Том 28. Письма 1901-1902 - Антон Чехов

3 сентября 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 127–128.

Год устанавливается по письму Книппер от 30 августа 1901 г. (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 439–441), на которое отвечает Чехов.

…писал рассказ… — «Архиерей».

…мать очень обрадовалась твоему письму… — Письмо не сохранилось.

…ты пишешь о своей ревности… — Книппер писала: «А меня, верно, у тебя в доме никто не вспоминает ни словом? Маша, вероятно, теперь и здорова и в хорошем настроении. Ведь я всегда буду стоять между тобой и ею. И чудится мне, что она никогда не привыкнет ко мне, как к твоей жене, а этим она расхолодит меня к себе, я это чувствую. Вот я уже раскаиваюсь, что пишу тебе все это. Да мне как-то тоскливо, беспокойно на душе». О сложных взаимоотношениях между Книппер и Марией Павловной, которые сложились в семье после женитьбы Чехова, вспоминал и Бунин (см. Чехов в воспоминаниях, стр. 533–534).

10 сентября Книппер писала: «Ты такой милый, такой благородный, что мне стыдно стало за себя. Сначала я кипятилась, бурлила, горячилась, доказывала, объясняла, но теперь молчу» (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 462).

…не позже 15 сентября ~ Буду жить в Москве до декабря… — Чехов выехал в Москву 15 сентября и пробыл там до 26 октября 1901 г.

…пришли пьесу Немировича! — «В мечтах». В составленном Чеховым списке книг, посланных в Таганрогскую городскую библиотеку (ЦГАЛИ, л. 34), эта пьеса значится под № 1463.

Я привезу с собой очень немного платья… — Книппер советовала: «Привози только все теплое с собой, все белье егерское, пальто, калоши, плед, зонт и, пожалуйста, костюма два, чтобы была перемена. Клади все в мою корзинку, чтобы был пуд, и сдай в багаж — без хлопот. Дорогой береги себя».

3463. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

4 сентября 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 129.

Ответ на письмо О. Л. Книппер от 30 сентября 1901 г. (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 439–441).

…женою «почетного академика»… — Отделение русского языка и словесности императорской Академии наук избрало Чехова почетным академиком по разряду изящной словесности 8 января 1900 г.

…быть женою лекаря куда приятнее. — Для того, чтобы получить паспорт, Чехов фиктивно определился на службу в медицинский департамент в марте 1893 г., и был зачислен сверхштатным младшим медицинским чиновником. Ему был выдан паспорт, как сверхштатному лекарю, после чего Чехов «подал в отставку».

В Одессе прошли «Три сестры», как пишут, с большим успехом. — Об этом сообщил Чехову Н. Н. Соловцов в телеграмме от 1 сентября 1901 г.: «Я и мои товарищи шлем Вам свой сердечный привет с наилучшими пожеланиями. „Три сестры“ в Одессе имеют громадный успех, не доставите ли Вы мне и моим товарищам удовольствие сыграть перед Вами и не пожелаете ли Вы поехать в Москву через Одессу. Выл бы счастлив лично видеть Вас на спектакле „Трех сестер“» (ГБЛ).

Квартиры нашей я еще не видел ~ очень доволен… — Книппер писала: «Флигелек еще не готов. Мама была там сегодня и разгромила за беспорядки. 1-ого сент<ября> все вычистят, вымоют, и я буду понемногу перебираться. Мебель будет готова только еще 6-го, верно. Ты не думай, что флигель дорогой; только на 10 р. дороже той квартиры против театра, но увидишь, как уютно, хотя комнатки маленькие. Я ведь тебе писала обо всем, эти письма ты уже должен получить, милый мой. И план я послала. Разве ты недоволен?»

3464. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

5 сентября 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 129–130.

Ответ на письмо О. Л. Книппер от 31 августа 1901 г., Книппер ответила утром и вечером 10 сентября (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 443–444; 461–464).

Ты не в духе? Отчего? — Книппер писала 31 августа: «Страшно устала, какое-то противное нервное состояние, зла на всех, гляжу букой и ничего не понимаю в жизни. Зачитываюсь „Notre cœur“ Мопассана. Как я его раньше не понимала! Сейчас вернулась из театра, смотрела с нашими последнюю гастроль Дальского-Кина. 2 акта спала, в последнем он мне понравился. Умно играет. От людей тошнит. Хочу одиночества с тобой. Не пиши мне гадостей вроде того, что я к тебе охладею и что я короче письма пишу. Привыкнуть к твоему отсутствию не могу».

…сегодня у меня обедают ~ Бунин и один прокурор. — Бунин приехал в Ялту 5 сентября: «Я уже 5 сентября обедал у Чехова с каким-то прокурором. Антона Павловича нашел в плохом состоянии <…> Как я теперь узнаю из письма к Книппер, Чехов обо мне ей на другой день моего приезда писал: „Бунин жизнерадостен“… На меня почти всегда Антон Павлович действовал возбуждающе» (И. А. Бунин. Из незаконченной книги о Чехове. — ЛН, т. 68, стр. 656).

