Хелот из Лангедока - Елена Хаецкая

– Вот поэтому мы и говорим, что дакини – низшая раса. Вы не умеете смотреть дальше очевидного. – Имлах налила себе и Хелоту еще эля. – Давай выпьем, Хелот из Лангедока. Пусть твой мальчик научится видеть глубже, чем ты. Он похож на одного из Народа. Кто родил его тебе?

– Мне? – Хелот машинально отпил из кубка. Этот эль был крепче и гуще, чем тот, что любили в Шервудском лесу, но тоже очень вкусный. – Ты что-то путаешь, Имлах. Я даже не был знаком с его матерью.

– Разве он не твой сын?

– Конечно нет.

– Тогда почему ты так беспокоился о нем?

Хелот растерялся. А Имлах продолжала свои расспросы:

– Как получилось, что он оказался твоим спутником? Разве дакини умеют беречь своих слуг? Разве у дакини вообще могут быть слуги?

– Вероятно, могут. У меня же есть.

– Но как вообще кто-то мог согласиться по доброй воле идти в услужение к дакини?

– Никто и не спрашивал его согласия. Я… – Хелот прикусил губу. – Я заплатил за него деньги, Имлах. Только и всего.

Она уставилась на него в недоумении:

– Как это «заплатил»? Ты что, купил живого человека?

Побагровев, Хелот кивнул. Он жалел, что ответил великанше правду.

– А еще пытаешься уверить меня в том, что вы не низшая раса, – сказала она с горечью. – Нет, пока вы не изменитесь, быть вашему миру пусту. Вот и Морган Мэган так говорит. Он до сих пор свинцовые рудники вспоминает. Ведь Морган… – Имлах понизила голос и покосилась на барона, однако тот был увлечен кабаньей ляжкой. – Морган тоже дакини. Говорят, он совершил преступление, а потом открыл кровавые врата и ушел в Аррой… Про него много что говорят. Но каким бы он ни был, нельзя было так с ним обращаться. Там, на руднике, ему выбили половину зубов, а один глаз у него с той поры почти не открывается… Жестокий мир. Нет, пока вы не изменитесь, ничего доброго от вас не жди.

И она налила себе еще эля.

Теленн Гвад поднялся и громким воплем потребовал внимания. Гости постепенно замолкали, уставясь на барона неподвижными глазами.

– Обетная чаша! – взревел барон. – Принесите обетную чашу!

Он обернулся, но слуг не обнаружил. Тогда в пьяной голове барона произошло просветление, и он указал на большой медный таз, стоявший посреди стола. Таз был полон красной густой жидкости, которую вполне можно было бы принять за кровь, если бы не терпкий ягодный дух, исходивший от нее.

– Она здесь, господа! – провозгласил Теленн Гвад, ничуть не смущаясь. – И я хочу первым отпить из нее и дать обет. Итак… – Он взял таз обеими руками и поднес к своей огненной бороде. Хелоту показалось, что сейчас по жидкости побежит греческий огонь. – Клянусь, что найду настоящие барабант… брабан… как ты говорил, Хелот, какие кружева лучшие в мире?

– Брабантские, – улыбнулся Хелот.

– Во! – Барон обрадованно хлебнул вина. – Я найду для моей Имлах настоящие кружева! Ибо дама, сведущая и в чародействе, и в приготовлении кабанов, целиком зажаренных на вертеле, заслуживает самых драгоценных украшений.

И он передал чашу троллю Форайрэ. Тот заморгал всеми тремя своими глазами, но с места не двинулся, не вполне поняв, что от него требуется. Лоэгайрэ, сидевший рядом, сердито толкнул его локтем. Тогда Форайрэ встал и, смущаясь под множеством взглядов, произнес:

– Клянусь… починю крышу моему соседу Лоэгайрэ, ибо я ненамеренно сел на его дом нынче осенью и своротил трубу и десяток черепиц. Но я же не хотел! Я не нарочно.

И, показав в улыбке два торчащих клыка, тролль лакнул вина.

Лоэгайрэ отобрал у него чашу, но в руках не удержал и бухнул на стол. Затем вскочил и, вызывающе оглядывая сотрапезников, отбарабанил:

– Клянусь в будущем году отыскать алмаз, при виде которого Англай Алчное Сердце повесится на собственных кишках.

И плюхнулся на свое место.

Один за другим клялись гости барона Теденна Гвада. Женщины обещали родить сыновей, мужчины – сокрушить много врагов и одолеть свои слабости, а великий друид дал обет постичь тайну березы и руны «Беркана», что и означает «береза». Поскольку это было очень редкое дерево в лесах Аррой, то все отнеслись к его обету с благоговейным трепетом.

Хелот лихорадочно соображал, что бы ему такого обещать. Давать невыполнимый обет он не хотел, а какие обеты выполнимы – ума не мог приложить. Но чаша неуклонно близилась к нему, и, когда Имлах, поклявшаяся изготовить зелье, способное исцелить малярийную лихорадку, сунула ему чашу, Хелот медленно встал. Все глаза обратились к чужеземцу. Он понимал, что выглядит довольно незначительным в толпе троллей и великанов. Даже младшие вожди Народа поглядывали на него с нескрываемым пренебрежением. Хелот обвел взглядом пиршественный стол, поднял обеими руками чашу и заговорил:

– Как есть я рыцарь из презираемой вами расы, то клянусь во всеуслышанье: я совершу то, на что вы не решаетесь. Много за этим столом говорилось о драконьем иге и о кровавых обычаях этого племени, наделенного разумом, но обделенного состраданием. Я даю обет избавить Народ от страха перед драконами. Я отправлюсь за реку Боанн и уничтожу дракона, ожидающего свою жертву. Я клянусь вам в этом.

И в гробовой тишине отпил из чаши вина.

Глава четвертая

Морган Мэган выбрался на берег реки. Он почти не помнил, как творил эту местность. То и дело замечал признаки своего глубокого алкогольного опьянения, в котором пребывал, когда создавал эти раскоряченные деревья, уродливые валуны, заводи, нелепые болота, полные ржавой грязи. Да и речка сама получилась не ахти какая. Немудрено: попробуй создай что-нибудь приличное, когда в голове сплошной туман и обида неизвестно на кого.

Морган остановился, осмотрелся. Кое-что уже окультурили. Тут осушено болотце, здесь насажены приличные деревца. На мгновение он умилился: хоть и уроды они, эти обитатели холмов, но толк с них все-таки есть.

И тут Демиург увидел нечто, от чего настроение сразу испортилось. У переправы, называемой Городищенская Лава, был выставлен кордон. Низкорослые, упрямые с виду человечки, вооруженные алебардами и пиками, с решительным видом расхаживали у лавы взад-вперед. Некоторые готовили на кострах еду, другие бдительно озирали окрестности. Судя по количеству пик и копий, поставленных в пирамиду, воинов на этом кордоне было довольно много, никак не меньше пятидесяти.

Морган Мэган направился прямо к ним.

– Стой! – гаркнул один из них, направляя копье Моргану в грудь.

Тот остановился, прищурил здоровый глаз. Больной мутно глядел из-под скошенного века куда-то в сторону.

– Кто таков? – требовательно спросил другой человечек, с золотыми пластинами на кожаной кирасе, – видимо, командир.