Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Париже Командующий флотом прожил затем многие годы; ум его, вечно жаждущий новых и новых познаний, сердце бодрое и отзывчивое на каждый новый труд, с жадностью бросились в науку. На скамье студента Института путей сообщения – Эколь Пон-э-Шоссе – сидел Вице-Адмирал Российского Императорского флота, прилежно и страстно учился. В 1925 году весь курс был им окончен. В восторженном изумлении французы профессора и ученики-сотоварищи увидели имя Михаила Кедрова. Окончил первым из всего выпуска.
Это было в третий раз, когда сверкало его имя, первым торжествуя над трудом и наукой в его просвещенной и трудолюбивой жизни. Четыре года спустя этот белый адмирал стал ядром и центром Военно-Морского союза с великой и светлой задачей: «Стоять у изголовья великой больной Матери и всячески содействовать ее выздоровлению». Под это знамя и поныне слетаются со всех концов мира орлы-офицеры, верные святому долгу и страстной любви к Родине.
Б. Щепинский
Последние годы военной жизни воспитанников кадетских рот Морского училища[262]
Об открытии Морского корпуса в Севастополе в октябре 1919 года было написано много в морской литературе зарубежья, и из всего написанного видно, что почему-то ни сам создатель корпуса, и никто из высшего морского командования того времени не приняли во внимание того факта, что в 1919 году в рядах Добровольческой армии и на судах флота служило более 50 гардемарин Отдельных гардемаринских классов и кадет Морского училища, еще не окончивших полный курс специального или общеобразовательного классов.
Конечно, никто из моряков не мог не одобрить идеи открыть в Крыму военно-морское учебное заведение. Для сухопутных войск на Юге России существовало несколько военных училищ, тогда как для пополнения офицерского состава флота не было предпринято ничего. Правда, во Владивостоке капитан 1-го ранга Китицын принял молодых людей в гардемаринскую роту, но об этом факте мало что было известно на Юге России.
6 сентября 1919 года в газетах появилось объявление о приеме в Морской корпус по конкурсу аттестатов, без различия сословий, 130 молодых людей, окончивших среднее образование, возраста от 16 до 18 лет, в гардемаринскую роту и столько же, в возрасте от 12 до 14 лет, окончивших 3 класса среднеучебного заведения, в младшую кадетскую – 7-ю роту. К сожалению, воспитанников Морского училища, закрытого 24 февраля 1918 года, окончивших свое среднее образование, на Юге России было мало, и, напротив, воспитанников этого училища, которым осталось год или два для заканчивания образования, оказалось довольно много, возможно, более пятидесяти. Согласно тексту этого объявления, для большинства питомцев Морского училища прием в открываемый корпус был закрыт. Однако будущее показало, что только всего после четырех месяцев усиленной подготовки в созданных для них «временных классах» многие из них с успехом окончили специальные классы Морского корпуса в Бизерте, а потом университеты и высшие технические учебные заведения как во Франции, так и в других странах.
Что же касается решения открыть прием «малышей» в самую младшую кадетскую роту, отрывая их от семей в это тревожное время, при отсутствии «лишних» денег в казне Вооруженных сил Юга России и необходимых имущества и продуктов, то в лучшем случае можно только с удивлением пожать плечами. Было бы гораздо целесообразнее оставить этих мальчиков учиться в своих гимназиях и реальных училищах. Наконец, когда же эти кадеты могли бы стать мичманами? В 1927 году… А где же принцип, так правильно формулированный капитаном 1-го ранга Китицыным, о «непрерывности морского воспитания»? Вот почему, как нам кажется, было бы целесообразнее открыть в Крыму не седьмую, а четвертую (старшую кадетскую) роту с ускоренным курсом, для оставшихся за бортом 40–50 кадет старого Морского училища. Таким образом, через несколько месяцев усиленных занятий они могли бы образовать младшую гардемаринскую (третью) роту, солидную по духу и традициям старого Морского корпуса, и к тому же уже хорошо знакомую со службой на флоте. Но, увы, в формировавшуюся гардемаринскую роту из гардемарин Отдельных гардемаринских классов никого не приняли, а из кадет Морского училища приняли только четверых. Это была «капля в море», и, конечно, вопроса о «преемственности» и быть не могло.
Так или иначе, старшая кадетская (четвертая) рота не была открыта и никаких приказов об отчислении кадет и гардемарин в открываемый Морской корпус не последовало. Сии «птенцы гнезда Петрова», для которых места в новом Морском корпусе не нашлось, продолжали нести свою службу в армии и на флоте вплоть до июня месяца 1920 года.
Но вот в июне 1920 года Главное командование решило возвратить с фронта всех учащихся молодых людей (приказ № 2258). 22 июня соответствующие приказы за № 4987 и 4988 были отданы и по флоту. Таким образом всплыл на поверхность вопрос о забытых в прошлом году воспитанниках Морского училища и Отдельных гардемаринских классов. Что же для них можно было сделать? Единственным выходом было создание временных ускоренных курсов: старшего, для окончивших среднее образование, и младшего, для его не окончивших. Эти курсы получили наименование Сводной роты при Морском корпусе, в командование которой вступил капитан 2-го ранга А.А. Воробьев[263]. Открытием этой роты кадеты были много обязаны стараниям их товарища, кадета Владимира Е., который добился возможности быть принятым начальством. Со своей стороны контр-адмирал Ворожейкин, директор корпуса, не забывший своих бывших воспитанников, кадет роты Его Высочества, много способствовал открытию этих «временных классов». В конце концов кадеты, служившие на кораблях Черноморского флота, были откомандированы в Морской корпус для продолжения образования. Большинство воспитанников были уже в чине подпоручика корпуса корабельных офицеров и продолжали в стенах корпуса носить свою офицерскую
