Маршак - Матвей Гейзер

Вот о чем я прошу тебя. Юрий Капралов, очень талантливый молодой поэт (ты помнишь его стихи „Паровоз“, „Петергоф“, премированные на Кировском конкурсе). С тех пор он много работал. Некоторую гениальную, ребяческую наивность он, конечно, потерял, но и в последних его стихах есть свежесть, лиричность, умение мыслить, чувствовать и видеть. Товарищи и сверстники его — Хаустов, Глеб Семенов — приняты в Союз писателей. Он имеет не меньше прав на это. Печатался. Поведения и нрава хорошего. Если будет работать, выйдет в люди… Я пишу о его приеме Прокофьеву, Шкловский — Ахматовой. Поговори о нем и читай от времени до времени его стихи…»

Всего через три дня произойдет страшная трагедия — 10 февраля скончается от туберкулеза Яков — ему был всего двадцать один год. Вероятно, родители понимали, что сын обречен, потому что в это время в роддоме находилась Мария Андреевна — жена старшего сына Маршака Иммануэля, и Самуил Яковлевич и Софья Михайловна попросили Иммануэля по возможности повременить с выбором имени для новорожденного. 16 февраля у Самуила Яковлевича и Софьи Михайловны родился внук. Назвали его Яковом.

А своему умершему сыну Маршак посвятил стихи, ставшие реквиемом:

Чистой и ясной свечи не гаси,Милого юного сына спаси.

Ты подержи над свечою ладонь,Чтобы не гас его тихий огонь.

Вот он стоит одинок пред тобойС двадцатилетней своею судьбой.

Ты оживи его бедную грудь,Дай ему завтра свободно вздохнуть.

Вся жизнь твоя пошла обратным ходом,И я бегу по стершимся следамТуннелями под очень темным сводомКо всем тебя возившим поездам.

И, пробежав последнюю дорогу,Где с двух сторон летят пески степей,Я неизменно прихожу к порогуОтныне вечной комнаты твоей.

Здесь ты лежишь в своей одежде новой,Как в тот печальный вечер именин,В свою дорогу дальнюю готовыйПрекрасный юноша, мой младший сын.

Не маленький ребенок умер, плача,Не зная, чем наполнен этот свет.А тот, кто за столом решал задачиИ шелестел страницами газет.

Не слишком ли торжественна могила,С предельным холодом и тишинойДля этой жизни молодой и милой,Читавшей книгу за моей стеной?

Вскоре после войны в стране началась новая кампания по поиску «врагов народа» — так называемая борьба с космополитами. Но еще в начале 1947 года, казалось, ничто не предвещало беды.

Во время войны и в первые послевоенные годы творчество Маршака было отмечено несколькими Сталинскими премиями (1942, 1943, 1949). В ноябре 1947 года 60-летие Самуила Яковлевича было отпраздновано «по высшему разряду» — в Колонном зале Дома союзов, с вручением ему ордена Ленина и выступлением самого А. А. Фадеева — наместника вождя в Союзе писателей.

К юбилею С. Я. Маршака был издан его однотомник в весьма престижной серии «Библиотека избранных произведений советской литературы». Настроение у Самуила Яковлевича, если судить по стихам, было возвышенное. Свидетельство тому — одно из лучших его лирических стихотворений, написанное в том же 1947 году — «Летняя ночь на севере», — это воспоминание о последних предреволюционных годах, о счастливых днях жизни Маршаков в Финляндии.

На неизвестном полустанке,От побережья невдали,К нам в поезд финские цыганкиИюньским вечером вошли…

С цыганской свадьбы иль с гулянкиПришла их вольная семья.Шуршали юбками цыганки,Дымили трубками мужья.

Водил смычком по скрипке старойЦыган поджарый и седой,И вторила ему гитараВ руках цыганки молодой.

А было это ночью белой,Когда земля не знает сна.В одном окне заря алела,В другом окне плыла луна.

И в этот вечер полнолунья,В цыганский вечер, забрелиВ вагон гадалки и плясуньиИз древней сказочной земли…

К этим стихам С. Я. Маршак возвращался не однажды. В одном из вариантов они заканчивались такими строфами:

Они, как финки в день воскресный,Сидели хмурые, покаНе заиграл старинной песниСмычок цыгана-старика.

И грянул хор низкоголосый,Тревожа и лаская нас,И равнодушные колесаЦыганам в лад пустились в пляс.

Пройдут годы, и за несколько недель до смерти Маршак снова вспомнит об этих стихах в письме к поэтессе Елене Иосифовне Владимировой: «Буду с интересом ждать ваших воспоминаний (мемуары).

Любовь к цыганской песне пронизывает и стихи, и прозу многих замечательных русских писателей. Это и неудивительно.

В песнях цыган всегда было так много подлинной страсти и непосредственности, даже пленительной дикости.

Я надеюсь, что когда-нибудь соберут лучшие из них, отсеяв все наносное, дешевое, которое к ним пристало.

Несколько лет тому назад я перевел стихотворение, которое считается шотландской народной балладой, а на самом деле представляет собою цыганскую песню. Речь в ней идет о графине-цыганке, которая покидает богатый замок своего мужа и уходит с табором.

Желаю Вам здоровья и счастье.

С. Маршак».

Письма, письма, письма… С какими только просьбами не обращались к Самуилу Яковлевичу, и хотя почти каждый его ответ начинался с извинений («снова болел», «был в больнице»), он всегда старался помочь своим адресатам. Вот одно из многочисленных тому подтверждений. Незнакомый ему человек из Донецкой области Николай Киприанович Байдин попросил сочинить надпись для памятника на могиле внучки. И Маршак выполнил его просьбу: «Пережитое Вами великое горе понятно каждому, кто терял любимых детей. Мне пришлось испытать такое горе дважды…

Трудно, очень трудно написать достойную надпись для памятника. Я написал два четверостишья. Возьмите любое из них, если понравится.

Ты с нами прожила немного лет,Но столько счастья нами пережито,Что навсегда в сердцах остался следТвоей улыбки, маленькая Рита.

Недолго звездочка сияла.Но так была она светла!Ты прожила на свете мало.Но столько счастья принесла!

Моя фамилия под текстом не нужна.