Мой-мой - Владимир Яременко-Толстой

– Владимир, давай двадцать рублей, и я дам двадцать.

Ее мелкая скупость меня раздражает. Я возмущаюсь. Двадцать рублей

– не деньги.

– Не дам. Это ты договорилась за сорок. Я бы мог договориться за двадцать.

Мой аргумент глуп, но я ничего не могу с собой поделать – я рассержен на нее за ее поведение в "Пушкине" и за то, что она заставила нас ждать. В ответ на мою реплику она бросает мне злобные взгляды, а в квартире кидает на пол сумочку и закатывает мне истерику, поводом для которой становится мое подмигивание женщине сегодня под зонтиками. Вспомнила…

– Мерья это тоже видела, как ты это сделал! Если ты ходишь со мной, ты не должен так делать! Ты не должен делать флирт с другой женщиной. Это выглядело так, что тебе скучно, и ты хочешь с ней ходить.

– А как ты вела себя в "Пушкине"! Даже Лизе и Мерье было за тебя стыдно. Ты вела себя как блядь – available. Ты просто кидалась на мужиков!

– Что такое – блядь?

– Это не имеет значения. Вспомни, как ты себя вела!

– Я хотела пригласить всех на праздник. И я говорила всегда, если ты был рядом – "Это – Владимир". Говорила ведь?

– Говорила. Прости. А с той женщиной это была шутка. Я просто делал перформанс. Хотел вас с Мерьей развлечь.

– Ах – перформанс? Это не выглядело как перформанс! Запомни, если ты ходишь со мной, ты так больше никогда не делаешь! Понял?

– Успокойся! Я все понял. Обещаю так больше не делать!

– Но я все равно не могу успокоиться. Это было так возмутительно.

И Мерья мне это тоже сказала. Ты такой кошмар! Ужас.

Это последний день, когда Будилов должен доделать балкон. Мы с Пией договариваемся, что они с Каем придут его посмотреть. А они приезжают еще с Лизой и с Яном на лизиной машине. У меня в квартире бардак. Мой красный боксерский мешок оборвался после того, как его лупил Преподобный. Лопнул толстый стальной крюк вцементированный в потолок. Это случилось на следующий день. Мешок упал утром сам по себе, когда я проснулся. Это было удивительно.

На полу разложен строительный целлофан, на котором Будилов мешает раствор и колет плитку. Везде беспорядок. Зато осы вышли красивые. День солнечный.

– Будилов, покажешь Лизе картины? Она очень хотела смотреть, – говорит Пия.

– Конечно, покажу. Я заканчиваю работать через несколько минут, и можно будет поехать.

Большой толпой врываемся в коммуналку Будилова. Теперь Пия чувствует себя в ней уверенно. Она показывает, какие картины ей нравятся. Одну она хочет купить себе в прихожую, чтобы оживить интерьер. Это две негритянки на желтом солнечном фоне с несколькими пальмами на заднем плане. Картина так и называется – "Две пьяные негритянки возвращаются с базара".

Она договаривается с Будиловым купить работу за сто долларов. Ему как раз нужны деньги на поездку в Норвегию. С 5-го мая у него уже открыта трехмесячная шенгенская виза. Он может ехать, но пока туго с деньгами. За балконных ос он брать плату категорически отказался, потому что я ему подарил книжные полки и еще разные вещи. Надувной матрас, например.

Но Лизе картины не нравятся, по крайней мере, она не выказывает восторга. Я видел картины польских художников, висящие у нее дома, и знаю, что ей нравится другой стиль. Мы решаем все вместе пойти гулять в Летний сад. Пия там никогда еще не была. Она вообще мало где в городе бывала, кроме баров и ресторанов. Бары и рестораны она знает отлично.

Мы еще ни разу не бывали с ней на выставках или в театре. Когда я о чем-нибудь подобном заикаюсь, она смотрит на меня, как на полного идиота. Мне это нравится. Есть в этом своя прелесть – общаться с простой женщиной без культурных претензий. Раньше я подобное не ценил, но теперь осознаю весь кайф такой ситуации. В жизни нужно опрощаться, как учил мой великий предок Лев Толстой. Я же слишком сложен, и даже сам в себе часто разобраться не умею. Опрощаться. В этом есть глубокая истина.

В Летнем саду мы откалываемся от Лизы с Яном, которым нужно куда-то еще ехать, и гуляем своей компанией. У Пии с собой фотоаппарат. Она снимает меня. Заставляет броситься в густую весеннюю траву и лежать там, раскинув руки. В городе все зацветает. Порывы ветра приносят пьянящие запахи сирени из цветущих на Марсовом поле кустов.

Кай хочет бегать с Пией наперегонки. Они бегут по команде по тропинке вдоль Лебяжьей канавки, и я вижу, как она старается по-настоящему прибежать первой, а не просто бегает, ему поддаваясь. Смешно смотреть, как она бегает. Маленькая толстая женщина рядом с конопатым тощим мальчишкой. И она его обгоняет. Он хочет еще. Она не перечит. Они бегают взад и вперед, а мы с Будиловым идем и усаживаемся на лавочку возле памятника Крылову. По легенде Крылов жил рядом с Летним садом и ходил по утрам купаться в Лебяжью канавку голым. Тогда вода в ней была еще чистой.

