

— Или убегать, — добавила Пегги Лу.

— У вас стало гораздо больше общего, и в том числе вещей, которые нравятся всем вам, — объяснила доктор. — Одна из причин конфликтов и отсутствия понимания между вами заключалась в очень большой разнице в возрасте. Теперь, если Марсия будет впадать в депрессию, остальные смогут подбодрить ее. Если Сивилла Энн почувствует упадок сил, остальные поделятся с ней энергией.

Марсия спросила:

— Это значит, что мы не сможем позвонить вам, если почувствуем себя нехорошо?

— Ничего подобного, — заверила ее доктор.

Она понимала причину страха, высказанного Марсией от лица всех остальных: «Не отвергнут ли меня, если я поправлюсь?» Конец лечения для этих встревоженных «я» озна чал потерю доктора, ставшего для них другом.

— Теперь пора просыпаться, — начала доктор свои гипнотические заклинания. — Раз — хорошенько потянулись, вы просыпаетесь. Два — потянулись, потянулись, потянулись… Сейчас можно проснуться. Три.

Сивилла открыла глаза. Они с доктором внимательно смотрели друг на друга, и в их глазах отражалась надежда. Наконец доктор заговорила:

— Как вы себя чувствуете, дорогая?

— Поспокойнее, — прошептала Сивилла, а потом добавила: — У меня будет больше свободного времени, и все смогут пользоваться им.

— Совершенно верно, — убежденно ответила доктор. — Сейчас вы пойдете домой, и впереди у вас будет хороший день. Встретимся завтра утром. — И ободряюще заметила: — Больше нет тех маленьких девочек, которые мешали вам приходить сюда вовремя.

Путем гипнотической прогрессии возраста доктор Уилбур сумела преобразовать фиксации на прошлом в жизнеспособные элементы настоящего. Она надеялась, что это станет фундаментом, на котором поднимется надстройка интеграции, способная открыть дорогу к исходной Сивилле — и восстановить ее.

На следующее утро, 22 апреля 1960 года, доктор Уилбур спросила:

— Сивилла, не хотели бы вы познакомиться с остальными?

— Если вы считаете это необходимым, — прозвучал уклончивый ответ.

— Для начала я представлю вас Рути, — сказала доктор, погрузив Сивиллу в глубокий гипнотический сон. — Еще несколько месяцев назад ей было всего два года. Касаясь вашего правого локтя, я буду вызывать Рути.

Рути не откликалась. Доктор ждала. Потом голос Сивиллы тихо произнес:

— Я вижу ее.

Этот момент был исключительно важен: Сивилла впервые визуально представляла одно из своих «я». Впервые оно появилось внутри ее собственного сознания. Более того, сам способ «видения» говорил об отсутствии у Сивиллы психоза, поскольку Рути воспринималась не как парящая в пространстве, не как галлюцинаторный образ, — она была увидена лишь внутренним взором.

— Вы ее видите? — спросила доктор. — Тогда скажите, почему вы держали ее на заднем плане?

— Потому что у нее были свои понятия. Она не делала того, что я говорила.

Это любопытное утверждение выражало конфликт между директивами сознания и тем, как их выполняло подсознание.

— И что вы думаете по этому поводу? — спросила доктор.

— Я думаю, что это неправильно, — ответила Сивилла, — поскольку обстоятельства все время меняются. — Потом она добавила: — Рути протягивает ко мне руки. Мне кажется, что она хочет ко мне.

— Как вы ее оцениваете? — Голос доктора был тихим, приглушенным. — Она вам нравится? Вы хотели бы, чтобы Рути была с вами?

Сивилла затаила дыхание, затем ответила:

— Да, она мне нужна. Она принадлежит мне.

— Рути будет с вами, — ответила доктор, устанавливая связь между ними.

— Она мне нужна, — повторила Сивилла.

— Ей столько же лет, сколько вам, и она может помочь вам, — объяснила доктор.

— Мне нужна ее помощь, — признала Сивилла.

— И как вы теперь себя чувствуете? — спросила доктор.

Сивилла тихо, почти шепотом ответила:

— Более счастливой!

— А сейчас, Сивилла, — продолжила доктор, — вас ждут другие, и вы должны выбрать следующего, с кем хотели бы встретиться.

— Пусть это будет Вики, — без колебаний ответила Сивилла. — Она меня многому научила, хотя мы с ней никогда не встречались.

— Она к тому же очень помогла нам, рассказав о том, что другие не знали или не могли высказать.

Тогда Сивилла спросила:

— Вики мой друг?

В ответе доктора прозвучала глубокая убежденность:

— Ваш очень хороший друг. Сейчас я приглашу ее прийти. Вики!

— Привет, — сказала Вики.

Представление спящих «я», ныне разделявших подсознание, было простым.

— Вики, это Сивилла, — сказала доктор.

Неловкое молчание.

— Она хочет, чтобы мы дружили? — спросила Сивилла.

Доктор переадресовала вопрос Вики, от которой поступил вежливый ответ:

— Мне бы очень хотелось этого.

Провозглашение дружбы.

— Больше нет никаких помех. Теперь, девушки, вы можете действовать вместе и быть друзьями.

Неожиданно полились обильные слезы. Слезы Сивиллы. Эту одинокую девушку взволновала перспектива иметь друга внутри себя. Сквозь слезы она услышала утверждение доктора:

— Вики является частью вас. — А затем вопрос: — Сивилла, почему вы оставляли Вики на втором плане?

— Ничего подобного, — возразила Сивилла. — Когда у меня что-то не получалось, Вики делала это за меня. Я ее нигде не оставляла.

Доктор вновь заговорила:

— Вики является частью вас, причем очень привлекательной частью.

— Теперь у меня есть две подруги, — сказала Сивилла. — Они по собственной воле пришли ко мне. — И прозвучало открытое признание, декларация о воссоединении: — Они — это тоже я.

Вновь молчание. Затем Сивилла произнесла:

— Мне хочется уйти домой. Я правда хочу этого.

— Очень хорошо, — согласилась доктор. — Я объясню остальным, что вы познакомитесь с ними в другой раз. А сегодня мы больше не будем этим заниматься.

— Да, — согласилась Сивилла, — я предпочла бы встретиться с ними чуть позже.

Инстинктивно Сивилла чувствовала, что знакомство с каждым «я» подразумевает встречу с конфликтами и травмами, от которых оборонялось каждое из этих «я». Она весьма разумно рассудила, что для одного дня вполне достаточно знакомства с двумя «я».

— Отойдите в сторонку, Сивилла, и отдохните. Я хочу кое-что объяснить остальным, а потом вы сможете отправиться домой. Пегги Энн! — вызвала доктор.

— Да.

— Все понимают, почему Сивилла не стала знакомиться с вами сегодня?

Пегги Энн без колебаний ответила:

— Ну конечно же. С нами все в порядке. У нас нет особых претензий к Сивилле. Мы ей делали кое-какие неприятности. Мы с Пегги Лу увезли ее в Филадельфию, в Элизабет, в другие места. Мы кое-что ей сделали.

— А другие это понимают? — спросила доктор Уилбур.

— Мальчишки смеются, — ответила Пегги Энн. — Они считают, что это очень забавно.

— Что?

— Ну, насчет того, чтобы стать старше и познакомиться с Сивиллой. А мне кажется забавным, что мальчики теперь стали мужчинами. Тридцать семь лет — это мужчина.

— В данном случае нет, — поправила доктор. — Я надеюсь, что они станут женщиной.

Озадаченная Пегги Энн сумела только выдавить:

— Ага.

Вернувшись к исходной теме, доктор сказала: