Раб моего мужа (СИ) - Марья Зеленая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Управляющий растерянно взглянул на Элизабет, затем повернулся к Джеймсу.
— Вы уверены, сэр?
— Уверен. Делай, что я велю!
Браун шагнул к Элизабет, расставив руки, словно загоняя курицу на убой. Она отшатнулась и заверещала:
— Не трогайте меня! Джеймс! Ты не посмеешь!
— И кто же мне запретит? — глумливо поинтересовался тот.
— Я буду жаловаться! Я позову шерифа!
Муж рассмеялся ей в лицо.
— Да хоть самого маршала, дорогая. Нет такого закона, который бы запрещал мужу воспитывать свою жену. Браун, что ты тянешь кота за хвост? Долго мне еще ждать?
— Не надо, мистер Фаулер, — вдруг подал голос Самсон. — Не трогайте мисс Элизабет. Это я во всем виноват.
— Заткнись, черномазый выродок! — рявкнул Джеймс, затем повернулся к Элизабет. — Ну так что? В последний раз спрашиваю, высечешь его или сама встанешь к столбу?
Он выхватил у Брауна плеть и хлестнул ею у Элизабет перед лицом. Она в ужасе отшатнулась.
— Мисс Элизабет, сделайте это, — тихо сказал Самсон.
— Бери! — Джеймс швырнул плетку к ее ногам.
Колени ослабли, Элизабет осела на землю и разрыдалась.
— Я не могу! — всхлипнула она.
Джеймс подхватил ее под мышки и поставил на ноги.
— Я сказал, бери!
— Сделайте это, мэм, — повторил Самсон.
Муж всучил ей в руки плеть и толкнул к столбу.
— Давай! Бей! Начинай!
Тело колотила дрожь, слезы безудержно катились из глаз… Элизабет, зажмурившись, размахнулась. Утяжеленные хвостики со свистом хлестнули Самсона по спине. Тот вскрикнул и дернулся.
— Не прикидывайся, черномазый! — насмешливо воскликнул Джеймс. — Этот удар не считается. Старайся лучше, дорогая! Давай!
Сотрясаясь от рыданий, Элизабет размахнулась сильней. Удар, и на любимой спине, в которую она еще недавно впивалась ногтями, вздулись темные полосы.
— Слабо. Не считается. Бей сильней!
— Будь ты проклят!
Элизабет размахнулась изо всех сил. Выдох в голос, свист, удар. Самсон дернулся, и еще несколько полос, будто царапины от когтистой лапы, наискось перечеркнули старые рубцы.
— Сильнее! — прорычал Джеймс, надвигаясь на нее.
Элизабет повернулась к нему, оскалившись и тяжело дыша. Пальцы судорожно стиснули рукоять. Ненависть вскипела в жилах, застилая глаза.
— Пошел ты к черту! — завизжала она и замахнулась на мужа.
Но тот перехватил кончик и, намотав его себе на кулак, вырвал плетку у нее из руки.
— Тварь! — Он отвесил ей крепкую оплеуху.
Элизабет не удержалась на ногах и шлепнулась в красную пыль. Самсон глухо зарычал.
— Смотри, как это делается, идиотка! — процедил Джеймс.
Он подскочил к Самсону и начал исступленно его стегать. Свист, хлесткие удары, вскрики — реальность разлеталась на части, и Элизабет казалось, будто она попала в ночной кошмар. Тело Самсона раскачивалось из стороны в сторону, ноги беспомощно сучили по земле, а на спине вспыхивали все новые и новые следы.
Элизабет рыдала в голос, размазывая слезы и грязь по щекам.
— Дьявол! — сквозь судорожные всхлипы выкрикнула она. — Господь покарает тебя за твой грех!
Но Джеймс продолжал самозабвенно истязать свою жертву. Свист. Удар. Свист. Удар. Хоть плеть и не рассекала кожу так сильно, как бич, но спина Самсона уже блестела от крови, и алые струйки стекали по пояснице, пропитывая штаны.
