Ямани: Взгляд из-за кулис - Джефри Робинсон

Рейган поставил во главе антитрестовского отдела Уильяма Бэкстера.

Сейчас Бэкстер является профессором юридического факультета в Беркли (Калифорнийский университет).

— Расследование тянулось несколько лет, — говорит Бэкстер, — а потом заглохло, хотя официально и не было закрыто. Наконец я написал довольно длинную записку, в которой объяснял, почему считаю целесообразным его закрыть.

В данном случае рейгановская команда решила поступить по принципу «что прошло, то быльем поросло».

Впрочем, в январе 1983 г. четыре компаньона «Арамко» едва не забили мяч в собственные ворота.

В один из первых дней нового года, когда Бэкстер наводил последний лоск на предназначенное к закрытию дело, в номере на 18‑м этаже женевской гостиницы «Интерконтиненталь», который занимал Ямани, состоялся обед для чрезвычайно узкого круга лиц.

Присутствовало только пять человек. За большим овальным столом красного дерева, стоявшим в дальнем конце гигантской гостиной, вместе с Ямани сидели менеджеры четырех компаний, входивших в «Арамко»: Билл Тавулареас из «Мобил», Клифтон Гарвин из «Экссон», Джордж Келлер из «Сокал» и Джон Мак-Кинли из «Тексако».

Разговор шел о том, что крупнейшие нефтяные компании не могут и дальше платить по 34 доллара за баррель, который стоит 30 долларов.

Ямани вроде бы проявил понимание. Он и сам хотел, чтобы цены на нефть снизились. Но несколько позже. А в то время он никак не мог согласиться с предложением снизить официально установленные саудовские цены на полтора доллара.

— Все, чего мы достигли, это повидали друг друга, — сказал после встречи Джордж Келлер, председатель «Сокал». — Ни одна проблема не была решена. Хорошо еще, если не возникло новых.

В последней фразе подразумевалось министерство юстиции.

Антитрестовский закон Шермана не оставляет никаких сомнений относительно того, что конкуренты, договаривающиеся между собой о ценах, совершают преступление. И репортеры, написавшие об этом приватном обеде, вскоре поняли, что неспроста чувствовали запах жареного, ибо саудовское министерство нефти не замедлило выступить с официальным заявлением, в котором охарактеризовало как «неуместные домыслы» сообщения о том, будто на обеде обсуждалось снижение цен.

— Мы говорили обо всем в самых общих выражениях, — настаивает Ямани. — Мы никогда не стали бы вести речь о специфических вопросах, относящихся к ценообразованию. Уж кто-кто, а эта четверка отлично знает закон. Если бы мы начали говорить о ценах, как минимум трое из них тут же бы встали и ушли. Поверьте моему слову: когда заходит речь о ценах, все они прячутся в кусты.

Джон Шенфилд считает, что мнение Ямани о менеджерах четырех американских нефтяных компаний в основном справедливо.

— Некоторые поступки сопряжены с огромным риском. Недопустимо обсуждать цены в ситуации, в которой вы никак не можете себя защитить. Ямани это понимает. Возможно, его самого это мало заботило, но, будучи человеком проницательным и искушенным, он понимал, до каких пределов могут идти его собеседники.

Насколько известно министерству юстиции, если собравшиеся у Ямани и не вели речь о ценах, то единственно потому, что им мешал страх друг перед другом. Впрочем, если такой разговор и в самом деле имел место, то этого все равно не признал бы ни один из собеседников.

К концу 1983 г. Бэкстер понял, что не может уличить компании в закулисной игре. Тем не менее в заключении, написанном по результатам расследования, он указал, что в 1974—1977 гг. и, быть может, даже в 1979 г. четыре компании входившие в «Арамко», «могли получить возможность» влиять на рыночные силы, контролируя добычу саудовской сырой нефти (в границах, которые были установлены саудовским правительством).

Доказать это было практически невозможно.

И даже если бы Бэкстер сумел это сделать, в 1983 г. мир был уже совсем иным и не существовало средств чем-либо помочь пострадавшим. Инцидент был исчерпан.

Бэкстер все же не преминул заметить в своем докладе:

— По-прежнему не исключается, что ответы на запросы по гражданскому следствию могли бы дать прямые доказательства нарушений антитрестовских законов, наказуемых по суду.

Хранятся ли в архивах Ямани документы, которые могли бы опровергнуть выводы Бэкстера?

Единственный человек, способный дать точный ответ, — это сам Заки Ямани.

А он, верный своим принципам, предпочитает молчать.

Непревзойденный дипломат

— В искусстве вести переговоры, — свидетельствует менеджер одной из американских нефтяных компании, — Ямани не имеет равных. Он терпелив, вежлив и отлично владеет всеми приемами дипломатии. Мы, например, заметили, что в трудных ситуациях Ямани всякий раз направляется к телефону. Нам, конечно, было хорошо известно: саудовскую политику делает не Ямани, переговоры ему приходится вести в жестких рамках инструкций, полученных сверху. Но разрази меня гром, если это не было всего лишь предлогом! Стоило Ямани почувствовать, что его припирают к стене, он отправлялся звонить, а когда возвращался, атаку против него приходилось начинать заново.

— Ямани говорит тихо и никогда не угрожает, — добавляет другой менеджер. — Он методически выискивает бреши в вашей аргументации, бесстрастно задавая вопрос за вопросом, пока не измучит вас настолько, что вы пожертвуете и отцом родным, лишь бы это поскорее кончилось.

— Главное в любых переговорах — точно знать, чего вы хотите, — говорит Ямани. — Знать чистый минимум, на который вы можете согласиться, и максимум, которого надеетесь достигнуть. Как только вы ясно определяете оба эти условия, вы должны мысленно поставить себя на место ваших партнеров и попытаться определить их слабости. Вы должны понять, на что они могут согласиться и чего от них следует ожидать. Только так вы можете прийти к пониманию их стратегии, и это поможет вам избрать собственную тактику.

Успех, по словам Ямани, невозможен без терпения.

— Как бы ни протекали переговоры, важно сохранять терпение. Но в то же время надо продвигать их вперед. Нельзя допускать, чтобы переговоры буксовали на одном месте. И не забывайте держать себя в руках. Человек, теряющий самообладание, утрачивает и способность поддерживать диалог.

Я спрашиваю, как он относится к старой аксиоме, согласно которой никогда не следует называть сумму первым, поскольку можно слишком дешево отдать свой товар или переплатить за чужой.

Ямани несколько мгновений размышляет, потом говорит:

— Это лишь общее правило, которое нельзя применять всегда и всюду. Конечно, не стоит первым называть цифры, если к этому не принуждают обстоятельства. Но бывают ситуации, когда выхода нет.