Бремя удачи - Оксана Демченко

– Скорее ее сознательно пропустили, – вздрогнул Хромов, выходя из оцепенения и начиная натягивать халат. Меня позабавило то, что джинна Семка упрямо и даже с нажимом именовал женщиной, не желая думать о другом варианте. – Кто-то из арьянцев в деле… Один или двое. Реночка, прости, я ничего не помню, я даже не понимаю, за что в точности извиняюсь.

Он поглядел на меня жалобно, туже подтянул пояс и дернул плечом. Я хмыкнула и отмахнулась:

– Хромов, я рассуждаю логически. Если бы было за что извиняться, ты бы с самого начала пребывал в сознании. Это все подстроено. И я точно понимаю зачем. Когда ты перестанешь вздыхать и охать, скажешь то же самое. Семка, ты мой маг удачи, ты обязан думать, ты умнее меня, когда голых джиннов не боишься.

Я все же прислонилась к стене и начала хихикать все громче, затыкая рот ладонью и пытаясь унять запоздалый страх. Семка, наоборот, очнулся окончательно, огляделся и присел рядом с телом, морщась от брезгливости. Прощупал пульс. Потрогал затылок и попробовал кровь на вкус, словно так можно отличить правду от иллюзии. Недоуменно пожал плечами, дернул рыжие волосы сильнее. Это оказался парик, собственные волосы у лежащего ничком существа были едва заметным ежиком, темные, вымазанные в крови: сильно я маханула штофом, вот уж точно.

– Очнется она не скоро. Рена, ты чем мстила врагине? Помнится, в прошлый раз ты джинна выявляла вазой, тяжеленной – и тоже по голове…

– Штофом «Белогорки», – покаянно вздохнула я, изучая горлышко улики, все еще намертво зажатое в ладони.

Рука не слушалась. Хромов виновато вздохнул и отодрал мои пальцы от стекла по одному, массируя и растирая, гладя и жалея. Посмотрел на меня задумчиво:

– Ренка, ты идеальная жена. Кто бы еще думал логически, если такое в глаза лезет…

– Я у мамы Лены училась.

Навязчивый смех, похожий на тошноту, снова подкатил к горлу. Хромов понял, поймал на руки и отнес в соседнее купе:

– Пройдет. И да, ты права, я прекрасно понимаю, зачем все это… Сломать крылья удачи едва ли возможно, пока птица и ее маг остаются в плотной связке и верят друг другу. Но не будь ты дочкой Ленки и монстрой, сейчас мы бы уже попались по полной и без надежды на спасение. Ссора и недоверие – первый шаг к тому, чтобы сломать удаче крылья.

Мы немножко посидели, собираясь с мыслями и отдыхая от пережитого. На Семку было больно глядеть, он, бедняга, виноватый мне в новинку: горбится, глядит искоса и нуждается в сочувствии. Я пихнула его локтем в больной бок, не подумавши. Он зашипел, но стерпел молча.

– Хромов, вот так и возникает верность до гроба. Тебе теперь в любой бабе будет джинн мерещиться.

– Тьфу на тебя! – скривился Семка. – Реночка, мне правда совсем худо. Я ровно ничего не помню. Голову ломит, стоит лишь попытаться проследить прошлое. Ты ушла, я сидел и читал, в дверь стукнули, как ты обычно, – один раз и тихо, я даже головы не поднял… А что дальше-то?

– Дальше сиди тут, я пойду позову Петрова. Не только джинны могут ходить по вагону невидимками, мне тоже повезет. Хромов, да не страдай ты! Не вся водка вылилась, накапай себе вон в стакан из любой целой бутыли и не дергайся. И мне накапай. Вернусь – чокнемся.

– Я уже, видимо, чокнулся…

Слушать дальше бормотание я не стала. Шагнула к двери купе, всматриваясь в свою удачу. Просвет наметился, никто не следил за дверью – я открыла и зашагала по коридору, скользя невидимкой меж слоями событий. Добралась до купе Петрова и его напарника, юркнула внутрь. Само собой, повезло: не заперто, Петров сидит у окошка, пьет чай и читает. Он ведь у Юнца второй раз учится, желает магистерскую работу на поисковика сдать.

– Что? – шепотом уточнил маг, едва глянув на меня.

– Блокиратор есть?

Петров молча добыл нужное с полки, я подцепила его за руку и потянула к двери. Снова выждала щель ненаблюдаемости, то есть в моем случае просто везения, и потянула в коридор, в наше купе.

Хромов исправно наполнил три рюмки и сидел, со зверским видом кромсая сыр на толстые, в палец, ломти. Оглядел с сомнением и порезал повторно поперек и еще поперек – кубиками. Мне кажется, сделай он подобное при Шарле, тот бы счел это пыткой для франконского вкуса и воспитания…

– Тишину я установил, – сообщил Петров, подтягивая к себе рюмку и рассматривая кривые кубики сыра. – Рассказывайте.

Я изложила – по мере сил последовательно и без ругани. Маг выслушал, сочувственно покосился на Семку, достал из кармана футляр с блокиратором и ушел в смежное купе.

– По крайней мере это женщина, – сразу же утешил он Хромова. Чуть помолчал и успокоил меня: – Береника, она жива вопреки твоим стараниям. Но пожалуйста, в следующий раз бей джиннов чем-то менее весомым. В третий раз может и не обойтись, у Шарля шишка не сходила два месяца, тут еще хуже дела обстоят. Воды принеси и заодно халат хоть какой, что ли. Неловко прямо, совсем ребенок.

Я сорвалась с места и побежала подбирать халат, Хромов снял с подноса у окна графин с водой и понес магу, явно желая понять, кто его втравил в эту гнусную историю. Джинн оказался и впрямь ребенком на вид, девушкой лет семнадцати самое большее, тощей, нескладной, безгрудой. Как обрядили в халат, только со слов Петрова и стало можно верить, что не пацан…

– Что делать будем? – нахмурился маг.

– Поговорить бы с ней, – предложила я.

– Попробую вытянуть из обморока, – с сомнением вздохнул Петров. – Но удар был крепкий. Хорошо хоть вскользь…

– Скажи спасибо Хромову – револьвер я оставила в купе, вот уж точно удача.

Девчонку Петров перенес в наше первое купе, Хромов разбросал газеты, добыл из шкафа две подушки, сходил за пледом. Подвинул пуфик магу. Тот довольно долго молчал и трудился, наконец устало кивнул и оглянулся на нас:

– Кто будет спрашивать?

– Я, – мрачно хмыкнула я, чувствуя себя монстрой. Занятно: ведь именно это слово я и разобрала, именно по нему и поняла, что происходит. Хромов никого более так назвать не мог, а значит, не виноват он… Присев у изголовья, я глянула в мутные глаза едва живой пацанки. – Как тебя зовут? Голова сильно болит?

По-франконски я говорю почти безупречно, даже Шарль хвалил мое произношение. Девчонка прищурилась, пытаясь меня рассмотреть, со зрением у нее явно было не вполне ладно. Шутка ли: полный штоф, так сказать, приняла… на затылок.

– Полин, – шепнула она, боязливо косясь на Петрова. – Сильно болит.

– Ты не боишься своего лица. Ты точно джинн? Или сама влипла в историю и не знаешь, как выпутаться?

– Я собственность бриллианта в венце власти, – тихо и обреченно проговорила Полин. – Я принесла мэтру клятву и обречена ей следовать.