Знаки и знамения - Мара Вульф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, ты хочешь восстать против своей королевы, заручившись поддержкой стригоя?
– Если придется. Кто-то же должен ее остановить.
– Николай не начнет войну в одиночку. – Без понятия, почему я была так в этом уверена.
– Разве что не появится надежда, что благодаря этому он вернет магию стригоев. Время Селии истекает, а у него осталось не так много вариантов.
Тут мне нечего было ему возразить.
– Твой собственный народ тебе не доверяет, не так ли?
– Да. Не доверяет. Большинство слишком боятся, а другие считают меня шпионом Селесты. Моя мать отлично справлялась с работой, замещая Селесту во время ее отсутствия.
– Она пыталась сломить твою волю? – расти вдали от моего народа было тяжело, но насколько хуже, должно быть, жить в одиночестве среди своего народа?
– Да. Снова и снова.
– Значит, эти шрамы оставила твоя мать? – задала я осторожный вопрос.
Ярон кивнул:
– Хотела, чтобы я стал верным воином королевы, но я с самого детства презирал насилие.
– Сколько лет тебе исполнилось, когда появились первые?
– Пять. Незадолго до этого она убила моего отца. С одобрения Селесты. Он был хорошим человеком. Хорошим отцом.
Желая утешить его, я взяла ведьмака под руку:
– Ты по нему скучаешь.
– Каждый день. Он старался держать меня подальше от матери и королевы. Получалось не так успешно, как он надеялся. Иногда я думаю, что мама убила его, только чтобы показать мне, кто имеет надо мной реальную власть. Если бы я не родился, он все еще был бы жив.
Между нами повисла тишина. Не существовало слов, способных выразить мое сострадание. Я сжала его руку. И даже представить себе не могла, какое у него было детство. Я сморгнула слезы.
– Мне ужасно жаль. – Этих слов было недостаточно, но никакое утешение на свете не исправят того, что с ним произошло.
– Не нужно. Это лишь сделало меня сильнее. – Он открыл дверь оранжереи.
Она стала словно красивее, чем в наш первый визит. За горами тем временем заходило кроваво-алое солнце, и при виде величественной красоты заснеженных вершин у меня сжалось сердце. Мы шагали по дорожке, и я почувствовала благодарность к Ярону за то, что он привел меня сюда. После конфликта с Николаем я не находила себе места. Он говорил, что найдет последний гобелен в южном крыле, а теперь он ушел. Это означало, придется справляться самой. Если Анкута от меня пряталась, то это последняя возможность найти потайной ход. Хотя мне не особенно хотелось в одиночку отправиться в запертое южное крыло.
Сегодня на маленькой полянке у ручья стояли удобные диваны. На больших подушках сидели Магнус и Кайла, которые отпрянули друг от друга, стоило нам выйти из-за деревьев. Корбий пригладил ее взъерошенные волосы, а она смущенно улыбнулась, комкая на коленях красный шарф.
– Хотите? – спросил Магнус и указал на графин со свежим виноградным соком. Графин уже наполнил два стакана, которые плыли к нам.
– С удовольствием. – Ярон сел на другой диван, а я между тем заняла кресло. – Николай когда-нибудь вернется? – спросил ведьмак у Кайлы.
– Я жду его каждый день. Он встречается с другими магнатами и сообщает им о визите Селесты. Передать ему что-нибудь? – С ней он, очевидно, общался. Она взяла из рук Магнуса бокал и сделала глоток. – Что такое срочное ты хотел обсудить с нами?
Значит, это была не такая уж случайная встреча, как я думала.
– Алексей с Селией? – ответил Ярон.
Если ее и удивил этот вопрос, то виду она не подала.
– И Арвид. Они не спускают с нее глаз.
– Хорошо, тогда я хочу кое-что спросить у Валеа, и будет здорово, если ты скажешь мне правду.
Я в ожидании молчала.
– Дух, которого видели вы с Николаем, это же была Анкута, да?
– Да, она. Я несколько раз с ней сталкивалась. В последний раз она пряталась в моей комнате от Селесты и предупреждала меня о темном принце. Говорила, что я не должна ему доверять.
– Вот почему Николай так рассердился той ночью. Анкута тебя напугала, – догадалась Кайла.
– Мне показалось, что она связалась с темным принцем, который предал ее и бросил, – в свою защиту сказала я. – Но да, – затем призналась я, – на секунду мне стало страшно. – Хотя это не главная причина нашей ссоры.
– Хорошо, – прервал мои оправдания Ярон. – Спасибо за доверие.
– И какая польза от этой информации? – поинтересовалась Кайла. – Эта женщина – призрак.
– Мы не приблизились к решению нашей проблемы, и я не думаю, что мы найдем выход. Не в Караймане. Ни в библиотеке Эстеры, ни в библиотеке Нексора нет ни малейшего намека на исчезновение магии, – задумчиво рассуждал Ярон, не ответив на ее вопрос.
– Откуда ты знаешь? – удивилась я. Почему он говорит об этом только сейчас?
– Потому что, – откликнулся ведьмак, – Селеста приказала уничтожить все, что может дать дополнительную магическую силу. Ничто не пугает ее сильнее, чем тот, у кого больше магии, чем у нее. Она отправила в Карайман целую группу верных соратников.
– И ты при этом присутствовал? – растерялась я.
– Нет. Я был слишком маленьким, но слышал, что они спорили об этом с моей матерью. Тогда я ничего не понимал, сильно болел и лежал с температурой.
– У тебя поднялся жар, после того как мать оставила на тебе шрамы от проклятий? – в словах Кайлы не было жалости, но звучало много сострадания.
– Да. Той ночью я чуть не умер. Впрочем, это не помешало матери раз за разом наказывать меня таким образом. Это прекратилось только тогда, когда моя магия превзошла ее. – Он улыбнулся, но глаза оставались печальными. – В тот день я покинул Ониксовую крепость и поклялся никогда больше туда не возвращаться.
– Тогда я не понимаю, зачем Мелинда вообще дала нам это задание, – нарушил последовавшее затем молчание Магнус. – Она ведь должна это знать. Почему она заставляет искать нас здесь решение, которое найти невозможно?
Ярон пожал плечами:
– Думаю, это как-то связано с Анкутой.
Кайла слегка подалась вперед:
– Так просвети же нас.
– Мелинда попросила мою мать отправить меня сюда. Я три года не получал от нее известий, а потом из ниоткуда появился ее приказ, – объяснил Ярон. – Покинув Ониксовую крепость, я жил в старом поместье бабушки и дедушки недалеко от Итирии. Они тоже были верны Селесте. Дому я не очень-то нравлюсь, но там мне по крайней мере не нужно плясать под дудку матери.
– А тебе не приходило
