Промысел Господень: Летописи крови - Евгений Таранцев

— Я все это прекрасно понимаю. Но я не собираюсь наносить главный удар до тех пор, пока не расквитаюсь со старыми врагами.

— Ты постоянно распыляешь наши силы, Ян. Это глупо. Тебе не стоило так расточительно использовать ресурсы.

— И в чем же я допустил промах?

— Сперва мне показалось, что та внезапность и таинственность, с которой ты начал войну, станет нашим преимуществом. Но потом ты повел себя весьма странно. Твоя эмоциональность привела нас на край гибели!

Терцио в порыве слепой ярости ударил по столу кулаком. Ватек удивленно вскинул бровь. «Ты ли это, спокойный и рассудительный хранитель ауры, который пошел бы за мной до самого конца, не терзая себя пустыми страхами и сомнениями? Ты ли это…»

— Послушай, умерь пыл, Терцио. Ты столького не знаешь.

— Так объясни мне.

— Я не хотел говорить об этом при всех. Саша не знает многих подробностей, составляющих жизнь истинного каинита, древнего как все наше мироздание. А Хант ослеп в своей вере в иную правду, по его мнению определяющую суть нашего существования.

— Ты не веришь ему?

— Почему же… в ряде его слов есть смысл. Выводы… неверные.

— Его словам я вообще не склонен придавать значения.

— Вот именно, словам. А вот задумайся над тем, откуда он вообще взялся.

— Что ты имеешь в виду?

— Слушай меня очень внимательно, Терцио. И все встанет на свои места…

Возвращение наемника к жизни было процессом куда менее драматичным. Пока комбайны занимались психологической обработкой его и Влада, Магу выпало несколько часов передышки. Он спал простым, спокойным сном. Гладкая водная поверхность, без единого изъяна, спокойная и уравновешенная — вот лучшая метафора, описывающая состояние его души. Холод и осознание правильности выбранного пути выполнили свою целительную функцию, восстановив баланс сил. Фелиаг спал, и сон наполнял его энергией.

Ты сделал все правильно. Неожиданно тонкое решение. Мне как-то показалось, что данная тебе информация может оказаться недостаточной. Но ты все понял, Фелиаг. А значит, мой выбор верен.

Этот голос зазвучал в голове Мага в тот самый миг, когда Морфей был готов полностью освободить его сознание.

Но ты по-прежнему враждебно настроен ко мне. Да, ты не показываешь этого открыто. Но то, с каким упорством ты спешил, заставило меня задуматься над тем, что твои мысли обо мне не так чисты. Подумай, ведь тебе нечего бояться. Мне нет смысла подвергать твою жизнь каким-либо угрозам. Ты сам сотворишь свой конец. Это предначертано. Не в моей власти перечить божественной воле.

Но смертны мы все, так что не страшись этого. Закончи свое дело и упокойся с миром. Остальное уже не в нашей власти.

Твой враг по-прежнему силен. Но так ли опасно его присутствие в одном пласте реальности вместе с нами? Задумайся и не спеши с ответом. Так ли важны личные мотивы тогда, когда заходит речь о равновесии в нашем шатком космосе? Не торопись и хорошенько взвесь свой ответ. Ты не имеешь права ошибиться.

Мне неизвестно точно, почему началось все это. Более того, цель также весьма туманна. Но мне кажется, что все мы лишь инструменты. Есть воля куда более могущественная, и именно она руководит нами. Стоит с этим примириться.

Понятно твое желание отомстить. Но помни, что теперь на тебе лежит куда более высокая ответственность. Так что не торопись и тщательно вымеряй свой следующий шаг. Пора встать лицом к лицу с врагом и разрешить затянувшийся конфликт. Будь осторожен, Фелиаг, не промахнись, когда будешь выбирать свою следующую цель. Тебе лишь повезло в первый раз. Настоящая победа дается куда более высокой ценой.

Помни об этом.

Маг открыл глаза. Он криво усмехнулся. Значит, вот какая роль отведена ему во всем этом. Пешка, слепо идущая туда, куда протянется указующий перст гроссмейстера. Что ж, пожалуй, сейчас неподходящее время, чтобы ломать свое мировоззрение. К тому же есть дела более важные, чем установление душевного покоя, потревоженного мыслью о своей вторичности. Оставим высокопарные речи о высших целях и задачах. Пусть те, кому нравится сражаться за идеалы, малопонятные непосвященным, играют в свои собственные игры. А он, Фелиаг, будет чувствовать себя гораздо спокойнее, если не станет морочить себе голову всем этим. Он мстит, и это единственное, что имеет значение.

Вот с таким настроением он начал новый день. Настала пора вновь заявить кровососам о том, что кошмар их прошлого вполне реален и сейчас. И он так же могущественен, как и тогда. Вампиры нашли способ ограничить его плоть. Но так и не смогли уничтожить. Это было их огромной ошибкой. Фатальным промахом. Второго шанса он не даст никому. Пусть сколько угодно звучит в голове чужой голос, призывая неизвестно к чему. Да, Маг может лишь сказать слова благодарности за то, что некто просветил его, дал ключ к решению задачи. Но требовать большего никто не вправе.

Где были все эти высшие силы тогда, в те дни, когда именно Фелиаг вершил свой суд, неся крест за всех, угнетенных вампирами?! Теперь судьей ему будет только Господь. Но его голос он услышит только в последний час. До тех же пор Фелиаг сам распоряжается своей судьбой. Его мало интересует справедливость, имеет значение только удовлетворение оскорбленного сердца. Все остальное — прочь с дороги. Не старайтесь диктовать ему свою волю, он не будет послушным орудием, безмозглым и слепым исполнителем. Он не станет вести за вас войну, начатую не им. У него свой собственный путь, и чашу эту он выпьет до дна.

Фелиаг доволен собой. Давно он не испытывал такого подъема. И судьба отблагодарила его за терпение. Сейчас на руках у Мага все козыри, дающие ему право на победу. Он воспользуется ими единственно верным способом. Он подойдет к своей финальной черте с высоко поднятой головой.

— Хант… Задумайся, брат, почему среди немногих каинитов, поселившихся на Марсе, именно община «Ахерона» заняла второе по величине место? Что повлекло их сюда вслед за Патриархами?

— Если верить его же рассказам, то, пожалуй, их извечный поиск каких-то иных ответов на вопросы нашей природы.

— При чем здесь наша природа? Кому и когда это было настолько интересно, чтобы возводить подобный поиск в ранг навязчивой идеи? Кроме нескольких десятков умалишенных кровопийц. Здесь есть нечто, куда более глубокомысленное.

— Что ты выяснил?

— Конкретно очень немногое. В основном я продолжаю только догадываться. Но тот энтузиазм, практически переходящий в слепой фанатизм, с которым он мне доказывал собственную правоту, натолкнул меня на некоторые подозрения. И я задумался над этим всерьез. Вспомни, на Терре к переселенцам стали относится как к изгоям, добровольно поставившим себя вне общества, за пределы принятых законов. А все потому, что мы прилетели сюда, подчиняясь только собственным интересам.