…хлопочу неистово насчет спектакля в пользу Благотворительного о<бщест>ва. — В «Ялтинском листке» (1901, № 89, 6 сентября) сообщалось: «Сегодня в зале Общественного собрания состоится очень интересный литературно-музыкальный вечер в пользу Попечительства о нуждающихся приезжих больных. В вечере принимают благосклонное участие: талантливый артист П. Н. Орленев, артистка А. А. Назимова и Любский, В. Е. Голубинина, В. К. Петрова, С. П. Магит и Я. В. Пригожев. Кроме того в вечере выступит известная цыганская певица Варя Панина, которая исполнит несколько цыганских романсов. В первом отделении программы будет исполнен „Скупой рыцарь“ А. С. Пушкина, во втором отделении — пение и чтение, в третьем — водевиль „Школьная пара“». 9 сентября «Ялтинский листок» (№ 92) напечатал отчет об этом концерте. Кроме литературно-музыкального вечера, Чехов устроил в пользу Благотворительного общества спектакль с участием Орленева и Любского (см. Жизнь и творчество Орленева, стр. 117–118).

Я получил письмо от дяди Саши ~ смешное… — 31 августа 1901 г. А. И. Зальца писал: «Сегодня чудное утро: милое солнце глядит ко мне в окно, освещает бумагу и как бы просит, чтобы я написал что-нибудь светлое. Постараюсь, только Вы, пожалуйста, не смейтесь, если мое писание выйдет в невинно-молочном духе, а то ведь я Вас знаю: Вы подчас бываете большой „шалюн“ и „насмешкин“ <…> Если Вам с самого начала надоест читать мое письмо, то вот совет: сложите его пополам и разорвите на 14000 кусков, да бросьте под стол в корзину для выбрасывания всякого хлама (надеюсь, у Вас есть такая корзина, а то советую завести)» (ГБЛ).

Был у меня ~ остроумовский ординатор… — Возможно, речь идет о докторе Гриневском. Вл. И. Немирович-Данченко писал Чехову 1 июня: «Сейчас был у меня наш доктор Гриневский и просил сообщить тебе следующее. Остроумов, узнав, что ты в Москве, очень хотел повидаться с тобой, выслушать тебя и помочь своими советами. Когда же ему сообщили, что ты уже уехал на кумыс, — он очень заинтересовался, кто тебе это посоветовал. Имя Щуровского успокоило его. Тем не менее он рекомендует большую осторожность в пользовании кумысом и только однодневный самый легкий. Вместе с этим просит тебя все-таки побывать у него, когда ты будешь в Москве. Исполняю поручение в точности» (ГБЛ; Ежегодник МХТ, 1944, стр. 139–140).

Гости пообедали, посидели и ушли. — В ответном письме Книппер писала: «Гости замучили тебя! Охота отдавать праздным людям целый кусок своей жизни. В Москве тоже так будет? А я буду иметь тебя только несколько минут и то утомленного посетителями, так? Это мне не улыбается. Лишь бы ты скорее приезжал!»

…приедет ко мне с визитом цыганка. — В. В. Панина.

3465. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

6 сентября 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 130–131.

Год устанавливается по связи с письмами Чехова к Книппер от 5 сентября и к А. И. Зальца от 7 сентября 1901 г.

Ответ на письмо О. Л. Книппер от 2 сентября 1901 г. (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 445–448).

…бродить по миру с котомкой на спине… — Книппер рассказывала в письме 2 сентября о Л. А. Сулержицком: «А я люблю Сулержицкого за его неоседлость, за его любовь жизни без остановочки, без бутафории. На днях он был у меня. Жизнерадостный, энергичный, хотя в душе тоже тоска, ну да это дело другое. Жил он где-то на Днепре, в необитаемом доме, совершенно один, в бурю ездил целыми днями по Днепру на парусе и с каким-то диким восхищением рассказывал мне это. Осенью бурлачил, а летом косил, молотил. Правда, хорошо? Мне иногда кажется, что это настоящая жизнь: скитаться из края в край, не иметь родины, оседлости, привычек, всего, что тяжелит и мельчит жизнь. Мне кажется, у такого человека и чувства должны быть крупнее, сильнее. Я вспоминаю твои слова, помнишь, ты говорил, что хотел бы с котомочкой ходить не белу свету? Я это понимаю». Позднее И. А. Бунин вспоминал: «Последнее время часто мечтал вслух: „Стать бы бродягой, странником, ходить по святым местам, поселиться в монастыре среди леса, у озера, сидеть летним вечером на лавочке возле монастырских ворот…“» (И. А. Бунин. Чехов. — Чехов в воспоминаниях, стр. 528). Эти настроения отразились в заключительных страницах рассказа «Архиерей», в переделанном в эту пору драматическом монологе «О вреде табака».