Роковое наследство - Бенедиту Барбоза

Кловис хотел выяснить насчет медальона у Сузаны, но трубку взял Орестес и принялся кричать на него:

— Не смейте нас шантажировать! Еще одно слово, и я буду вынужден обратиться в полицию!

— Которая уже знает, что на избиваемого с яхты смотрели мужчина и женщина, а я сообщу, кто именно, — хладнокровно парировал Кловис и положил трубку, оставив Орестеса беспомощно задыхаться на другом конце провода.

Беспомощно задыхался и Жеремиас. Он лежал на своей кофейной плантации, глядя широко открытыми глазами в безоблачное синее небо, и беспомощно хрипел. Работник, вместе с которым старик осматривал свои кофейные деревья, бросился вызывать медицинскую помощь. Старого Жеремиаса Бердинацци среди бела дня скосила пуля… Но чья? Неужели опять проклятые Медзенги?…

Рафаэла крадучись пробралась в комнату дядюшки и что-то судорожно сунула под кровать. Из комнаты вышла с явным облегчением. Когда же она спустилась в кухню, там плакали Луана и Жудити. Старого Жеремиаса только что отправили в реанимационное отделение.

— Кто же? Кто мог покусится на его жизнь? — дрожащим голосом спросила Рафаэла, садясь рядом с Жудити за стол и бессильно опустив руки, всем своим видом выражая крайнюю степень отчаяния.

— Я позвонила Бруну, он сейчас прилетит, — сказала Луана.

— Это еще зачем? — тут же возмутилась Рафаэла. — Зачем в нашем доме Медзенга! До похорон дело еще не дошло! Не торопишься ли ты, когда созываешь Медзенга к смертному одру Бердинацци?!

— Тише, тише, — попыталась утихомирить ее Жудити, которая зажгла свечку перед Пресвятой Девой Марией и потихоньку молилась за своего старого хозяина, прося, чтобы Господь продлил его дни…

Глава 41

Дорога до Минас-Жерайс казалась Бруну бесконечной, хотя сидевший за рулем Маркус гнал машину на предельной скорости.

— Зря я тебя послушался, — говорил он сыну, — лучше бы мы полетели самолетом. Сейчас были бы на месте.

— Ничего, и так скоро доедем, — отвечал Маркус, думая про себя: «Как же ему не терпится увидеть Луану!»

Бруну, действительно, ехал в Минас-Жерайс прежде всего из-за Луаны, боясь, что ей тоже может угрожать смертельная опасность. А Маркус увязался с ним из любопытства: ему просто хотелось узнать подробности покушения на Жеремиаса.

Поместье Жеремиаса открылось взору неожиданно, вынырнув из-за густой зелени кофейных плантаций. Маркус резко нажал на тормоз, и Бруну, не медля ни секунды, бросился к террасе, на которой еще издали приметил Луану.

Когда же он подошел поближе, сердце его сжалось от боли: подурневшая, осунувшаяся, с заплаканными глазами и круто выступающим животом, Луана выглядела беспомощной и несчастной.

Бруну обнял ее, и она припала к нему, не удержавшись от слез:

— У нас такое горе!..

— Да, я знаю, — пробормотал он, — потому и поспешил сюда.

На террасу вышла Рафаэла и, увидев Маркуса, сделала непроизвольное движение навстречу ему, однако натолкнулась на холодность и отчуждение. Сухо поздоровавшись с нею, Маркус направился к Валдиру, который в это время также подкатил к дому Жеремиаса.

— Могу вас порадовать, — обратился детектив к Луане, — сеньор Жеремиас пришел в сознание.

Говоря это, он боковым зрением наблюдал за реакцией Бруну и Рафаэлы, но оба они выразили нечто вроде облегчения и даже радости.

— Может, его надо перевезти в Сан-Паулу, к более квалифицированным врачам? — спросил Бруну, и Валдиру это показалось весьма подозрительным: с чего вдруг такая забота о непримиримом враге?

— Нет, наши врачи утверждают, что в этом нет нужды, — ответил он. — Пуля прошла навылет, не задев сердца. Сеньор Бердинацци поправляется и уже дал первые показания. Надеюсь, вы догадываетесь, какие?

Валдир пристально посмотрел на Бруну, однако прочитал на его лице только недоумение.

— К сожалению, я и предположить не могу, кто бы в него осмелился стрелять, — сказал Бруну. — А что он сам говорит?

— Сеньор Жеремиас утверждает, что в него стреляли вы, Бруну Медзенга! — заявил Валдир.

Луана, потрясенная услышанным, вскрикнула, но Бруну, сохраняя спокойствие, сказал ей:

— Не верь! Это какой-то бред! Да, Жеремиас бредит.

— Или… решил оговорить вас из ненависти.

— Увы, должен огорчить вас, — вновь заговорил Валдир. — Сеньор Жеремиас находится в полном сознании. А я вынужден официально спросить: как вы провели вчерашний день, сеньор Медзенга? Желательно припомнить все, с точностью до минуты.

— Что ж, пожалуйста! — ответил Бруну, не скрывая своего раздражения. — О покушении я узнал в Рибейран-Прету. А весь день провел вместе с пилотом Олаву и его помощником. Они подтвердит мое алиби. А кроме того, вы сможете выяснить у авиадиспетчеров, что наш самолет и близко не подлетал к Минас-Жерайсу!

— Как же вы, в таком случае, объясните показания сеньора Бердинацци? — спросил Валдир.

— Да что туту объяснять? Мерзавец обвинил меня, чтобы окончательно отлучить от племянницы, — уже без всяких сомнений произнес Бруну. — Но, я надеюсь, ты в это не веришь, Луана? Хотя бы потому, что если бы стрелял я, то не промахнулся бы!

Луана не ответила ему, лишь горько заплакала.

Валдир сказал, что проверит алиби Бруну и, если понадобится, устроит ему очную ставку с Жеремиасом. Затем он уехал, а Луана, сбитая с толку показаниями дяди, которым она в глубине души не верила, тем не менее истерично закричала:

— Зачем ты это сделал, Бруну? Я ненавижу тебя! Уходи и больше никогда не приезжай сюда! Я не могу тебя видеть!

Маркус едва ли не силой увел отца к машине. Но тронутся с места не мог, так как ему дорогу ему преградила Рафаэла, у которой уже началась истерика.

— Ты хочешь уехать вот так, даже не поговорив со мной? — кричала она. — Ведь я ношу твоего ребенка.

У Маркуса на мгновение потемнело в глазах, но он быстро справился с волнением и ответил твердо, решительно:

— Все, что связано с тобой, меня больше не интересует! Уйди, дай проехать! Или — я за себя не ручаюсь!..

Лейя не находила себе места, ожидая возвращения Бруну из Минас-Жерайса: ей казалось, что он непременно привезет Луану, и тогда все надежды на примирения разом рухнут. Наконец в какой-то момент она поняла, что не сможет вынести еще оного унижения, и решила уехать в Сан-Паулу, избежав тем самым встречи с более удачливой соперницы.

Однако внезапный телефонный звонок заставил ее мгновенно забыть и о Луане, и о Бруну, потому что позвонила ей Марита. И обвинила в убийстве Ралфа!

— Я не сомневаюсь, что это сделала ты! — кричала в трубку Марита. — Сегодня меня вызывали в полицию, где я узнала цепочку и медальон Ралфа, которые сама когда-то ему подарила. А полицейские нашли этот медальон на месте преступления!