Роковое наследство - Бенедиту Барбоза

«Ненависть с обеих сторон одинакова, — с печалью думала Луана. — Но в моем ребенке сольются обе крови. И я не хочу растить его в атмосфере ненависти. Думаю, что мне придется уйти отсюда».

Когда она стала укладывать белье малыша в шкаф, то обнаружила, что все привезенное ею пропало. Луана страшно рассердилась, стала спрашивать Жудити, но та ничего не могла ответить. Луана впрямую обвинила в пропаже Жеремиаса, а тот с искренним недоумением стал отрицать свою вину.

— Мы же с тобой обо всем договорились! — твердил он. — Ничего я у тебя в комнате не трогал. Сделал это тот, кто хочет, чтобы ты уехала от меня. А я этого никак хотеть не могу.

Спустя два дня пеленки и распашонки лежали на месте.

Когда Луана поделилась новостью с Жудити, та сказала:

— Совсем твой дядюшка спятил на старости лет!

Луана только вздохнула и опять подумала про себя:

«Нет, придется мне уезжать и отсюда! Если дядюшка такое выделывает с приданым малыша, то что он будет делать с самим малышом, который — никуда не денешься — Медзенга!»

Да, Луана не могла не сказать себе, что была права, когда не хотела ни от кого зависеть, когда полагалась только на свои трудолюбивые руки и свой здравый смысл. Она чувствовала, что рано или поздно, но этим дело кончилось. Потому что жить в атмосфере постоянной ненависти было слишком уж тяжело…

Рафаэла же чувствовала, что Луана не слишком-то держится за наследство и может даже отказаться от него, и собиралась сделать все, чтобы так оно и вышло. Ее страшно раздражало, что теперь дядюшка был один свет в окошке — Луана, а ее, Рафаэлы, словно бы и вовсе не было. Она не могла понять, чем была вызвана эта внезапная перемена. Ведь не мог же старик узнать, что она ждет ребенка от Маркуса? Или кто-то ему проболтался?

Как-то Жудити спросила ее:

— Когда же ты признаешься, что беременна от Медзенги?

— Никогда! — твердо ответила Рафаэла, потому что и сама ни в чем до сих пор не была уверена.

Так что, если кто-то и наговорил на нее дядюшке, она была готова опровергнуть любой навет. Но старик молчал и вел себя так, словно ее и вовсе не было. И его равнодушие до глубины души уязвляло Рафаэлу, которая на самом деле успела привязаться к старику…

А что касается Луаны, то, конечно, Рафаэла хотела бы выжить ее из имения.

Забрав приданное малыша, она хотела восстановить Луану против дядюшки, а дядюшку против Луаны.

После того, как Луана очень расстроилась из-за пропажи, Рафаэла сказала старому Жеремиасу:

— Я не удивлюсь, если она уедет из-за такого ничтожного повода — она же спит и видит, как бы ей оказаться вместе со своим Медзенгой.

Жеремиас только взглянул на нее и ничего не сказал. Но когда он собрался в Сан-Паулу для подписания бумаги и Луана попросилась с ним, спросил:

— Чего ты там не видела?

— Ничего не видела, — ответила Луана. — Я никогда не была в Сан-Паулу.

Старик решил взять ее с собой, хотя и не сомневался, что дело все в том, что Луана действительно спит и видит, как бы ей повидать своего Медзенгу.

Подмигнув ей, он сказал:

— Пока что я Молочный Король и получаю сорок тысяч литров молока в день, но скоро буду и Мясным Королем, вот увидишь! Так что горевать тебе будет не о ком!

Луана только вздохнула. Разве могла она позабыть единственную любовь своей жизни? Она понимала, что дядюшка шуткой хочет ее утешить. Но какие тут шутки? Какое утешение? И конечно, в Сан-Паулу она попросилась только ради того, чтобы повидать Бруну. Она не сомневалась, что он приедет на подписание купчей. Понимала Луана и то, что для дядюшки это не секрет. Иначе бы он так не шутил. Но что толку от того, что они друг друга понимают? Это же не мешает Жеремиасу Бердинаци ненавидеть Бруну Медзенгу и стараться завладеть одним из лучших имений, воспользовавшись непростительной глупостью бывшей жены Бруну.

Однако Луана не чувствовала себя вправе осуждать Лейю — Бруну один, и уже не по вине Лейи, и наверняка несчастен. И она должна его повидать!

Глава 39

Лейя приехала на подписание купчей очень взвинченная. Она опять с тревогой думала о своем будущем — ведь сумма, которою она должна получить по этой купчей, оказалась просто ничтожной по сравнению с доходами, который приносила бы фазенда. Правда, прибыльной она могла быть только в умелых и добросовестных руках. А таких рук не было. Но в конце концов она передоверила бы ее Бруну, с тем чтобы он регулярно выплачивал ей доход… Впрочем, что теперь рассуждать — сделанного не воротишь!

Мучила ее и неопределенность в отношении Ралфа. Она уже не сомневалась, что Ралфа нет в живых, но поверить в то, что обезображенный труп, показанный ей в морге, был когда-то Ралфом, ей было невыносимо. И соврав про звонок Ралфа из Уругвая, она временами сама начинала верить, что все так и есть: Ралф жив, просто он сбежал с ее деньгами в Уругвай и прохлаждается там с новой любовницей. И тогда ее охватывала такая злоба и обида, что она вновь желала ему смерти, но потом, вдруг опомнившись, понимала, что, скорее всего, это уже свершилось. А желать теперь ему можно одного: чтобы все обиженные им женщины его простили.

Лейя подумала, не заявить ли ей в полицию об исчезновении Ралфа. Но сначала она хотела посоветоваться об этом с Бруну и Маркусом, заодно рассказав о визите Мариты и своей выдумке.

После рассказа Лейи Бруну и Маркус понимающе переглянулись и, похоже, вздохнули с облегчением.

— Преступления нет, раз труп отсутствует, — сказал Бруну, со значением посмотрев на Маркуса.

Маркус кивнул с невеселой усмешкой. Потом они обсудили, нужно ли Лейи заявлять об исчезновении Ралфа. После того, как она и Сузане, и Марите сказала о звонке из Уругвая, подобное заявление выглядело бы нелогично… А что, если она сошлется на анонимный звонок, который якобы известил ее о смерти Ралфа?.. Но еще лучше было бы известить не Лейю, а Мариту… И пусть бы Марита уже сообщила Лейе…

— Ну так кто позвонит Марите, — спросил Маркус отца, — ты или я?

Тут Бруну спохватился, что ему срочно нужно позвонить в Арагвайю. Зе и Донана, наверное, там места себе не находят, разыскивая Уере, а он тут, в Сан-Паулу, вместе с Бруну. Шустрый паренек забрался в самолет, и Бруну обнаружил его, когда они уже подлетали к дому, так что возвращаться было поздно. Мальчишка был счастлив!

И Бруну тотчас же набрал номер фазенды в Арагвайе.

— Уере со мной, скоро прилечу и привезу его обратно, — сказал он подошедшему к телефону Зе.

— А мы тут уж всю сельву прочесали, — с облегчением засмеялся Зе. — Донана все боялась, что он утонул. А я хоть и уверял ее, что чертенок плавает, как рыба, но и у меня сердце было не на месте. Спасибо, что позвонили, хозяин!