Операция "Бешеные лошади" - Анатоль Нат

Следующие несколько дней Сидор, вместе с весёлыми ушкуйниками, которым до смерти надоели опостылевшие тренировки в Корнеевской учебке и прочии военные игрища, которыми их сверх меры загрузил атаман, весело ворочали топляки в заливе, расчищая в место под свою собственную пристань в Северной Гавани.

Название городскому портовому заливу, до сих пор отсутствующее, они придумали сходу. Отныне это была Северная Гавань. В пику Южной, возле Корнеевского полигона.

Ушкуйники искренне обрадовались предоставленной возможности немного поразмяться в ином деле, и теперь уже Сидор сам проклинал всё на свете, регулярно яростно растирая сводимые от дикого холода руки. Мужики без дела на берегу не сидели и пустые лясы не точили. А место их будущего причала оказалось на удивление богато студёными, бьющими откуда-то со дна ледяными ключами. Поэтому находиться долгое время в холоднющей воде было настоящим мучением. Тем более несколько дней подряд.

— Нет, Сидор, ты мне скажи, — поинтересовался у него Кузьма, ещё один зам атамана Паши по матобеспечению.

Плюхнувшись устало рядом с ним на землю, и тяжело переведя дух после того, как они вдвоём с Сидором только что выволокли очередной тяжеленный топляк на берег, он устало переспросил.

— Всё же ты мне скажи, — который уже раз не отставал он от почему-то в этот раз мрачного, молчаливого Сидора. Требовательно пихнув того в бок, он настойчиво повторил: — Скажи ты мне, друг мой ситный, накой хрен нам надо это водолазное дело. У вас же есть медведи всякие разные на это.

— Вот пусть они и корячатся. Им за это кормёжка нехилая идёт. А мы-то чего? — недоумённо посмотрел он на вспотевшего, как мышь, и не менее него усталого Сидора. — Накой надо-то углублять дно этого грёбаного залива, расчищая по нему широченный канал от глубокой воды и до места нашей будущей стоянки?

— Натуральные две версты, — раздражённо покосился он себе за спину на мутные, взбаламученные воды портового залива.

— Да мы до этого места на своём ушкуе спокойно бы и раньше прошли. Даже до того как дно этого залива принялись расчищать. Ну, правда, может быть пару раз по днищу корябнуло бы. Так и что?

— Нахрена корячиться то?

Уже по одному этому вопросу было понятно что энтузиазм, овладевший было первоначально ушкуйниками от смены рода деятельности, безследно иссяк.

Сидор молча усмехнулся. Объяснять что-либо было ещё рановато. Главная рыбка пока ещё не клюнула.

— А теперь-то уж, как немного узкий канал к причалу по дну разгребли и подавно ни к чему. Зачем дальше то горбатиться. Есть уверенных три метра глубины и хватит, — продолжал дальше возмущаться Кузя.

— Тем более что у нас нет и пока не предвидится более здоровых судов.

— Или есть? — прищурив правый глаз с хитрецой посмотрел он на Сидора.

— Давай! Колись! — пхнул он его локтём, хитро ухмыльнувшись. — Небось задумал уже морскую лодью у амазонок стырить? Так ты давай! Мы все только за!

— Нагадить этим тварям сам Бог велел.

Сидор, медленно повернув к нему голову, откровенно скептическим взглядом насмешливо посмотрел на не менее усталого Кузю. Немного помолчав и подумав он негромко проговорил:

— Здесь у нас будет торговый причал. Свой собственный. Здесь мы будем разгружать лошадей, за которыми совсем скоро соберёмся ехать.

— Потом расчистим глубокий канал здесь в заливе, а там и дальше по протокам к реке пробьём. А дальше до Лонгары протянем. Вот и будут непосредственно к самому городу большие торговые корабли заходить, те, что пока ходят только по Лонгаре. Возможно даже морские лодьи заходить к нам будут, если осадка позволит.

— Ну, большой торговый корабль это что-то типа большой морской лодьи, — пояснил он. — Только что в основном по морю ходит.

— Сейчас же сюда до города только мелкие ушкуи забираться могут, типа ваших с Пашей, да им подобные небольшие, мелкосидящие в воде лоханки.

— А все большие купеческие лодьи вынуждены разгружаться во Рвице. А там ни причала нормального нет, ни залива под порт пригодного. Да и до города оттуда потом товары приходится долго тащить. Или вдоль берега на телегах с волокушами, или на малых лодьях с перегрузкой.

— Ну да ты и сам знаешь, что это за геморрой, — устало проговорил Сидор.

— А вот раньше, лет двадцать тому, говорят совсем по иному было. Говорят, раньше глубины в реке и в этом самом заливе, где мы сейчас возимся, были чуть ли не под двенадцать метров, а местами и до двадцати доходило. А есть сведения что и до сорока метров глубины тут были. Да и сама Каменка была шире, не было ещё у неё столько мелких проток.

