На рыдване по галактикам (СИ) - "BangBang"

— Поздно, — отрезает Ярка, споткнувшись о хвост нью-дока. — Назвался богом — полезай в колесницу. Зря там капитан, что ли, огонь и молнии, точно окосевший от меда Вальхаллы Тор, мечет? А потребуют еще доказательств, натравим на них… или на их продовольственные запасы Врагусика. Это всепожирательное шоу пострашнее какого-то несчастного всевластия будет.

Тот как раз несется на своих нижних щупалах впереди всех, истерично заламывая верхние и причитая густым басом о том, какое расточительное свинство — скармливать бесценные запасы углеводов каким-то там туземцам, когда дитя лимбийское тут недоедает на скудном пайке до полного истощения.

— Приказ капитана, — мстительно осаживаю я мелкого негодяя, пока Цилли ковыряется в навесном замке. Даже урезанная пайка не помогает мне проникнуться прежней страстью к Тасиному печенью. Едва только до обонятельных рецепторов доносится знакомый душок ванили, мпаки и, космос знает чего еще, как желудок немедленно скручивает тошнотный спазм.

— Разогреть бы надо, — произносит Ярка, впихивая Вражонку в щупала отковыренный сверху, промороженный до звона печенюх. — На уже, закрой говорильный аппарат. Но не забывай, что избыток мучного ведет к ожирению, а знойные земные женщины не ведутся на складчатых самцов с лишним весом и одышкой, — многозначительно прибавляет она, покосившись на невозмутимого бортмеха.

— Кэп там до лесного пожара демонстрацию своей божественной силищи доведет, пока греть будем, — с сомнением чешу я в затылке.

— Иы ы в опу… — невежливо бурчит гаденыш набитым ртом, хотя у него полно свободных. Чтоб у тебя язык к этой ледышке прилип! Показав доку кулак, обещаю призвать Рори для его воспитания, раз папаша не справляется.

— А давайте сделаем эксклюзивное гару-гару из мяса молодого змееныша, — кровожадно предлагает Ярка, одаривая лимбийское чадовище крайне недобрым взглядом, и моментально вооружается невесть откуда выхваченной шваброй.

— А что, я только за. У Шухера новый хвост давно вырос, вдруг из него что поприличнее вылупится?

— Поймайте сначала, — пятится от направленного на него грозного разлохмаченного скипетра Яркиного всевластия Врагусик, не сводя всех своих хищных очей с печенья.

— Один раз поймали, поймаем и еще, — грожу я.

— Разогрею — будут как свеженькие! — обещает Тася, берясь за ручку погрузчика, на котором Цилли возвела целую пирамиду из контейнеров. — Это быстро.

— Мадам! — горестно подвыв, мини-Варг устремляет взоры на бортмеханика, прижимая щупала к груди. На свое счастье, к собственной. Но мисс Ибрагимбек к его стенаниям равнодушна. Скорее всего, они ей даже в кайф. Улыбается вон. Отчаявшись, лимбийский Омен делает рывок к тележке, хватает первый попавшийся контейнер и уносится с ним прочь, демонически хохоча. Ну как — уносится… споткнувшись, укатывается кубарем куда-то к нижней палубе — уклон у пола по-прежнему приличный, а гравиботинок на его конечности не предусмотрено. Девушки откровенно веселятся, наблюдая за его кульбитами.

— Хорошо, что раньше о печенье не прознал, а то нечем было бы мосты с аборигенами наводить, — говорю я, придерживая тележку. — Ему и замок сожрать — раз плюнуть.

Пока Тася набивает мультипечь контейнерами, тушу разыгравшуюся жажду стаканом водицы. И тут меня озаряет.

— Буравчик! Ярк, у тебя ж где-то там припрятан Басов конфискат. Если что-то пойдет не так — вымочим следующую партию в нем и спокойно пошаримся по планетке, неделя-другая дружного храпа нам обеспечена.

— И младенцев опоим? — уточняет она.

— Вот, кстати, что-то я пока не то что ни одного младенца, но даже ни одной женщины не видел. Наверное, в этом диком, несправедливом обществе они лишь бесконечно рожают и шоркают закопченные казаны. А война — дело сугубо мужское. Ну, или просто не очень антропологически от самцов отличаются… под этими стогами сена и дециметрами грязи не сильно-то разберешь, — возражаю я и выдвигаю смелую теорию: — А может, они тут все до гермафродитизма доэволюционировали в своей изоляции?

