Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты - Владимир Виленович Шигин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что касается Паулуччи, то он в это время находился в Кубе. Получив известие о вторжении персидской армии, наместник приказал генерал-майору Котляревскому немедленно выдвинуться навстречу персам. Два раза Котляревскому повторять было ненужно. Получив приказ, он тут же форсированным маршем двинулся в Карабах, присоединяя к своему отряду разбросанные по селениям отдельные роты. Вступив в Карабахское ханство, Котляревский разгромил несколько персидских конных отрядов, разорявших область. Казалось, еще одно столкновение старых противников Котляревского и Аббаса-Мирзы неизбежно. Но последний, прознав, кто именно идет ему навстречу, предпочел уйти за Аракас. Таким образом, очередная вылазка принца в наши границы опять закончилась ничем.
Надо отметить, что капитуляция остатков батальона Троицкого полка на общий ход событий никак не повлияла. Однако этот неожиданный частный успех весьма приободрил персов, которые увидела, что русских можно побеждать, и уронил авторитет нашей армии в глазах местного населения. И офицеры, и солдаты были возмущены поступком Оловяшникова.
– Не мог прорваться, надо было стоять насмерть, а не ползать на коленях перед врагом! – говорили между собой офицеры.
Котляревский писал в те дни маркизу Паулуччи: «Я никак не мог верить, чтоб без самой крайности сдались русские».
Возможно, в какой-либо другой армии такое поведение офицера и солдат, даже их сдача в плен после ожесточенного сопротивления и огромных потерь, были бы восприняты с пониманием, а может даже, с пиететом, но только не в русской Кавказской армии, где сдача в плен считалась самым большим позором. Поэтому вердикт кавказского военного сообщества был однозначным – и Оловяшников, и его солдаты являются трусами и изменниками, без всяких оправданий и снисхождений! Такими они и остались в истории русского Кавказа.
* * *
Так как очередная персидская диверсия провалилась, Аббас-Мирза решил было продолжить мирные переговоры. Паулуччи был против переговоров. О чем можно договариваться со столь вероломным врагом! Но Петербург требовал немедленного мира и во имя его советовал даже идти на серьезные уступки! Делать нечего, в ставку Аббаса-Мирзы отправились майор Попов и надворный советник Василий Фрейганг.
Каково же было их удивление, когда вместо привычного визиря Мирзы-Безюрка их принял британский посол Гор Оусли, который объявил, что именно он и будет вести переговоры… от имени шаха Персии и, разумеется, в интересах британской короны.
Увидев британского посла, майор Попов обреченно вздохнул:
– Нашу миссию можно считать проваленной, ибо англичане замириться персам с нами никогда не дадут!
И он не ошибся. Оусли без обиняков заявил:
– Я уполномочен передать вам пожелание шаха очистить все ранее принадлежавшие ему кавказские провинции! Вот карта ваших уступок!
Взяв в руки карту, Попов и Фрейганг были потрясены, так как отдать персам предполагалось все, включая Тифлис.
– Обсуждать такие условия мы не уполномочены! – резко завершил разговор Попов.
На этом миссия собственно и завершилась.
Конечно, опираясь на тридцатитысячную, хорошо организованную и вооруженную британцами армию, Аббас-Мирза мог вполне продолжать войну и дальше. Но при этом и сам принц, и его подчиненные уже устали от бесконечных поражений, поэтому принц с радостью пошел бы на реальные мирные переговоры, но Аббас-Мирза действовал под давлением англичан и подчинялся приказам отца, ослепленного британским золотом.
Вместе с Поповым и Фрейгангом в Тифлис отправился и молодой шотландец Роберт Гордон, секретарь британского посла. Англия все больше и больше втягивалась в борьбу с Россией на ее восточных границах.
Глава шестая
Что и говорить, российским наместникам на Кавказе в начале XIX века приходилось нелегко. Возможно, именно поэтому они столь часто сменялись. Чего стоила одна Кавказская линия, на которой вот уже столько лет шла нескончаемая война с горцами – чеченцами и ингушами, черкесами и лезгинами! Невозможно было добиться полного порядка и в самой Грузии. Если в Тифлисе постоянно интриговали и составляли заговоры местные князья, то в провинциях то и дело вспыхивали мятежи, усмирить которые можно было уже только оружием. Но это были еще «цветочки». «Ягодки» начинались во владениях закавказских ханов. Там интриговали уже по-крупному, клялись в верности и тут же изменяли, предавали и при каждом удобном случае били в спину. А за пограничным Араксом стояли готовые к очередному нашествию армии персидского принца Аббаса-Мирзы и турецких сераскиров, из-за спин которых выглядывали вездесущие английские агенты. На все это у наместников катастрофически не хватало ни войск, ни средств, так как Петербург всегда относился к Кавказу как к «заднему двору», обеспечивая его по остаточному принципу. При этом наместники обычно действовали в режиме острейшего дефицита времени, самостоятельно принимая решения государственной важности, за которые в одночасье можно было поплатиться и должностью, и эполетами. В столь непростой обстановке наместники обязаны были быть почти гениями, способными одновременно выступать в роли грамотных администраторов и мудрых законодателей, справедливых судей и изворотливых политиков, талантливых военачальников и хитрых дипломатов. Если же хотя бы в одной из сиих ипостасей наместник был слаб, это немедленно сказывалось на всей ситуации в крае. Надо ли говорить, что такие нагрузки были по плечу не каждому, причем даже самые толковые и деятельные выгорали на Кавказе буквально в несколько лет… Частая смена наместников также не сулила ничего хорошего, ибо чтобы вникнуть в запутанные хитросплетения кавказских взаимоотношений, надо было время, которого, как мы уже говорили, всегда не хватало…
В феврале 1812 года в Тифлисе произошла очередная смена. Вместо отозванного в Россию генерал-лейтенанта Паулуччи должность главнокомандующего и наместника в Грузии принял генерал-лейтенант Ртищев. Последним боевым успехом «эпохи Паулуччи» стала блистательная победа отряда генерал-майора Лисаневича над турками 24 февраля 1812 года в Анатолии при деревне Паргите.
Уже в дороге маркиза догнал указ о награждении его «за кавказские дела» Георгиевским крестом 3‑й степени и золотыми аксельбантами генерал-адъютанта. По прибытии в Петербург Паулуччи получил весьма серьезную должность начальника штаба 3‑й Западной, а затем и основной 1‑й Западной армии, готовящейся сразиться с Наполеоном. На Кавказ Паулуччи уже больше никогда не вернется…
Новый наместник Николай Федорович Ртищев своим возвышением был обязан клану братьев графов Орловых, один из которых, Григорий, являлся фаворитом императрицы Екатерины II. Дело в том, что старший из братьев Орловых Иван в свое время женился на сестре Ртищева. Будущий кавказский наместник воспитывался в Сухопутном кадетском корпусе, откуда выпущен был в армию поручиком. После этого был определен адъютантом к фельдмаршалу графу Захару Чернышеву. В 1784 году Ртищев был произведен в полковники, возглавив