Казалось, прошла целая вечность, прежде, чем Джеймс остановился, тяжело дыша.
— Грех? — переспросил он, утирая взмокший лоб. — Нет никакого греха. Хозяин поступает с собственностью как хочет.
К своему омерзению и ужасу Элизабет увидела, что его ширинка топорщится от возбуждения.
— Этот ниггер получил по заслугам, — самодовольно продолжил Джеймс. — Ночь он проведет у столба. А с тобой, дорогая, у нас будет отдельный разговор.
Он отшвырнул плетку, схватил Элизабет за руку и поволок в хлопковый амбар. Она отчаянно упиралась ногами в землю и от собственных визгов звенело в ушах.
Джеймс не обращал на это никакого внимания. Затащив ее в амбар, он с силой толкнул ее в грудь. Элизабет упала спиной на хлопковый тюк, вздымая в воздух облако серой пыли. Не дав ей опомниться, муж навалился сверху.
— Пусти! Я тебя ненавижу! — заверещала Элизабет.
Она попыталась вырваться, но Джеймс схватил ее руки и прижал их к дерюге над ее головой.
— Мерзавец! — Элизабет плюнула ему в лицо и тут же получила пощечину.
Муж схватил ее за горло, а другой рукой принялся задирать юбки.
— Люблю, когда сучки сопротивляются, — выдохнул он ей в губы.
Элизабет дернулась, но его пальцы так сильно стиснули шею, что она испугалась, как бы он не раздавил ей гортань. Вместо вдоха у нее получился лишь сиплый хрип, и перед глазами все поплыло.
Джеймс рывком раздвинул ей бедра, грубо впихнул в нее член, и Элизабет разом обмякла, потеряв всю волю к борьбе. Что она может противопоставить ему? На его стороне и Бог, сотворивший мужчину сильнее женщины, и закон, давший ему над ней власть…
Когда Джеймс утолил свою похоть и ушел, оставив ее одну, Элизабет еще долго лежала на тюке, даже не одернув задранные юбки. Слезы ручьями катились из глаз, лицо горело от оплеух. Вытекающее семя мерзкой струйкой щекотало внутреннюю поверхность бедра, неумолимо напоминая о том, что Джеймс снова одержал верх.
Наконец она с трудом поднялась и побрела к слепящему проему ворот. Ноги подкашивались, и она хваталась за стены и тюки, чтобы не упасть. Оказавшись на улице, Элизабет первым делом посмотрела на Самсона. Тот стоял, понурившись, его руки были прикованы к верхушке столба. Словно почувствовав ее взгляд, он поднял голову. Их глаза встретились, и в груди все сжалось так, что стало трудно дышать.
Сердце заныло от сострадания. Элизабет чуть было не кинулась к Самсону, но увидела, что под навесом кузни стоят Томас, Чак и Билл Браун.
Они гоготали, жуя табак, а, завидев Элизабет, бесцеремонно уставились на нее.
«Они всё знают! Знают, что Джеймс делал со мной в амбаре». — Она суетливо пригладила волосы, вспыхнув от мучительного стыда.
Но в следующий момент Элизабет собрала остатки гордости и расправила плечи. В конце концов, она не виновата, что ее муж такая свинья. Подхватив юбки, она с достоинством направилась к Большому Дому, а внутри все разрывалось от боли за Самсона, прикованного к столбу.
Глава 33
Ночное небо заволокли мрачные тучи, и луна проглядывала сквозь них туманным желтым пятном. Элизабет шла через сад с корзиной в руках, наглухо закутавшись в плащ. Тусклый свет фонаря, которым она освещала себе дорогу, выхватывал из темноты кудрявую листву персиковых деревьев, шелестящую на прохладном ветру.
Сад утопал в глубокой тьме, и каждый шорох заставлял Элизабет вздрогнуть. Ох и натерпелась же