— А тут на месте нынешнего портового залива, говорят, раньше вообще бездонное озеро было. Это потом русло реки гульнуло, залив илом затянуло, а само русло Каменки по старицам окрестным разбросало.

— И вместо обычных двенадцати метров в реке стали глубины в два, редко в три метра, не считая совсем уж редких омутов с глубинами до пяти, шести метров. И не более того. Про появившиеся перекаты я вообще помолчу, — махнул он рукой.

— И что? — удивлённо посмотрел на него Кузя. — Нам то что за дело до этого? Почему мы одни корячимся на этой долбанной реке, мокнем в этой холоднючей воде, когда она оказывается всем нужна. Что-то я здесь не вижу ни одного кланового ворота рядом, чтобы вместе с нами таскал топляк из залива. А вот пользоваться потом, очищенным руслом, захотят все.

— Оно тебе надо?

— А проход будет только наш и только до нашего причала, и только нами сделаный, — не заметив что делает, Сидор устало размазал грязь по щеке.

— Деньги брать буду, — мрачно огрызнулся Сидор, бросив на Кузю недовольный, сердитый взгляд. — Со всякого корабля с глубиной осадки более трёх метров, буду брать деньги, чтоб неповадно было. А то ведь ты прав, — усталый Сидор окинул широкую гладь залива мрачным, хмурым взглядом. — Везде только наши с медведями копаются, а никого из других кланов нет как нет.

— Как это? — от удивления Кузя замер раскорячившись на берегу с полуподнятым концом здоровущего бревна, которое он вознамерился было передвинуть поближе к общему штабелю. — Да прими ты его! — рявкнул он на безмятежно стоящего рядом Сидора и тут же бросил в грязь свой конец, не выдержав веса. — Фу! — вытер он грязной ладонью выступивший на лице пот. — Ну и тяжесть, — покачал он головой, с раздражением глядя на валяющееся не на месте бревно. — Ладно, пёс с ним, — устало махнул он рукой, — потом поправим.

— Какие такие деньги? — снова вернулся он к так заинтересовавшему его вопросу.

— Мыто! Мыто брать буду за проход по реке с моими глубинами, — устало пояснил Сидор. — Что непонятного то? Обычная практика. Имею право. Возле Рвицы мытню поставлю, здесь — другую. Вот всё и будет под контролем.

— Наша доля какая? — Кузя, сразу заинтересованно уставился на Сидора.

— В пополаме, — устало бросил Сидор.

— Тогда ладно, — тяжело перевёл дух Кузя. Устало поднявшись с мокрого бревна он направился к берегу. — Всё с тобой понятно, фантаст. Полезли в воду. А то ребята уже начинают коситься, что мы без дела сидим. Почитай только у нас двоих и есть полный комплект водолазной амуниции, так что простаивать нам нельзя, — тяжело вздохнул он. — Вот ведь доля атаманская, — обречённо плюнул он в грязную воду, — ни на минуту присесть нельзя.

— Потом сказки свои доскажешь, — бросил он Сидору.

Ещё раз, тяжело вздохнув, Кузя поправил мокрую косынку, прикрывающую по типу пиратской банданы его буйную, нечёсаную голову, и молча полез в ледяную воду, не отвлекаясь больше на пустые разговоры.

Весь остатний день у них так и ушёл на постоянное телепанье в воде, где они раз за разом подводили концы бросаемых им с берега тросов под выявленные коряги и топляки. Так что только к вечеру, когда, уже буквально падая с ног от усталости все выбрались на берег, они снова смогли вернуться к утреннему разговору.

— Ну, ты как? — с видом смертельной усталости глядя на мутные, взбаламученные воды плещущегося рядом залива, тихо спросил у молчаливого Сидора Кузя. — Готов поведать, что нас в грядущем ждёт?

— А то, — устало кивнул головой Сидор.

— Ну? — резко развернулся к нему Кузя.

— Всё завтра, всё в грядущем, — медленно покивал головой Сидор, повернувшись в его сторону и тяжело поднявшись с последнего вытащенного на берег топляка, медленно побрёл к телеге, устало приволакивая гудящие от усталости ноги. Там уже устраивались отъезжать смертельно вымотанные за день ушкуйники.

— Ну, так, Сидор, — снова настырно пристал к нему Кузя, как только они разместились с удобством на телеге, застеленной пышным слоем пахучего, прошлогоднего сена. — Что ты там говорил о мыте?

— Мыто и мыто, — устало отозвался Сидор. Непонятная, ватная усталость камнем навалилась ему на плечи. Разговаривать охоты не было никакой.