Астма. Высокая турбулентность - Вероника Нокс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что думаешь, Дино? — ко мне подошла Оксана, вырвав меня из раздумий, после того, как все действо закончилось.
— Рай пуст! Все ангелы сюда слетелись! — озвучил одной фразой то, о чем думал все это время.
— Красиво. Это, кажется, Данте или Шекспир?
— Нет, Окс, это коллектив ЦКБ РАН, — улыбнулся я.
— Спасибо, дорогой. И ты в том числе. Вон уже стенд с нашим Бонечкой запускают.
Заведующая одушевляла аппарт, ласково называла его Боней, Бондюшей, Бонечкой. Иной раз, подходила и гладила его, приговаривая, какая она тупенькая в технологиях и ничегошеньки в этом не смыслит, но верит, что он — само совершенство. Выглядело весьма забавно. Главное, чтобы Оксана Аркадьевна не растрогалась прямо сейчас.
Толпа зрителей постепенно собиралась у стенда с аппаратом. Сказав небольшое предисловие, за пульт управления, к моему удивлению, сел Виталий Сергеевич. Я наизусть знал, что сейчас будет происходить. BionDi вырежет из податливого материала деталь такой точности, что на ней будут не только красивые рельефы, но и контуры микро-узоров, которые можно рассмотреть только под лупой. Эта программа уже заложена в нем, а хирургу-оператору нужно лишь присмотреть за верностью калибровочных процессов.
Сейчас меня больше всего волновало, куда делась Лена, ведь она должна была запускать BionDi. Так что я стал ходить в толпе и выискивать ее взглядом.
— Анюта, ты не видела Лену? — спросил у операционной медсестры.
— Она, наверное, в дамской комнате. Расчувствовалась что-то.
Не удивительно. Оксана наверняка ее не предупредила. Я видел издалека, как в голубых глазах плещется и норовит выйти из берегов едва сдерживаемое море слез.
Минуло примерно полтора месяца с нашего совместного вечера. Лена ушла с головой в работу. Почти не выходила из операционной, а в последние недели еще и не отлипала от BionDi. С того момента, как рабочий прототип аппарата был доставлен в больницу и собран, Лена посвящала все свое свободное время нашему творению. Обучалась работать с ним, тестировала его на пробных материалах и тканях из морга. Удивлялась, восхищалась, ворчала и возмущалась. Часами обсуждала это все с хирургами, инженерами и программистами проекта. Это было ее время. Я не вмешивался, потому что уже сделал все, что было в моих силах.
А еще не знал, как подступиться к Лене. После откровения, которое на меня снизошло, я впал в полнейший ступор, не имея информации о том, что "было сказано мной" в тот день. Терпеть не могу неизвестность. Все думал, как вывести девушку на этот разговор, прокручивал в голове тысячу сценариев, но ни один из них меня совершенно не устраивал, да и Веснушку невозможно было поймать в потоке дел.
Однако время тикало, заставляя меня нервно морщиться от пронзительных щелчков, которые издавали образные часы в моей голове. До ее свадьбы оставалось чуть меньше месяца, каких-то три недели. Я знал это, потому что увидел у Оксаны на столе приглашение на красивой бумаге почти сразу, как вернулся в Москву. Сказать, что меня пришибло в тот день — ничего не сказать. Но сейчас я был в более выгодном положении: я хотя бы знал, где нужно копать.
Этим вечером я планировал поймать Лену в неформальной обстановке и все аккуратно выяснить. Был ли у меня план? Нет. Я решил импровизировать. А сейчас внезапное исчезновение Веснушки меня дико нервировало, в особенности, потому что я еще больше приблизился к пониманию мотивов Лены.
Глядя сегодня в ее глаза, я убедился, насколько важно для Веснушки то, что она делает. Серьезная маска схлынула с ее лица при виде маленьких пациентов, обнажила всю суть. Собственная душа не принадлежала ей. В какой-то мере долг заставлял ее поддерживать связь с Остаповым младшим, ведь конфликт интересов мог бросить тень на отношения с главврачом. Сегодня я был намерен спросить и про это. Был готов объясниться, дать понять, что настроен серьезно, даже потянуть время, — что угодно. Однозначно стоило отложить свадьбу, и я хотел на это повлиять.
Сканируя глазами все вокруг, я вдруг наткнулся на очень знакомое лицо. Эта девочка была маленькой симпатичной светодиодной лампочкой в свои десять лет. А сейчас я таращил глаза на яркую звезду и не мог поверить, что они меня не обманывают. Решительно направился в сторону дивана, на котором расположилась девушка, попивая из большого бокала что-то цветное и яркое, вроде фруктового шейка.
— О, Кира. Пришла поддержать Лену?
— Пришла, чтобы эта зануда не ворчала, что я совсем не интересуюсь семейными ценностями и жизнью родных.
— Это очень в ее стиле, — я усмехнулся. — Но ведь есть, чем гордиться?
— Конечно! Горжусь! — уверенно отчеканила Кира.
— Ну, а ты… — остановил себя, пытаясь подобрать подходящее слово, которое не сильно смутит ленину сестру.
— Взрослая? — опередила меня девушка и обворожительно улыбнулась.
На меня смотрела нимфа с такими же ангельскими глазами, как у ее сестры. Только черты лица младшенькой были более мягкими и выразительными, в ней было больше от матери, чем от отца: красивые скулы, аккуратный острый носик и в меру пухлые манящие губы идеальной формы. Волосы были светлее, чем у сестры. Фигура к двадцати пяти годам оформилась в потрясающий силуэт. Ростом девушка была с Лену — выше среднего, судя по длинным ножкам, выглядывающим из-под черного платья чуть ниже колена.
— Это определение тоже подойдет. Но я хотел сказать сногсшибательна.
— Спасибо! — рассмеялась Кира.
В этот момент краем глаза заметил в толпе Лену. На душе отлегло, так что я спокойно уселся на диван рядом с ее сестрой. Решил дождаться подходящего момента. Ленина сестра вдруг развернулась и ткнула меня аккуратным пальчиком в плечо.
— Ты ведь помнишь, что обещал предложить мне руку и сердце, если останешься холостяком после моего совершеннолетия?
— Да, черт возьми! Только в душе я больше не холостяк. А о том, почему этого до сих пор не произошло на бумаге, следует спросить ее.
Я показал в сторону группы увлеченно