— А в тебе никак снова мечта о гареме всколыхнулась? — ехидно интересуется Соколова.

— Походу, я раньше состарюсь, чем научу местных одалисок мыться… и отучу облизывать грязные пальцы. Так что я, если не возражаете, пока похраню верность вам и моим адорианочкам…

Тася польщенно улыбается и даже заливается легким синтетическим румянцем, а Ярка только фыркает:

— Видать, судьба тебе встретить старость закоренелым холостяком. Но если твоя гипотеза подтвердится, есть шанс стать владельцем первого в этой галактике шоу фито-трансвеститов и нажить миллионы… в местных ракушках.

По мере разморозки ванильно-шоколадное благоухание неумолимо заполняет камбуз и ползет дальше, распространяясь по отсекам со скоростью космической бубонной чумы. Бо включает вытяжку. Где-то в глубине коридора тут же раздается характерное пошлепывание загребущих мелких щупалок по полу. Если мармеладный ворюга воображает, будто крадется бесшумно, словно тень галактического спецагента, то он крупно заблуждается.

— Ну вот, почти готово, — ободряюще щебечет Тася, пока мы в нетерпении топчемся за ее спиной.

И тут писк мультипечки, сигнализирующий о завершении процесса, напрочь глушит громовой рык Варга из динамиков, который прокатывается по всему рыдвану и угрожающе сотрясает на сто раз залатанные переборки:

— Вы там в черную дыру провалились, зирковы выползки, или к кастрюле присосались уже под шумок?!

Соколова подпрыгивает от неожиданности и спешно хватается за контейнеры, помогая Тасе выгружать их из печки. Я дышу ртом. Скорей бы втиснуться в скафандр и этот букет ароматов отсечь. Перейду на замкнутый цикл воздухоснабжения.

— Обработать бы надо! Мы же местное население можем перетравить своими бактериями! — высовывается-таки Вражонок из-за шлюза с несвойственным ему гуманистическим порывом, когда мы подкатываем свидетельство своей божественной силы к выходу.

— Глубокая заморозка и прожарка микроволнами все давно убила! — отбрыкивается от него Ярка ногой. — Изыди, проглот. И так полный контейнер сожрал, черная дыра там у тебя вместо желудка, что ли?

— У меня их три, невежда! — хамит оскорбленный во всех своих чувствах лимбиец. Нет, надо его еще разок Рори повоспитывать… надо.

— Кэп, вы там антуражу поддайте, мы на подходе, — говорю я, пока пакуемся в противометеоритники. И кэп дает. Когда мы выталкиваем погрузчик с платформы, подсушенные дюзами стебли горят и змейками, и концентрическими кругами, и всеми прочими, доступными суровому Варгову воображению, геометрическими фигурами. Похоже, плазменный резак в ход пустил. Аборигены завороженно наблюдают за шоу. В спины нам летят гастрономические проклятия мини-Шухера.

— Вы мне корабль подожжете, разбойники, со своими пироманскими забавами! — причитает Бас.

— Че ему будет, раз он до сих пор ни в одной атмосфере даже не оплавился… почти, — огрызается Варг.

— Удачный у них выдался денек — и зрелище, и печеньки, — вполголоса говорит мне Соколова. — Что толку с того алтаря, на который только и можно, что долго и скучно молиться? А тут вон какой фейерверк!

Сделав рожи поторжественнее, подкатываем горку контейнеров под суровую длань нашего громовержца.

— Сбегай-ка за огнетушителем, пока правда лес не подожгли, рановато, — цедит он мне. — Нет, лучше Соколова. Ты переводи.

Бег в скафандре, который велик на несколько размеров — тот еще акробатический номер, но Ярке удается это провернуть и даже не растянуться на трапе. Видно, она так старается, чтобы не пропустить продолжения искрометного шоу.

— Огня было достаточно, — с достоинством провозглашает Одноглазый Дьявол. — А это, — он тычет перчаткой в печенье, — самое божественное из всех небесных гару-гару!

И спрашивает меня шепотом:

— Эт че ваще?

— Печенье Тасино, стратегический запас из морозилки, — шиплю я, пока переводчик толкает речь одобрительно покачивающему своим кустом вождю нюкийцев. Ну, раз уж планету в мою честь назовут…