Охота за слоновой костью - Уилбур Смит

По некоторым оценкам здесь отловили, точно животных, и переправили на побережье свыше пяти миллионов душ. Чтобы переправить через озеро, их набивали в дау, как сардины в банки, первый слой укладывали на дно, прижатыми друг к другу, в восемнадцати дюймах над ними укладывали новую палубу и новый слой людей, и так четыре раза, одних на других.

При попутном ветре переправа через озеро занимала два дня и три ночи.

Арабские рабовладельцы считали хорошей выживаемость пятьдесят процентов.

Это был естественный отбор. Выживали только сильные.

На восточном берегу озера выживших, покрытых испражнениями и рвотой, доставали из лодок. Тела умерших бросали в воду поджидающим крокодилам. Остальным давали возможность отдохнуть и набраться сил для последнего отрезка пути. Когда хозяева решали, что пора, рабов заковывали и строили в длинные ряды. Каждый раб нес груз слоновой кости. Так они шли к берегу океана.

Дэниэл думал, удастся ли хоть отчасти передать ужасы такой торговли с помощью актеров и нанятых дау. Он представлял себе, какой шум поднимется. Обозреватели и критики и без того часто обвиняли его в необоснованном изображении насилия и жестокости. Ответ всегда был один: Африка — континент насилия и жестокости. Всякий, кто пытается скрыть это от вас, не настоящий рассказчик. Кровь — вот удобрение, на котором процветает почва Африки.

Дэниэл смотрел на север через сверкающие воды. Там, выше по карте, где из озера вытекает Нил, есть треугольный клин, примыкающий к реке, — территория Лада. Когда-то здесь было личное поместье короля Бельгии. Здесь обитали самые многочисленные на континенте стада слонов с самыми большими бивнями; бельгийцы охраняли и берегли их.

После смерти бельгийского короля права на территорию Лада по международному договору отошли Судану. Когда это произошло, бельгийская администрация стремительно покинула территорию и возник вакуум власти. Сюда лавиной хлынули европейские охотники за слоновой костью. Они набрасывались на стада слонов и истребляли их.

Карамоджо Белл в своей автобиографии описывает, как на территории Лада целый день преследовал стадо слонов, останавливался, убивал и двигался дальше. Тогда за один день он застрелил двадцать три слона.

Мало что изменилось с тех лет, печально думал Дэниэл. Убийства и грабеж продолжаются. Африка теряет кровь. Африка просит цивилизованный мир о помощи, но какую помощь она получает? Пятьдесят членов Организации африканского единства вместе смогли произвести такой же общий валовой продукт, как маленькая Бельгия в северном полушарии.

«Как первый мир может помочь Африке?» — думал Дэниэл. Помощь, оказываемая огромному материку, испаряется, как несколько капель дождя в песках Сахары. Циник определил помощь как систему, благодаря которой бедные люди в богатых странах отдают деньги богатым черным людям в нищих странах, чтобы те положили их на счета в швейцарских банках. Печальная истина заключается в том, что Африка больше никого не интересует, особенно после падения Берлинской стены и выхода стран Восточной Европы из эры коммунистического мракобесия. Африка оказалась лишней. Мир ей сочувствует, но не помогает. Европа обратила свое внимание на более близкие объекты, нуждающиеся в помощи.

Дэниэл со вздохом посмотрел на сидящую рядом Бонни. Ему хотелось обсудить свои мысли, но Бонни, сбросив сандалии и положив голые ноги на спинку кресла перед собой, жевала резинку и читала дешевый фантастический роман в мягкой обложке. И Дэниэл снова посмотрел в окно. Пилот начал снижение, и берег Убомо двинулся им навстречу.

Саванна, рыже-коричневая, как шкура антилопы-импалы, была усеяна деревьями акации. На берегах озера нитью бус лежали рыбацкие деревни, соединенные полосками зеленых садов и шамб[34], питавшихся водами озера. Деревенские дети махали пролетавшему у них над головами самолету, а когда пилот развернулся и стал заходить на посадку, Дэниэл отчетливо увидел далекие синие горы, поросшие темным лесом.

Стюардесса, с довольным видом поправляя длинное зеленое платье, выбралась из туалета; по-английски и на суахили она приказала застегнуть привязные ремни.

Под ними замелькали некрашеные оцинкованные городские крыши, и самолет грузно коснулся посадочной полосы. Они проехали мимо конструкции из стальных и бетонных балок — если бы деньги не исчезли, она превратилась бы в главное здание нового грандиозного международного аэропорта Ифрима Таффари, — и остановились перед более скромной постройкой из необожженного кирпича, наследием режима Виктора Омеру.

Как только открыли люк, на пассажиров обрушилась жара; они взмокли, еще не добравшись до здания аэропорта.

Офицер-хита в полевой форме и темно-красном берете выделил Дэниэла из группы пассажиров и направился к нему через поле.

— Доктор Армстронг? Я узнал вас по фотографии на суперобложке вашей книги. — Он протянул руку. — Меня зовут капитан Каджо. Во время вашего пребывания я буду вашим проводником. Президент лично просил передать вам привет и заверить вас в нашей искренней поддержке. Сэр Питер Харрисон его личный друг, и президент Таффари выразил желание встретиться с вами, как только вы отдохнете от путешествия. Вообще-то он устраивает прием с коктейлями, чтобы приветствовать вас в Убомо.

Капитан Каджо превосходно говорил по-английски. Это был привлекательный молодой человек, стройный и высокий, с классической фигурой хита. Он на несколько дюймов возвышался над Дэниэлом. Его черные глаза заблестели, когда он посмотрел на Бонни.

— Это мой оператор, мисс Мейхон, — познакомил их Дэниэл, и Бонни с таким же интересом посмотрела на капитана Каджо.

В армейском «лендровере», доверху загроможденном их багажом и видеооборудованием, Бонни прислонилась к Дэниэлу и спросила:

— Правда ли говорят, что у африканцев… — она поискала подходящее слово, — …очень большой?

— Никогда не занимался сравнительными исследованиями, — ответил Дэниэл. — Но, если хочешь, могу узнать.

— Не напрягайся, — улыбнулась она. — Если понадобится, я могу изучить вопрос сама.

С тех пор как он узнал о ее тайном звонке Тагу Харрисону, опасения Дэниэла относительно Бонни только усилились. Сейчас он ей нисколько не доверял, и она даже нравилась ему меньше, чем накануне.

Было новолуние, звезды горели чисто и ярко и отражались в воде. Келли Кинер сидела на носу маленькой дау. Снасти поскрипывали под напором ночного ветра, дау скользила по озеру.

Келли подняла лицо к великолепию звезд и стала шепотом называть созвездия, узнавая каждое. Звезды входили в число того немногого, чего ей не хватало в лесу, потому что там их никогда не видно из-за сплошного полога листвы. Теперь она наслаждалась ими, потому что скоро опять не сможет их видеть.