Ямани: Взгляд из-за кулис - Джефри Робинсон

Юристам корпораций, базировавшихся в Соединенных Штатах, было хорошо известно, что министерство юстиции может использовать американскую судебную систему и форсировать решение вопроса, потребовав предоставления всех нужных ему документов вне зависимости от того, какое отношение эти документы имеют к коммерческим тайнам компании. В то же время они знали, что при необходимости можно затормозить ход дела и растянуть его на долгие годы. И избрали тактику откровенных проволочек: в ответ на каждый запрос в министерство юстиции направлялись послания, в которых просили объяснить, для чего понадобился тот или другой документ, уточняли каждую деталь, доказывали, что запрошенные материалы не имеют отношения к делу, придирались к неясностям, оспаривали невыгодные для компаний толкования, исходившие от сотрудников антитрестовского отдела, и, наконец, если их все-таки принуждали выдать документы, просили отодвинуть предельные сроки выдачи.

Было совершенно ясно, что, превращая деловую переписку в некое подобие затяжного розыгрыша мяча на теннисном корте, юристы корпораций надеялись дождаться смены администрации в Белом доме, которая могла повлечь и смену руководства в министерстве юстиции. А там, глядишь, дело спустили бы на тормозах. Кроме того, меняется сам мир, и чем дольше затягиваются такие истории, тем реже имеет серьезное значение их исход.

Что же касалось четырех зарубежных компаний, то они и вовсе могли не беспокоиться, зная, что без согласия их правительств — которое едва ли могло быть получено — министерство юстиции Соединенных Штатов ничего от них не добьется, и единственное, на что смеют рассчитывать американцы, это вежливая отписка («к сожалению, ничем не можем вам помочь»).

— Почему мы направили так называемые «запросы по гражданскому следствию» (ЗГС) крупнейшим зарубежным компаниям, не имея возможности оказывать на них давление? — рассуждает Шенфилд. — Мы не исключали, что они подчинятся. Я всегда полагал — может быть, несколько наивно, — что если компании хотят заниматься бизнесом в Соединенных Штатах, они должны хоть отчасти быть заинтересованы в хороших отношениях с американским законом. Мне также казалось вполне вероятным, что правительства, скажем, Великобритании, или Франции, или других стран, которые мы считали нашими близкими друзьями, предоставят нам (как мы предоставляем им) достаточную свободу действий по отношению к их нефтяным компаниям, чтобы продемонстрировать тем самым уважение к американскому закону.

Особого подхода требовала «Арамко». Шенфилд знал, что в архивах «Арамко» находятся документы, касающиеся Саудовской Аравии. Знал он и другое: Ямани употребит все свое влияние, чтобы их не увидели чужие глаза.

— Нет, саудовцы не хотели идти нам навстречу, — говорит Шенфилд. — Попросив «Арамко» передать нам документы, мы получили ответ, из которого явствовало, что саудовское правительство не понимает смысла наших требований и это вызывает у него недоумение. Оно хотело бы более подробных разъяснений и уточнений.

Американцы исправно предоставили «Арамко» разъяснения и уточнения, которых требовали саудовцы.

Была причина, вынуждавшая обе стороны действовать с известным тактом: саудовцы понимали, что, как бы они ни возражали, министерство юстиции может на законных основаниях получить любые документы, находящиеся на американской территории; американцы же сознавали, что такой шаг непременно повлечет ответные действия со стороны Саудовской Аравии. Этого Шенфилд хотел избежать.

Семи американским компаниям больше года удавалось юлить и изворачиваться, но в конце концов им пришлось передать министерству юстиции более 125 тысяч документов.

В октябре 1978 г. юристы «Арамко» уведомили министерство юстиции, что Ямани именем саудовского правительства четко и недвусмысленно запретил вывоз из Саудовской Аравии любых документов, на которые присланы ЗГС.

Руководствуясь дипломатическими соображениями и учитывая запрет Ямани, министерство юстиции сообщило семи американским компаниям, что на вторую серию посланных им ЗГС нужно высылать только документы, не имеющие отношения к Саудовской Аравии, — во всяком случае, до тех пор, пока не будет решен вопрос о документах с саудовской тематикой.

По совпадению это случилось как раз в то время, когда «Экссон» и «Сокал» были вынуждены передать подкомитету Черча сведения о саудовских нефтяных ресурсах и объеме добычи. Поскольку Шенфилд не хотел, чтобы антитрестовский отдел отождествляли с подкомитетом Черча, он счел нужным уладить отношения с Ямани и избежать осложнений, которые могли возникнуть при востребовании нужных ему документов.

Вероятно, Ямани не смог бы процитировать слово в слово лекции Кингмана Брустера по антитрестовскому законодательству, но он хорошо представлял себе общий характер американских антитрестовских законов, знал, как работает министерство юстиции, и имел не один случай убедиться, насколько могуществен сенатский комитет по связям с зарубежными странами, — поэтому у него не было сомнений, что саудовцам предстоит нелегкая схватка.

Но, как и все юристы, Ямани хорошо знал: чем дольше натягиваешь перчатки, тем больше вероятность, что у соперника пропадет охота драться и он оставит тебя в покое.

В ноябре 1979 г. Ямани встретился с министром финансов Соединенных Штатов Г. Уильямом Миллером, находившимся в Саудовской Аравии с официальным визитом. Хотя его поездка не имела никакого отношения к расследованию, которое проводило министерство юстиции, во время переговоров Миллер коснулся этого предмета. Ямани выразил свою озабоченность. Во всяком случае, сказал он, желательно было бы, чтобы расследование не касалось данных о характере и объеме добычи нефти в Саудовской Аравии, ее нефтяных ресурсах и политике цен. Миллер попытался заверить Ямани, что ни один документ, носящий конфиденциальный характер, не получит огласки. Но для доказательства, что эти заверения ничего не стоят, Ямани достаточно было упомянуть подкомитет Черча. Как бы то ни было, заметил Миллер, материалы, нужные министерству юстиции, уже находятся в распоряжении американских компаний и на территории США, тем самым они могут быть востребованы в судебном порядке. Ямани остался тверд, сказав, что все ЗГС останутся без ответа.

Шенфилд узнал о встрече Миллера с Ямани, ожидая брифинга в «ситуационной» комнате Белого дома.

— Это было непосредственно после захвата заложников в Тегеране. В то время я был помощником генерального прокурора и каждое утро представлял министерство юстиции на брифингах в этой комнате. Какой-то чиновник министерства финансов рассказал, что они проявили интерес к расследованию и что Ямани выразил в связи с этим свою обеспокоенность. Один из вопросов, возникших сразу же после захвата заложников в Иране, заключался в том, будут ли следствием акций, которые могут предпринять Соединенные Штаты, какие-либо ограничения поставок нефти. В сложившемся контексте это становилось важным. По поводу самого расследования никаких решений не принималось. Это и не входило в компетенцию собравшихся. Но многие из них понимали, что мы в министерстве юстиции твердо намерены его продолжать.