Зверь из бездны - Алексей Корепанов

- Что скажешь? - спросил я его. - В чем и подписываюсь, Люцифер.

- Ну почему же именно Люцифер? - медленно, размышляя, ответил Стан. Это крайность, Лео. Возможно и более реалистическое толкование.

- Попробуй, - предложил я. - Ну, например?

- Например, - задумчиво протянул Стан. - Например, направленное телепатическое воздействие. Возможно, мы имеем дело с мощным телепатом. Возможно, кому-то удалось создать генератор дистанционного внушения. В любом случае, объяснение надо искать по эту сторону реальности.

- Наверное, ты прав, - согласился я. - Просто я исхожу из самого худшего предположения.

Стан кивнул:

- Понимаю, Лео. Готовься к худшему, тогда впоследствии будет легче. Ничего, разыщем этого Ковача и выясним, что к чему. Не исключено, что мы опять столкнемся с чем-то ранее неизвестным... вроде этих мыслеобразов.

- Наверное, ты прав, - повторил я. - Хочется верить, что ты прав, Стан. Потому что если ты ошибаешься и здесь замешано вот это, - я показал на экран, - то, боюсь, нам просто не справиться...

- Лео, не раскисай. Понимаю, тебе тяжело... Но тут уж ничего не поделать. Извини, не умею утешать. Это судьба, Лео, все ведь уже предначертано. Нам суждено принимать удары и терпеть - изменить-то мы все равно ничего не можем. Согласен?

- Трудно терпеть, Стан, - с усилием произнес я. - Очень трудно.

Мы сидели в моем кабинете, переполненном тишиной, и на экране застыли строки, повествующие о злейшем враге рода человеческого:

"Дьявол ничего не может сделать Творцу, который, являясь всемогущим Богом, недосягаем для всякого воздействия со стороны твари. Поэтому всю свою злобу он обратил на человека, являющегося образом Божиим. Зная, что Господь любит Свое создание, Дьявол стремится как можно больше навредить предмету Его любви".

"Он ждет, когда возьмет верх темная сторона сущности человеческой..." Так говорила Славия.

Если принять версию о том, что здесь все-таки замешан Дьявол, то действия его вполне понятны. Они не направлены против конкретных людей. Они направлены против человечества в целом. Сделать ставку на похоть, злобу, чувство мести, ненависти, на материализацию сотен тысяч, миллионов мыслеобразов-убийц... Миллионы внезапных смертей, миллионы застигнутых врасплох и умерших без покаяния, грешных, которым не суждено приблизиться к Богу, а суждено пополнить Антицарство Дьявола... Разъединить человечество, рассеять по разным мирам, связанным лишь тонкими нитями нуль-переходов. И если внезапно оборвутся эти нити - все мы останемся в одиночестве. Неужели то, что увидел великий Колдун Мвангбва Н'Мнгкобви, бнло подсунуто ему Дьяволом?..

- Ты знаешь, Стан, я почему-то уверен, что все дело в Серебристом Лебеде. Истоки надо искать там, за фронтиром, на Западном континенте. И никакой это не Серебристый Лебедь, а самый настоящий Ворон, средоточие тьмы. Именно оттуда все и ползет...

Стан довольно долго молчал, подперев подбородок ладонями и вперед-назад раскачиваясь в кресле.

- Не исключено, - наконец сказал он. - Я не сторонник признания каких-либо сверхъестественных сил; если и есть там нечто враждебное нам, то оно связано с вполне определенной деятельностью вполне определенных людей. Ухватимся за Ковача - и раскрутим! Знаешь одно старинное высказывание? "В мире нет таких крепостей, которые не взяли бы сотрудники полиции". Это про нас, Лео.

Я поднялся и открыл стенной шкаф. Достал бутылку вина и два бокала. Подошел к Стану и сел на пол рядом с креслом. Стан последовал моему примеру.

- Давай помянем Славию,- сказал я, наливая в бокалы прозрачное вино цвета солнечного утра. - Давай выпьем за то, чтобы не было тьмы.

Мы, скрестив ноги, сидели на полу напротив друг друга и молча пили вино, терпкое, кружащее голову вино. Тихо было в моем жилище, тихо, как в той печальной долине среди гор на далекой планете Журавлиная Стая, где лежало под тонким слоем земли тело Славии.

"Чувство добра, как и Царствие Божие, ненавистно Дьяволу..."

И вновь долетел до меня слабый отзвук из скорого будущего. Я увидел сначала серые каменные глыбы, разбросанные в ложбине между круто уходящими вверх боками скал, и кусок неба с клочьями рыжих облаков, а потом, словно на другом кадре, - темное пятно под скалой: вход в пещеру. Видение длилось несколько мгновений - и пропало, но я знал, что это - Серебристый Лебедь.

28. СЕРЕБРИСТЫЙ ЛЕБЕДЬ. ЕЩЕ ОДНО ЗВЕНО

Среди ночи я проснулся от щемящей тоски. Сон не запомнился, он тут же исчез из сознания, словно унесенный порывом холодного ветра, но осталось от него смутное и горькое чувство полной безнадежности и бесконечного падения в бездонный привал. Я с усилием потер глаза - и пальцы мои стали влажными. И это был не пот...

Я ощущал себя разбитым, не отдохнувшим как следует, но знал, что больше не смогу заснуть. Я боялся демонов подсознания, которые вновь могли вырваться на волю во сне. Поэтому я встал и поплелся к тренажерам, решив физической нагрузкой если не заглушить, то хотя бы притупить душевную боль.

Бассейн - тренажеры... Бассейн - тренажеры, тренажеры... Бассейн. Сердце бешено колотилось уже не в груди, а в горле, подыскивая момент, чтобы выпрыгнуть наружу, но я не снижал темп и не давал себе никаких поблажек. Вода в бассейне была ледяной, обжигающей кожу, ледяной... как озеро Коцит... Жуткое озеро Коцит... Мышцы ныли, но желанная бодрость не приходила; напротив, по телу вялыми волнами растекалась слабость. Но я не сдавался, я продолжал истязать себя, пересиливая эту слабость, я стискивал зубы и боролся, боролся с тренажерами, бросался в воду - и вновь боролся с неподатливыми рычагами моих механических спарринг-партнеров.

Только часа через полтора я прекратил это безумное, отчаянное издевательство над самим собой, дотащился до кабинета и, голый и мокрый, рухнул на диван. Я не мог спать в спальне, на своей кровати... на нашей кровати... Обессиленный, опустошенный, ощущая себя скомканным пакетом без содержимого, я лежал ничком, уткнувшись лицом в мокрую подушку, и медленно приходил в себя. Сердце нехотя вернулось на место, постепенно успокоилось, но временами болезненно сжималось, словно кто-то то и дело прикасался к нему холодными острыми когтями...

А потом я незаметно заснул, и во сне увидел себя, распластавшегося на диване, и даже, подбадривая, легонько похлопал себя по плечу: "Держись, Леонардо-Валентин. Ты уже немало прожил на свете и пора тебе понять, что все существование наше - это сплошные потери. К ним трудно привыкнуть, к ним нельзя привыкнуть, но надо научиться принимать их. Ибо сказано: "Человек рождается на страдание, как искры, чтоб устремляться вверх..." И еще в моем сне (или полуяви?) за окном тихо шуршал дождь.

Валентин разбудил меня в начале восьмого. Я сел, спустил ноги с дивана и обнаружил, что больше не чувствую себя развалиной. А за распахнутым окном действительно шелестел утренний дождик и покрикивали проснувшиеся дирлилинки.