Кровавое наследие - Лоэнн Гринн

 — Проклятая жизнь?

 — Более внушительное наследство. В вас обоих течёт кровь величия, хотя и несколько разбавленная.

 От такого объяснения Буффалон только нахмурился:

 — Он и я — родственники?

 — Да, хотя в его случае родословная даже пожиже. Это дало ему право взять шлем, но он оказался слишком слаб, чтобы быть полезным, поэтому погиб. С его смертью шлем вновь «задремал», ожидая кого то более ценного… — Командующий гордо постучал себя в грудь. — И наконец, нашёл меня, как видишь.

 — И в тебе течёт та же кровь?

 — Конечно. Но только куда более чистая, чему у того дурака, и, не сомневаюсь, куда более чистая, чем твоя. Да, Буффалон , можно сказать, что ты, я и тот, кто обнаружил голову и шлем, кузены — дальние, конечно.

 — Но кто?… — Глаза солдата расширились — перед ними наконец забрезжил свет истины: — Это невозможно!

 Баатезу ничего не сказал, но он, очевидно, ничего ещё не понял. Демоны не всегда постигают человеческие браки и их последствия. Сам процесс спаривания кое кому из их породы действительно известен, вынашивают детёнышей они после этого быстро, но плодятся эти создания как насекомые, безо всякой заботы о родстве.

 — О да, кузен, — широко улыбнулся Асклизиус. — Мы — потомки самого великого и благородного Еранаса!

 Явно впечатленный, богомол щёлкнул жвалами. Он был очень доволен собой и нахваливал сам себя за правильный выбор и присоединение к Асклизиусу.

 Что до Буффалона, он не был обрадован подобным открытием, словно бы, как большинство смертных, не осознавал, что едва не совершил Еранас. Сколько людей заслужили уважение и страх не только тех, кто их окружает, но даже Небес и Преисподней? Это немного разочаровало генерала, поскольку, как он и сказал, они двое были как никак братьями. Но поскольку жить Буффалону оставалось всего несколько секунд, разочарование было не так уж велико. Дурак всегда остаётся дураком, пусть он и дальний родственник.

 — Кровь взывает к крови, — пробормотал Буффалон, не отрывая взгляда от песка. — Кровь к крови, она сказала…

 — Точно! Вот почему доспехи благодаря тебе сумели действовать так, как не могли много столетий. В них дремала великая сила, но сила безжизненная. В тебе текут соки, высекшие искру из колдовства. Это словно две половинки, разделённые на долгое время, которые вновь соединились, чтобы создать целое!

 — Кровь Еранаса…

 Асклизиус прикусил губу.

 — Да, это мы уже выяснили… кстати, ты произнёс: «она»? Моя Лилит, что ли?

 — Инквизитор, полководец, — вставил баатезу. — Ныне покойная. — Он поднял одну из серповидных конечностей, демонстрируя причину гибели Лилит. — А что до ведьмы — её тоже больше нет.

 — Жаль, но, полагаю, это всё равно бы случилось. — Худощавому командующему что то пришло в голову. — Извини ка, я на секунду.

 Он повернулся туда, где его адские воины атаковали Эдинополис, высматривая демона, носящего лицо Вито.

 Вдалеке упырь внезапно оторвался от своей работы у передней катапульты и опрометью бросился к Асклизиусу. Приблизившись к командующему, он упал на одно колено.

 — Да, полководец… — Тут фальшивый Вито изумлённо выдохнул, заметив Буффалона и доспехи. — Ваши… ваши приказания?

 — Город больше не нужен. Делайте с ним что хотите.

 Свирепый оскал жестоко исказил лицо мужчины.

 — Вы так милостивы, полководец…

 Командующий Асклизиус кивнул и мановением руки отпустил его:

 — Иди! Пусть никого не останется в живых. Да послужит Эдинополис примером любому другому городу, любой другой силе, замыслившей пойти, против меня!

 Существо с лицом Вито метнулось прочь, подпрыгивая на ходу от нетерпения передать приказ остальным. Орда разорвёт город, покончив со всем, что шевелится. Это немного примирит полководца с тем, что случилось раньше.

  Грудь Асклизиуса бурно вздымалась от предвкушения. Теперь, когда у него есть доспехи, даже Сэт, легендарный оплот антиквитов, падёт перед ним.

 Рука огладила лису и скрещённые мечи на нагрудной пластине. Давным давно, когда он зарезал родного отца и сжёг дотла дом, который никогда не признавал его, Асклизиус решил носить герб семьи на своих доспехах, чтобы напоминать самому себе, что он всегда способен получить то, что хочет. Однако сейчас пришло время поменять этот символ на кое что получше. На кровавые латы Еранаса.

 Он снова повернулся к баатезуу и наёмнику:

 — Ну что ж, начнём?

 Баатезу подтолкнул Буффалона вперёд. Человек споткнулся, потом осмелился взглянуть на изверга. Мнение Асклизиуса о своём дальнем родиче слегка изменилось. По крайней мере, у фигляра крепкие нервы.

 Но горькие слова, слетевшие с губ Буффалона, совершенно не понравились новому полководцу.

 — Я не могу отдать их тебе.

 — Что ты хочешь этим сказать?

 — Они не снимутся. Я пытался снова и снова, но они не снимались, даже сапоги! Я совершенно не контролирую доспехи! Я думал, что могу, но это все были их штучки! Сплошной обман! Что мне делать, куда мне идти — решают всегда они!

 Его трагедия явно позабавила командующего Асклизиуса.

 — Звучит как анекдот! В этом есть хоть доля правды, баатезу?

 — Этот должен сказать, что дурень говорит правду, полководец. Он не мог даже пошевелиться, чтобы спасти инквизитора…

 — Очаровательно. Значит, проблему не так уж трудно решить. — Он поднял руку, указывая на Буффалона. — Ведь в моём подчинении великая сила.

 Заклинание, выплывшее из чужой памяти, могло бы засушить солдата внутри доспехов, оставив лишь ломкую оболочку, которую легко вытряхнуть. Еранас не раз пользовался им во время своего правления, и всегда весьма успешно.

 Но не сейчас. Ветеран  стоял, выпучив глаза, но целёхонький. Он выглядел так, будто действительно приготовился к смерти, и это делало провал столь сильного заклинания ещё более загадочным.

 Баатезу предположил о причине неудачи:

 — Твоё заклинание окружает все тело, полководец. Возможно, доспехи воспринимают его как нападение на себя.

 — Это мысль. Значит, мы просто попробуем индивидуальный подход. — Он простёр руку — и в ней появился колдовской клинок. — Обезглавим его — и разорвём связь с доспехами. Им нужен живой хозяин, а не труп.

 Приближаясь, генерал заметил, как борется наёмник с доспехами, отчаянно пытаясь заставить их двигаться. Асклизиус воспринял бездействие лат Еранаса как признак того, что на этот раз он выбрал правильный метод. Один быстрый удар — и все. В некотором смысле  может считать, что ему оказывают честь. Разве много людей великий полководец зарубил собственноручно? Возможно, Асклизиус сохранит его голову как трофей, напоминание об этом чудесном дне.