Ямани: Взгляд из-за кулис - Джефри Робинсон

Вест, бывший губернатор Южной Каролины, уверяет, что довел обеспокоенность Ямани до сведения государственного департамента:

— Разумеется, я поставил в известность государственного секретаря Сайруса Вэнса. Я сообщил ему, что Ямани ни при каких условиях не соглашается на предание гласности документов «Арамко». И что, по его словам, в некоторых странах — таких, как Иран и Ирак, — разглашение сведений, касающихся нефтяных ресурсов, карается смертной казнью. По соображениям национальной безопасности эти сведения считают необходимым засекречивать.

Личные связи Веста позволяли ему не ограничиваться рутинным отчетом непосредственному начальнику. Нарушив формальную субординацию, он обратился напрямую в Белый дом.

— Я находился в необычной ситуации. Эффективность моей дипломатической деятельности в Саудовской Аравии основывалась преимущественно на том, что в общем мнении я был лицом, имевшим прямую связь с президентом Картером. И это было правдой. Я редко использовал эту связь, разве что в исключительных обстоятельствах. Но такие случаи все же бывали. И на этот раз я позволил себе обратиться к Картеру.

Сенатский комитет отнюдь не догадывался, что к делу подключился Белый дом. Сотрудники комитета подготовили 130‑страничный доклад, освещавший проблему, и назначили дату, когда пять входивших в подкомитет сенаторов должны были определить голосованием, следует ли предать этот доклад гласности.

Но тут в ход событий вмешались друзья Саудовской Аравии.

Среди менеджеров нефтяных компаний, которые оказывали давление на подкомитет, стремясь несколько охладить его пыл, был Клифтон Гарвин из «Экссон».

— Я никого об этом не просил специально, — защищается Ямани. — Они знали нашу точку зрения и понимали, что мы не простим им разглашения любой информации, касающейся Саудовской Аравии. Понимали, что нашим взаимоотношениям может быть нанесен ущерб. В прошлом мы отказывались сообщать и десятую долю этой информации нашим партнерам по ОПЕК. С какой стати мы должны были предоставлять ее для публичного расследования в Соединенных Штатах? Никто не имел права лезть в наше частное дело.

Ну а если бы Гарвин и компания были вызваны на допрос и им пришлось давать показания, что случилось бы тогда?

— Это всего лишь гипотеза, — бросает Ямани.

Далее в работу включился Джо Твинэм, заместитель помощника государственного секретаря, занимавшийся проблемами Аравийского полуострова. Он предупредил пятерых сенаторов, что, если их доклад станет достоянием гласности, это не только причинит серьезные неприятности саудовцам, но и повлечет ответные действия с их стороны. Он напомнил комитету, что Саудовская Аравия без колебаний использует нефть в качестве политического инструмента, чтобы заставить прислушаться к своему голосу.

Наконец вмешался и сам Сайрус Вэнс. Он позвонил некоторым членам подкомитета и сказал, что обнародование добытых ими документов повредит отношениям между Соединенными Штатами и Саудовской Аравией. Вэнс подчеркнул, что саудовцы могут усмотреть в этом посягательство на свой суверенитет.

В результате голосования трое из пятерых сенаторов высказались против того, чтобы предать доклад гласности.

Джек Андерсон в своем комментарии отметил, что «нефтяные магнаты» сумели-таки защитить секреты Саудовской Аравии в сенатском подкомитете.

Чтобы избежать тягостного публичного разбора личных мотивов, которыми они могли руководствоваться при голосовании, трое сенаторов согласились на обнародование «разжиженной» версии исходного 130‑страничного доклада. Эта версия была длиннее на целых 37 страниц.

Изъятые части доклада включали сведения о грубых нарушениях закона со стороны «Арамко», собранные саудовцами; документы, отражающие полемику между министерством Ямани и чиновниками «Арамко» по вопросу об уровнях добычи; записки, в которых саудовцы обвиняли «Арамко» в чрезмерно интенсивной эксплуатации месторождений и в использовании фальсифицированных данных при оценке запасов.

Из текста доклада были также устранены все кавычки, обозначавшие цитаты, и фамилии саудовских чиновников, которым эти высказывания принадлежали, а также названия нефтяных компаний. Не было указано и то, что в основу доклада легли документы, востребованные у компаний судебным порядком.

Но успех, достигнутый Ямани и саудовцами в противоборстве с различными комитетами конгресса, был лишь половиной дела. Одновременно ему приходилось вести бой против американского министерства юстиции.

Общественность Соединенных Штатов все решительнее требовала употребить в отношении нефтяных компаний силу закона и положить конец безостановочному росту цен на бензоколонках. Антитрестовский отдел министерства юстиции начал расследование торговой практики крупнейших международных нефтяных компаний.

Прежде всего предстояло выяснить, были ли у компаний «Экссон», «Сокал», «Мобил» и «Тексако», с одной стороны, побудительный стимул, и, с другой стороны, возможность ограничивать совместными усилиями саудовскую нефтедобычу (без ведома правительства Саудовской Аравии) и тем самым поднимать мировые цены на сырую нефть.

В ту пору во главе антитрестовского отдела стоял Джон Шенфилд.

— Мы провели общее собрание сотрудников. Среди них были люди, посвятившие всю свою жизнь распутыванию подобных историй. Профессора экономики, опытные следователи, юристы, счетоводы. Штат нашего отдела был довольно многочисленным. Было время, когда в отделе работало 50 человек, в том числе 13 адвокатов, 4 экономиста, 16 следователей и 17 секретарей.

Следующим шагом министерства юстиции было затребование множества рабочих документов семи американских и четырех зарубежных корпораций. В поле зрения следствия оказались «Арамко» (Нью-Йорк), «Бритиш петролеум» (Лондон), «Компани франсез де петроль» (Париж), «Экссон» (Нью-Йорк), «Галф» (Питтсбург), «Ройал датч петролеум» (Гаага), «Шелл ойл» (Хьюстон), «Стандард ойл оф Калифорниа» (Сан-Франциско) и «Тексако» (Нью-Йорк).

Как только соответствующие запросы поступили к руководителям компаний, все они без исключения стали протестовать против вторжения в их частные дела. Юристы и той и другой стороны включились в оживленную переписку, породившую горы бумаг.

Юристам корпораций, базировавшихся в Соединенных Штатах, было хорошо известно, что министерство юстиции может использовать американскую судебную систему и форсировать решение вопроса, потребовав предоставления всех нужных ему документов вне зависимости от того, какое отношение эти документы имеют к коммерческим тайнам компании. В то же время они знали, что при необходимости можно затормозить ход дела и растянуть его на долгие годы. И избрали тактику откровенных проволочек: в ответ на каждый запрос в министерство юстиции направлялись послания, в которых просили объяснить, для чего понадобился тот или другой документ, уточняли каждую деталь, доказывали, что запрошенные материалы не имеют отношения к делу, придирались к неясностям, оспаривали невыгодные для компаний толкования, исходившие от сотрудников антитрестовского отдела, и, наконец, если их все-таки принуждали выдать документы, просили отодвинуть предельные сроки выдачи.