Нечестивый союз - Сюзанна Грегори

— К тому же благодаря бороде никто не допускал и мысли, что Гилберт и Джанетта — одно лицо, — добавил Стэнмор.

— Теперь перейдем к рукописи, над которой трудился Николас, — продолжал Майкл, протягивая миску за новой порцией похлебки. — Канцлер поручил Николасу составить летопись наиболее важных событий и вех в жизни университета, дабы те, кто придет нам на смену, могли узнать историю без прикрас. По словам самого канцлера, некоторые главы книги содержат сведения, не подлежащие разглашению. Сведения эти касаются не только магистров университета, но и жителей города. По словам канцлера, раскрытие этих сведений могло бы усилить неприязнь, которую горожане издавна питают к университету. Николас, судя по всему, приступил к делу с изрядным рвением. В поисках необходимых фактов он вступил в общину Пришествия и даже был избран ее главой.

— Услышав об этой книге, де Белем забеспокоился, — подхватил Бартоломью. — Вместе с Гилбертом они решили вызвать из Линкольна сестру последнего. Молодой женщине предстояло завоевать привязанность Николаса и вытянуть из него все, что тому удалось узнать.

— Но, по словам отца Катберта, Николас и Джанетта прониклись друг к другу взаимным чувством, — продолжал Майкл. — Женщина отказалась сообщать Гилберту и де Белему о работе своего возлюбленного. Возможно, она даже предостерегла Николаса и рассказала о готовящихся против него кознях. Здесь нить обрывается. Мы не знаем, как события развивались дальше.

Бартоломью молчал, собираясь с мыслями. Отец Люций вновь наполнил супом опустевшие миски. Стэнмор выжидательно переводил взгляд с монаха на доктора.

— Но кое-что нам все-таки известно, — прервал молчание Бартоломью. — Отец Катберт утверждает, что над жизнью Николаса нависла опасность, и по этой причине тот отважился разыграть собственную смерть. Скорее всего, Николаса встревожила угроза, исходящая от де Белема. Он решил, что мнимая смерть станет для него наилучшим выходом. Если отец Катберт прав и симпатия Николаса и Джанетты была взаимной, велика вероятность того, что Джанетта помогала возлюбленному осуществить рискованный план.

— И мы даже знаем, каким образом! — с воодушевлением воскликнул Майкл. — Гилберт сумел заменить тело Джанетты телом Николаса, ведь только у него были ключи от церковного подвала. Джанетта, вне всякого сомнения, разделяла с братом кров, поэтому смогла похитить ключи и спряталась в подвале. Когда церковь заперли на ночь, оставив мнимого покойника в закрытом гробу, она вышла из укрытия и помогла Николасу выбраться.

— Может статься, Гилберт подозревал сестру в пособничестве Николасу. Или он проснулся среди ночи и увидал, что ключи исчезли, — перебил монаха Бартоломью. — Так или иначе, он отправился в церковь, где и нашел восставшего из гроба Николаса.

— И что же? — вставил Стэнмор. — Такой тщедушный человечек, как Гилберт, никак не мог справиться с двумя противниками, даже если один из них — женщина.

— Думаю, Гилберт явился в церковь не один, а в обществе де Белема, — пояснил Майкл. — У него было время разбудить своего хозяина. По плану Николаса и Джанетты назавтра ни у кого не должно было возникнуть сомнений, что покойник по-прежнему на месте. Наверняка они долго возились с опустевшим гробом, приколачивая крышку. За этим занятием их и застали Гилберт и де Белем. Завязалась схватка, во время которой Джанетта была убита. Николасу удалось бежать.

— А маска, изображающая козла? — напомнил Стэнмор. — Зачем Гилберту понадобилось глумиться над трупом сестры?

— Возможно, она сама надела маску, прячась в церковном подвале, ибо хотела скрыть лицо, — предположил Майкл.

— Нет, все было иначе, — возразил Бартоломью. — Полагаю, де Белем надел козлиную маску, намереваясь напугать Николаса. Вероятно, он рассчитывал, что Николас от ужаса откроет ему все секретные сведения, содержащиеся в летописи. Потом де Белем, вне всякого сомнения, собирался убить Николаса. Однако намерениям его не суждено было осуществиться. Николас бежал, в руках преступников оказалась лишь мертвая Джанетта. К тому времени уже начало светать, козлиная маска была слишком велика, чтобы спрятать ее под плащом, а идти с ней по улицам слишком рискованно. Думаю, де Белем и Гилберт надели маску на мертвую Джанетту лишь потому, что не нашли более подходящего способа избавиться от отвратительной личины.