Когда Пия с Каем присоединяются к нам, начинаем размышлять над тем, что делать дальше. Я предлагаю купить продукты и приготовить ужин. Мы можем сделать это по дороге домой, если пойдем пешком. Будилов вызывается пожарить картошку. Я могу делать салат, а Пия хочет открыть бутылку водки "Финляндия" из запасов к будущему празднику.

По пути покупаем не только продукты, но и карточки "Pokemon" в книжном магазине на Белинского для Кая. Он теперь доволен. Сейчас все дети собирают эти карточки. Моя дочь Мария-Анастасия тоже собирает их в Вене. Я ей их там покупал.

Покупаем хлеб, картошку, зелень и помидоры. Придя на место, приступаем к приготовлению пищи, попивая водку. Я обращаю внимание на изменившийся дизайн бутылки "Финляндии". Старая бутылка в форме обмороженной заледенелости и непрозрачная нравилась мне куда больше новой. Но Пия со мной не согласна. Она считает, что новый дизайн с прозрачной бутылкой более презентабельный. Хитрая лиса Будилов дипломатично становится на ее сторону. Он с женщинами не спорит. Это только я по своему идиотизму способен на подобную бестактность.

– Будилов, в понедельник мы ходим с Владимиром замуж! Ты уже знаешь об этом?

– Нет, он мне пока не сказал.

– Я не успел ему сказать.

Пия смотрит на меня осуждающе.

– Завтра нам надо ходить в Лаппенранту, чтобы знакомиться с моей мамой и моим братом. На один день, – говорит она.

– Это для меня новость, но я не возражаю. Давай будем ехать в

Лаппенранту. У меня на завтра нет никаких планов. Единственное – мне нужно было созвониться с учителем по вождению и взять первый урок, но это можно сделать и после.

– Возьмите и меня с собой, – просит Будилов. – Мне нужно ехать в

Норвегию. У меня есть виза. Так почему бы мне – не выехать завтра?

Из Лаппенранты есть поезд на Хельсинки?

– Есть и поезд, и автобус. Конечно, езжай с нами! Мы будем праздновать и можем ходить на дискотеку. Здорово! А утром в понедельник мы возвращаемся обратно в Питер, а ты едешь дальше – в Осло! Жаль, что мой брат не может сейчас пить, а не то было бы еще веселей!

– А твоя мама пьет? – спрашиваю я.

– Да, но не много. Когда она выпьет, она не такая грустная. Мне хочется найти ей хорошего мужчину. Моя мама даже говорит по-русски и довольно неплохо. Завтра вы ее увидите. Только выезжать надо рано, чтобы успеть к обеду. Сейчас я ей позвоню, чтобы она подготовилась.

– Тогда мне надо будет скоро идти и собирать вещи, – спохватывается Будилов. – Это хорошо, что я уеду спонтанно. Неожиданно. Ни с кем не надо будет прощаться. Все узнают об этом потом. Будут звонить мне, а Фира скажет – "Уехал!".

– Подожди, Будилов, – говорю я. – Надо еще выпить. Пия поставила в морозилку вторую бутылку. Для нее это важно, ведь замуж она выходит всего второй раз в жизни. Волнуется, небось. А я почему-то думал, что это не серьезно. До сих пор не могу поверить и прийти в себя. Значит, правда-таки, в понедельник она меня на себе женит.

– Женись-женись, хуже не будет. Она – хорошая женщина, я бы на такой тоже женился. Развелся бы с Фирой, и женился бы на Пие. Даже не задумался бы.

– Сейчас она обрадует маму. Слышишь, как хохочет сама? Это же полный цирк! И то, что ты с нами едешь – тоже неплохо – мне не будет там так одиноко. Наберем с собой водки и напьемся. Мне на самом деле совсем не страшно знакомиться с ее родственниками.

– Ну, все! Мама нас ждет. Я ей уже о Владимире рассказывала. Она сделает нам на обед пиццу, а вечером мы пойдем в сауну. Сауна у мамы прямо в квартире. Выезжаем завтра в восемь. За Будиловым заедем в восемь пятнадцать. Ты успеешь собраться?

– Успею, – говорит Будилов, накладывая нам на тарелки жареную картошку.

– 

Глава 57. ОТЪЕЗД В ФИНЛЯНДИЮ. ВЫБОРГ. ГРАНИЦА И ЗАГРАНИЦА.

– Владимир, знаешь, ты не мужчина, – говорит мне Пия.

– Почему ты говоришь мне это именно после того, как у нас с тобой только что был такой хороший секс? Посмотри – за окном уже светает, и нам почти не остается времени, чтобы спать перед дальней дорогой в Лаппенранту.