— Я все-таки считаю, что де Белему удалось вырвать у Николаса какие-то сведения, — добавил Майкл. — Столкнувшись с воскресшим клерком в церкви, де Белем уже не сомневался в том, что завладеть летописью крайне необходимо. Тогда он нанял опытного взломщика, поручил ему проникнуть в башню и похитить книгу. Гилберт не мог этого сделать, ибо располагал ключами лишь от церкви, а не от сундука. Участь взломщика-монаха хорошо нам известна.

— Все это так, — кивнул Стэнмор. — Но я по-прежнему не понимаю, зачем им понадобилось похищать злополучного старину Бакли.

— Де Белем со своими пособниками захватил в плен Бакли как раз в ту ночь, когда монах попытался взломать сундук, — пояснил Бартоломью. — Как мы помним, похитители вынесли из комнаты Бакли все его пожитки. Де Белем явно хотел представить дело так, будто Бакли украл летопись и скрылся из города. Но отравленный замок, благодаря которому мертвый монах остался на месте преступления, помешал свалить вину на вице-канцлера университета.

— Согласно нашим предположениям, Гилберт прятался в церковном подвале, намереваясь проверить, как монах выполнит свою работу, — продолжал Майкл. — Обеспокоенный тем, что похититель замешкался, Гилберт поднялся в башню, обнаружил труп и впал в панику. Монаху было приказано похитить книгу целиком, ибо де Белема интересовали секретные сведения не только о собственной персоне, но и все прочие тайны. Мы знаем, что он донимал расспросами старого Талейта и Хесселвела. Де Белем прекрасно понимал, что чужие секреты — мощное оружие, при помощи которого он обеспечит себе незыблемую власть. Однако же Гилберт, охваченный страхом, позабыл о наставлениях своего патрона и захватил лишь те страницы книги, что имели непосредственное отношение к нему и к де Белему. Канцлеру эти страницы отнюдь не представлялись важными, он их даже не хватился. Однако позднее де Ветерсет собственноручно изъял из летописи главы, по его мнению не предназначенные для посторонних взоров. Тем самым он внес в дело немалую путаницу: просмотрев летопись, мы не обнаружили ни единой строчки, проливающей свет на свершившиеся события. Мы лишь поняли со всей очевидностью, что у Бакли не было ни малейшего повода для побега.

— По словам Бакли, он быстро сообразил, что планы преступников пошли наперекосяк и де Белем не знает, как поступить с пленником, — вставил Бартоломью. — Думаю, де Белем собирался держать вице-канцлера в заточении до того момента, когда смерть Бакли будет выгодна.

— Теперь вспомним, как погибли злосчастные жертвы преступников, — произнес Майкл, наклоняясь вперед и пытаясь рассмотреть, не осталось ли на донышке горшка еще супа. — У Джанетты перерезано горло, Николас и Фруассар задушены посредством гаротты. Подобный способ расправы встречается крайне редко. Значит, всех троих убил один и тот же человек. С Фруассаром, вне всякого сомнения, разделался Гилберт. Лишь у него были ключи, позволяющие спрятаться в подвале и выждать, пока Фруассар окажется в запертой церкви один.

— Жена Фруассара тоже задушена гароттой, — сообщил Стэнмор. — Об этом мне рассказал один из моих работников.

Известие это повергло сидевших за столом в молчание. Отец Люций недоуменно обводил взглядом своих гостей, словно отказывался поверить, что душа человеческая может вместить столько зла.

— Значит, Гилберт убил свою сестру, когда обнаружил, что та намерена бежать вместе с Николасом, — подвел итог Бартоломью. — Он убил Фруассара, когда тот заподозрил, что на улице Примроуз творится что-то неладное. Он убил жену Фруассара с целью создать видимость, будто последний скрылся в церкви, пытаясь избежать возмездия за совершенное преступление. И наконец, он убил Николаса, когда тот рискнул вернуться в Кембридж на поиски Джанетты.

— Скорее всего, и городских потаскух убивал Гилберт, — заметил Стэнмор. — Ведь у них у всех тоже перерезано горло.

— Фрэнсис де Белем не была проституткой, — уточнил Бартоломью. — И перед смертью она успела прошептать, что ее убил «не он». Я долго не мог сообразить, что она имела в виду. Думал, она хотела оградить от подозрений своего отца или же любовника. Или пыталась сказать, что убийца не принадлежал к человеческому роду. Ведь он мог скрыть лицо под какой-нибудь жуткой маской, изображая посланника ада. И лишь теперь я понял, в чем дело. Фрэнсис хотела сказать, что ее убил не мужчина. Это сделала Джанетта — точнее, Гилберт в женском обличье. Та самая загадочная женщина, которую бедная Фрэнсис частенько видела по ночам в доме своего отца. Господи боже! — оборвал сам себя Бартоломью.